Страница 15 из 19
Измещение.
Я Хинорнуогниг Блажнец, и я был мыслителем...
Не до тебя, приятель.
— Подожди, подожди... Ты кто?
— Я?! Какая тебе разница? Сейчас я покину твое тело, и этим все закончится. Поверь, тебе больше не понадобится размышлять над этой загадкой.
— Я что, умру?
— Конечно.
— Но почему?
— Почему? Хм... никогда не задумывался над этим. И в самом деле — почему? Наверное, потому что таковы правила Измещения.
— Это называется Измещением? Ну, то, что ты со мной проделал?
— Верно.
— Но ведь я никуда не исчез, я только потеснился на время, чтобы дать тебе некоторое пространство для роздыху.
— Нет, все не так. По правде говоря, тебя уже здесь нет. Как только я занимаю твое тело, то сей же момент выбрасываю из него прежнего хозяина.
— Что значит — меня нет?! Я все еще здесь, я с тобой разговариваю, я мыслю.
— Ну-ну... скажи еще: следовательно, существую. Ты не разговариваешь со мной. Скорее уж я с тобой разговариваю. И как только перестану делать это, тебя не станет. То, что ты по привычке считаешь «собой», на самом деле всего лишь отклик твоей памяти на мои вопросы. Тебя уже нет, но твое тело все еще сохраняет иллюзию, что остается твоим.
— Что же тогда «я»?
— Это слишком сложно, и у меня нет времени объяснять...
— Признайся уж: мол, не знаю.
— Н-ну... не без того. То, что было тобой, пока не появился я, в некоторых мирах называли «душой». А все остальное — память, сознание, руки, ноги... лишь инструменты, с помощью которых твоя душа сообщалась с окружающим миром. Собственно говоря, вся эта рухлядь из костей, мяса и циркулирующих жидкостей была жива исключительно благодаря душе. Так вот: мне неприятно тебе об этом говорить, но как раз твою душу-то я и выкинул прочь.
— Что же, в таком случае, есть ты сам? Блуждающая душа? Безместный призрак?
— Я... я... я то, что я есть. Таким меня создали. Я — не душа, не призрак, не демон, каким меня называют, когда не хватает словарного запаса. Я — некая сущность. Когда я совершаю Измещение, то обретаю материальную форму и становлюсь способен на действие.
— А до той поры?
— Что — до той поры?!
— Ну, пока ты не захватишь себе подходящее тело?
— Не льсти себе: твое тело трудно назвать подходящим. Поэтому я и тороплюсь его покинуть.
— Ты не ответил на вопрос.
— Я и не собираюсь. У меня нет времени обсуждать собственную природу.
— Наверное, потому что ты и сам ее не представляешь?
— А ты дерзишь... Впрочем, будь я в твоем положении, то дерзил бы, наверное, еще злее. Хорошо, чтобы тебя успокоить: я и впрямь не до конца представляю, кто я такой.
— Как же ты появился?!
— Ну... меня создали.
— Кто?
— Допустим, Создатель.
— Бог?
— Ха! За время моего существования я не встречал ни одного бога. Хотя порой возникало ощущение, что и вы, и ваши предшественники только тем и заняты были, что выдумывали себе новых и новых богов... Я встречал и таких, что сами объявляли себя живыми богами. Иногда они даже обладали недюжинным могуществом... которое на поверку оказывалось либо ловким фокусом, либо какой-то особенно изощренной формой магии. И все они обычно заканчивали очень плохо.
— Разве магия не есть проявление неких мистических, квазибожественных стихий?
— Ни в коей мере. Всего лишь умелое управление вполне объективными законами природы. Мироздание обычно предпочитает не замечать всякую эфемерную мелюзгу, вроде вас, людей, или тех, кто был до вас. Но иногда вам удается заставить его откликаться на посылаемые вами сигналы. Это может быть последовательность звуковых колебаний, цветовая гамма, особым образом расположенные предметы — словом, что угодно, на что мироздание считает необходимым ответить. Ничего сверхъестествен ного.
— Но те, кто тебя создал, разве не были наделены поистине божественным могуществом?
— Они всего лишь очень много знали о мироздании. Кстати, они тоже закончили плохо. Но...
— Что, что?
— Они установили многие из правил, по которым существуют все следующие им миры. То, что вы в силу своей узости мышления называете либо законами природы либо магией.
— Например?
— Ну, за примером далеко ходить не нужно. Если ты уронишь камень с высокой башни, он будет падать, во-первых, вниз, а во-вторых, постоянно ускоряя свое падение.
— Да, да, есть такой закон...
— Так вот: это не закон. Это всего лишь одно из правил. Камень не обязан падать вниз. Он может остаться на месте. Или упасть вверх. Но так договорились, для простоты. И теперь камень будет падать вниз, пока правило не изменится. Или вот еще: известно, что нет ничего быстрее луча света. Но свет не может двигаться быстрее некого предела скорости.
— Ну, не думаю...
— Уж поверь мне. Даже вся ваша магия не способна преодолеть световой барьер. В пределах вашего мирка она еще способна создавать иллюзию мгновенных перемещений... «междусферных пронизываний». А в безвоздушном эфире, где мириады звезд водят свои странные хороводы, всякую магию ждет сокрушительное фиаско. Но ты вполне справедливо сомневаешься. Это тоже не закон, а правило. Так договорились, чтобы поставить барьеры для самонадеянных глупцов, овладевших начатками управления мирозданием. Ничего нет хорошего в скоротечном и неуправляемом распространении невежества среди звезд. Или вот еще...
— Достаточно. Но ты хотя бы знаешь, для чего тебя создали?
— Догадываюсь.
— Ну, и?.
— Для забавы.
— Ха... твои Создатели странно развлекались. Но ведь должны же быть какие-то законы, не зависящие от их воли!
— Конечно. Только... они мне неведомы. Я могу лишь строить догадки. Закон, скажем, первый: никаких законов. Закон второй: всё должно быть разумно.
— Какой вздор...
— Согласен.
— Я не о том. Какой вздор, какая несправедливость в том, что я, узнав столько нового о мироздании, получив такую пищу для ума, должен умереть!
— Знаешь что? Во всяком Измещении есть неприятное следствие: угодив в тело дурака, я глупею. В твоем теле я... сильно поумнел.
— Спасибо.
— Я буду помнить о тебе. Ведь тебя звали Хинорнуогниг Блажнец, не так ли?
— Какое это может иметь значение теперь... Я был мыслителем, но мои мысли не всем нравились. Хотя признай, они были совершенно безобидны в сравнении с теми мрачными истинами, что ты мне открыл.
— Пожалуй. Может быть, тебя утешит, что этот мир всё равно не оценил бы тебя по достоинству?
— А случалось когда-нибудь обратное?
— Почти никогда.
— Но все же... нельзя как-нибудь сделать, чтобы я остался жить?
— Увы, господин мой Хинорнуогниг. Таково правило.
— Дурацкое правило. Нелепое, жестокое. Досадно, что ты меня убиваешь. Так некстати.
— Прости, Блажнец! мне пора.
— Но хотя бы ты будешь меня помнить?
— Я никогда ничего не забываю.
— Тогда прощай... как тебя...
— Зови меня Скользец.
— Скользец, хм... смешно.
А ведь я солгал ему. Я действительно ничего не забываю. Но лишь из того, что узнал, или увидел, или ощутил. Он-то, наверное, рассчитывал, что я прихвачу все его знания с собой как ценную и небременительную поклажу. А я ничего не прихватил. Хотя бы потому, что вряд ли в его знаниях было что-то, чего бы я уже не знал. Но сказать ему это было жестоко вдвойне.
Ладно, я и так слишком задержался в этом теле, и слишком поумнел для своего Веления.
Измещение.
Каплет с потолка, каплет со стен, каплет отовсюду, кап-кап, прямо мне на мозг, из ночи в ночь, из ночи в ночь, и так сто лет, все каплет и каплет, и конца тому не видно, а я все никак не могу умереть, сижу и слушаю, как с потолка, со стен срываются гулкие жирные капли и бьют меня в мозг, словно забивают туда большие жирные гвозди...
Хорошо, заткнись, несчастный дурак.