Страница 50 из 110
Хорошо известна история и другого популярного на Западе журналиста — француза Жака Мишеля Абушара, корреспондента телепрограммы Антенн-2. Он перешел пакистано-афганскую границу 17 сентября 1984 года в сопровождении эскорта до зубов вооруженных моджахедов. Надо сказать, миссия Абушара с самого начала была обречена на неудачу, поскольку он в Пакистане попал в поле зрения агентов ХАД, которые «вели» его вплоть до задержания. Группа спецназа вечером 17 сентября оказалась именно на той тропе в огромной пустыне Регистан, по которой с величайшей осторожностью передвигались два автомобиля «дацун». В ходе завязавшейся перестрелки одна машина загорелась, другая перевернулась. Абушар попытался скрыться, однако вскоре был обнаружен спецназовцами в пересохшем русле реки и, как свидетельствует «акт задержания», сопротивления не оказал, назвавшись гражданином Франции и предъявив паспорт и карточку журналиста.
Можно считать, что охота на француза (подозревали, что он шпион или военный советник) закончилась благополучно, если бы не одно печальное обстоятельство: во время короткой, но яростной перестрелки были тяжело ранены трое наших военнослужащих.
В ходе судебного разбирательства Абушар полностью признал свою вину. Вначале его приговорили к длительному тюремному заключению, но вскоре помиловали, отпустив на все четыре стороны.
Этот инцидент вовсе не остудил горячие репортерские головы. В западных СМИ то и дело публиковались материалы, собранные «по ту сторону фронта», а телевидение частенько показывало леденящие кровь кадры необъявленной войны.
В феврале 1980 года репортажи из внутренних районов Афганистана в газете «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» публиковал Эдвард Джираде. Спустя три года Сэвик Шустер красочно описал в «Ньюсуик» свое участие вместе с партизанами в ночном налете на Кабул. В 1984 году Энтони Дэвис в газете «Интернэшнл геральд трибюн» рассказывал, как очевидец, о боях в Панджшере. В 1985 году Теренс Уайт из «Ньюсуик» провел январь в Кандагаре и его окрестностях.
Вот как поведал он об одном из своих впечатлений от моджахедов: «В отличие от Панджшерской долины, хвастающейся централизованным командованием, партизаны Кандагара разбиты на десятки мелких независимых групп. В большинстве своем неграмотные, моджахеды мало переживают по поводу раздробленности и, как правило, не знают о существовании других партий, кроме своей. Они преданы эмиру или полковому командиру. Их взгляды просты: истребить советских солдат и их афганских союзников, лояльных Б. Кармалю. «Все русские являются коммунистами, а это нехорошие люди, наши враги, — сказал мне один из партизан. — Они никогда не будут угодны Корану».
Отметим, что этому корреспонденту, безусловно, повезло — он вернулся домой живым. Зато другой американец, поехавший следом за ним туда же, в Кандагар, попал в скверную историю. СМИ сообщили, что корреспондент провинциальной газеты «Аризона Рипаблик» Чарльз Торнтон был убит в стычке между двумя соперничавшими бандами. На самом же деле все было не так.
Группа муллы Маланга, известного тем, что за три промаха из гранатомета он лично расстреливал своих бойцов, была полностью уничтожена все тем же кандагарским спецназом. Не знаем, случайно или нет оказался там в тот момент американец Торнтон… Может, и его, как годом раньше Абушара, разведка тоже «пасла» еще от Пакистана…
Около двух лет нелегально провели в Афганистане американский режиссер Д. Хармон и английский оператор А. Линдсей, снимая документальный фильм под названием «Джихад». Мы вид. ели их ленту. На наш взгляд, это одна из самых серьезных и честных кинематографических работ на тему афганской войны, поэтому позволим себе рассказать о ней подробнее.
В Пакистане Джефф Хармон и Александр Линдсей связались со штаб-квартирой Национального исламского фронта Афганистана (НИФА). Вместе с группой, принадлежащей к НИФА, они проникли в провинцию Кандагар. «Мы снимали все, что происходило перед нашими глазами, — рассказывал впоследствии Линдсей, похудевший за время работы на 15 килограммов. — А были на Западе и такие, кто не удосуживался даже разобраться, кто такие моджахеды. Такие за неделю снимали в Пакистане полнометражную пропагандистскую картину, инсценируя целые сражения.
Один западный документалист в своем фильме имитировал атаку советского МиГа на афганский кишлак. Для этого он снимал вначале летящий боевой самолет, а затем в одном из кишлаков— чудовищной силы взрыв. На экране это выглядело впечатляюще. Но когда мы поинтересовались у моджахедов, что произошло, они объяснили: в кишлаке были заложены несколько мин, которые сработали по команде… Но мы никогда не выдавали желаемое за действительность. Это означало бы обманывать самих себя.
Мы хотели показать реальных людей, без пропаганды, без восхищения иЛи возмущения той войной, которую они ведут. Наша кинокамера документировала каждый их шаг, их жизнь. Зрители должны были сами решить, кто такие моджахеды».
В Кандагаре они познакомились с лидером крупной вооруженной группы Хаджи Латифом, пожилым пуштуном, которому было уже за семьдесят. Выходец из народа, он возглавлял большой отряд, состоявший в основном из 15—20-летних парней. Часто он сам готовил для них пищу, был внимателен ко всем, но порой не обходилось без мордобоя, если кто-то провинился. Его уважали, им гордились.
Судьба Хаджи Латифа особенная. Почти всю жизнь он воевал против государственной власти. По словам Джеффа Хармона, это афганский Робин Гуд, грабивший богатых, заботливо защищавший бедных, придерживающийся кодекса обычаев пуштунов. Всю жизнь Хаджи Латиф воевал за свои идеалы, против общества, давившего бедного человека, и всю жизнь он считался разбойником, вне закона. Но неожиданно ситуация резко изменилась. Нашлись те, кто сумел превратить его из «разбойника» в «борца за справедливость» в Афганистане. Такое превращение из «преступника» в «героя» не редкость для Афганистана.
«Большинство моджахедов безграмотны, сильно религиозны и свято верят, что попадут в рай или погибнут в священной войне, — делился впечатлениями Джефф. — К тому же многие любят войну, у них это в крови. Я бы не назвал их наркоманами в том смысле, как это понимаем мы, но многие из них курят гашиш. Это принято во всем Афганистане. Я бы не сказал, что они воюют за деньги. Мы ни разу не видели, чтоб им платили за боевые операции. Они босые, полуголодные, так что нам приходилось переносить то же самое. Иногда неделями мы ели только картошку на завтрак, обед и ужин, потому что не было денег, чтобы купить продукты, или же негде было покупать.
Перед тем, как их отправляют из Пакистана в Афганистан, им выдают автоматы Калашникова. Они обязаны по возвращении их вернуть. Но почти никто этого не делает, ссылаясь на то, что оружие было утеряно в бою. Автоматы продают, и таким образом есть на что кормить семью. «Калашников» стоит около 100 тысяч афгани. Простому человеку этого хватает на много месяцев…»
Фильм «Джихад» — это рассказ о разных человеческих судьбах. 15-летнего Ахмада ценили как опытного бойца. В нем жили непередаваемая наивность и в то же время зрелость. Джефф Хармон рассказывал, что у Ахмада были часы, с которыми он никогда не расставался и очень гордился ими. Их разбили афганские солдаты, остановившие парня на дороге. Ахмад собрал все винтики, стрелки, положил их в карман и часто показывал друзьям, приговаривая: «У меня нет больше часов». Он гордился тем, что ему доверяли ездить на японском мотоцикле «Ямаха». Во время одной операции мотоцикл сгорел, Ахмад взял с собой кусок трубы и говорил: «Вот, больше нет мотоцикла».
Как-то Ахмад отвел в сторону Джеффа и сказал ему: «У нас нет лекарств, и люди мучаются самыми разными болезнями, многие становятся глупыми. Мы никогда не видели денег. Все деньги остаются у политических лидеров. А ведь нам нужны лекарства, врачи. Не говорите никому об этом. Меня убьют…» Это интервью Джефф записал на магнитофон. Он вернулся в Англию, чтобы просмотреть отснятый материал, дав себе слово, что по возвращении в Афганистан снимет Ахмада. Но этому не суждено было случиться. Парень погиб во время одного из боев в Кандагаре. Его ранило шрапнелью в живот, он мучительно умирал десять дней. Но в фильме остались его слова, записанные на пленку…