Страница 61 из 110
Из беседы с Азмуддином складывается мнение, что Ахмад Шах пользуется непререкаемым авторитетом среди местных жителей и мятежников. Его зовут не иначе, как амир саиб (вождь, главнокомандующий). Это, в частности, подтверждается неукоснительным соблюдением мятежниками условий перемирия.
Азмуддин убеждал, что у Ахмад Шаха и его окружения самое доброжелательное отношение к Советскому Союзу. В беседе неоднократно подчеркивалось, что они помнят ту неоценимую помощь, которую оказал Советский Союз Афганистану. Сам Ахмад Шах учился в Политехническом институте, построенном Советским Союзом, у профессора Волкова (мои знакомые из института вспоминают, что был такой преподаватель на архитектурном факультете, будто бы сейчас живет в Москве). Азмуддин прямо сказал: «Мы не дураки, чтобы воевать с Советским Союзом, мы и сейчас не ваши враги».
Азмуддин неоднократно подчеркивал, что «вас обманули те, кого вы привели к власти», что «вам надо прекратить воевать с народом, если хотите в будущем получить его дружбу». «Подумайте, — сказал он, — какой вред они наносят вам, втягивая в войну с народом». Азмуддин в ряде случаев подчеркивал, ссылаясь на Ахмад Шаха, что вооруженным путем мы никогда не решим ни панджшерскую, ни афганскую проблему в целом, что есть только «политический путь».
Азмуддин высказывал крайне отрицательное отношение к нынешнему афганскому руководству. По его мнению, афганские руководители не заинтересованы в стабилизации положения в стране, так как состояние войны дает им возможность добиваться своих корыстных целей. Он привел в этой связи пословицу «Вода течет, лови в ней свою рыбу». «А вообще, — сказал Азмуддин, — вы привели к власти этих людей, вам и думать, как исправить свою ошибку».
Политические взгляды Ахмад Шаха и его окружения ближе всего к «исламскому социализму». Так, на вопрос, что же вам подходит у Ленина, Азмуддин, не задумываясь, ответил: «Все, только мы за ислам. Ленин был против эксплуатации и капитализма, мы тоже. Он был за народ, мы тоже».
Азмуддин считает, что нам не удастся поднять боеспособность афганской армии. Он образно сравнил ее с «дырявым мешком». Главную причину низкой боеспособности вооруженных сил ДРА он видит в низком моральном духе личного состава.
Он рассказал о своем участии в операции по спасению советских специалистов, похищенных в Мазари-Шарифе.[11] По его словам, Ахмад Шах считал «делом чести панджшерцев спасти простых русских рабочих». Это укрепило бы взаимное доверие между ними и советским командованием. «Я был рад, — сказал он, — что именно мне амир саиб поручил это дело». Он только очень сожалел, что плохо справился с ним, так как погибли 6 русских и пострадало невинное афганское население.
Азмуддин считает, что в этом деле большую поспешность проявил советский представитель в ХАД в Мазари-Шарифе, которому он рассказал о месте, где собраны советские заложники. Азмуддин сказал, что если бы подождали всего 2–3 дня с операцией по насильственному освобождению заложников, они все были бы живы.
Азмуддин резко осудил бомбо-штурмовой удар по кишлаку Вахшак, где содержались советские специалисты. В армии об этой акции говорят как об «операции возмездия». По данным особого отдела и ряда офицеров, 2 февраля 1983 года были сброшены на этот кишлак две объемные бомбы, 40 ФАГ-250, 4 °C8 (НУРС). В налете принимали участие 6 Ми-8, 4 Ми-24, 4 СУ-25. Азмуддин говорил о большом негативном резонансе среди населения, который получил этот случай. По его словам, это может стоить года войны на севере».
Ахмад Шах Масуд на протяжении всей войны оставался для нас главным противником. Против него работала вся гигантская военная машина ОКСВ: разведка без устали добывала данные, штабы разрабатывали широкомасштабные операции, авиация бомбила, спецназ устраивал засады, спецслужбы пытались подкупить его людей, суля большие деньги, пропаганда стремилась дискредитировать его в глазах сограждан. Шершнев же старался понять, в чем сила Ахмад Шаха, а поняв, стал делать все, чтобы не воевать с ним, а попробовать установить мир.
1987 год. Провозглашена политика национального примирения, вобравшая в себя многое из того, что ранее тщетно предлагал Шершнев. Теперь он с полным основанием может считать: восторжествовал именно его подход к решению афганской проблемы. Восторжествовал? Нет, рано говорить об этом. Важный шаг сделан политиками, дипломатами. А военные? Что думают об этом они?
В сентябре Шершнев докладывает генералу армии Лизичеву: «Следует отметить, что пока еще и 40-я армия, и вооруженные силы ДРА вносят лишь незначительный вклад в осуществление политики национального примирения. Сказываются инерция прошлых лет и старое мышление, когда по существу игнорировались политические подходы к примирению войск… Способы действий войск, ущербные по своей сути, остались прежними.
В то же время необходимо отметить, что и у советских военнослужащих, и у афганских друзей все более явственно ощущается желание переосмыслить и переоценить наши прежние действия, признание необходимости искать новые пути решения афганской проблемы. Все чаще задают вопросы: «Кто же виноват в случившемся? Почему мы воюем с народом?» После чернобыльского (судебного) процесса участились разговоры о необходимости расследования и наказания лиц, «виновных за Афганистан». В этой связи утверждается, что не только мятежники, но и органы МГБ собирают информацию о материальном ущербе и людских потерях, понесенных в Афганистане из-за БШУ и артударов… Высказываются мнения, что если продолжать действовать в нынешней ситуации прежними методами, то крах поддерживаемого нами режима и нашей политики в Афганистане станет неизбежным…
Характеризуя военно-политическую обстановку, приходится признать, что тенденции к ее улучшению не просматриваются. Скорее, наоборот: она становится сложнее, запутаннее, еще менее предсказуемой».
Далее Шершнев в свойственной ему манере сжато формулирует основные причины неудач в реализации политики национального примирения. И опять-таки высказывает свои предложения («полагал бы целесообразным…»).
Не будем однако идеализировать Леонида Ивановича. Время показало, что не все его выводы и предложения были верными, оценки справедливыми. К примеру, он утверждал, что «лишь благодаря присутствию 40-й армии нынешнее правительство удерживается у власти». Впрочем, последнее заблуждение вместе с Шершневым разделяло подавляющее большинство специалистов по афганским делам из разных ведомств. Разделяли его и авторы этой книги.
Вернемся к тому, с чего мы начали рассказ о генерале Шершневе.
Некоторое время назад он передал в ЦК КПСС свою записку с соображениями о роли и месте армии в условиях перестройки и демократизации общества. Шершневу было обещано, что в соответствии с его пожеланиями письмо будет рассматриваться как личное послание коммуниста, а не служебный документ Главпура, отправленный через голову начальства. Он поверил. Увы, что-то там в партийной канцелярии не сработало, вышла осечка, короче говоря, какой-то аппаратчик взял да и переслал письмо Шершнева «для сведения и принятия мер» в… Главпур.
И вызвали тогда Леонида Ивановича в самый главный главпуровский кабинет и сказали: «А мы тебя думали назначить начальником управления. А ты такое себе позволяешь. Ну и ну»… Ему бы покаяться — глядишь, и обошлось бы. Шершнев же твердил свое: «Разве коммунист по уставу не имеет права обращаться в ЦК»?
Вот тогда-то и замаячила на горизонте далекая заморская страна с жалованием в долларах.
Выслушал Шершнев заманчивое предложение, подумал немного, посомневался (может, и впрямь махнуть на все рукой, пожить наконец спокойно; и жена Галя была бы довольна, детям и внукам помогу, а?) и ответил твердо: «За предложение спасибо, но поехать я никуда не могу. Не имею права бросать свою страну в такой сложный период».
В высоком кабинете только руками развели.
… Сейчас опальный Шершнев захвачен новой идеей — создать Фонд национальной и международной безопасности человека. Он убежден: в наше смутное и жестокое время нет задачи важнее, чем обеспечить гарантии безопасности именно для каждого отдельного человека. Для каж-до-го! При его активном участии фонд уже учрежден, хотя основная работа, разумеется, еще впереди.
11
Автобус с советскими специалистами, работавшими на заводе азотных удобрений, был захвачен средь бела дня людьми из «Исламского общества Афганистана».