На отмелях

— По правде, сэр, я не придал значения этому обстоятельству.

— Это значит, что что-то готовится. Стоит только донестись сюда какому-нибудь слуху, и он переносится с острова на ост ров, сам собой.

— Я всю жизнь провел на океане, в рейсах между портами, — медленно проговорил Шо, — а потому не могу претендовать на знание особенностей этих малоизвестных мест. Но, вообще, я умею смотреть в оба и заметил, что последние дни судов было мало. А между тем мы все время держались в виду берега.

— Вы узнаете эти особенности, как вы их называете, если проплаваете со мной подольше, — небрежно заметил Лингард.

— Надеюсь, вы будете мной довольны, сколько бы времени я с вами ни пробыл, — сказал Шо, подчеркивая значительность своих слов особой отчетливостью произношения. — Человек, проведший тридцать два года своей жизни на воде, не может сказать большего. Если, прослужив пятнадцать лет офицером на английских судах, я и не понимаю обычаев этих диких язычников, то во всем, что касается плавания и исполнения моих обязанностей, вы всегда найдете меня начеку, капитан Лингард.

— Кроме разве тех случаев, когда придется драться, судя по тому, что вы только что сказали, — проговорил Лингард с коротким смехом.

— Драться! Я не думаю, чтобы кто-нибудь захотел со мной драться. Я — мирный человек, капитан Лингард, но если дело дойдет до серьезного, то я смогу драться не хуже этих тупоносых ребят, которыми мы должны пробавляться вместо настоящих христианских матросов. Драться! — продолжал он с неожиданной воинственностью. — Если кто-нибудь вздумает со мной драться, он найдет меня начеку, даю вам слово.

— Хорошо, хорошо! — сказал Лингард, вытягивая руки над головой и поводя плечами. — Черт возьми! Мне бы очень хотелось, чтобы поднялся ветер и унес нас отсюда. Я несколько тороплюсь, Шо!

— Еще бы, сэр! Я еще ни разу не встречал настоящего моряка, который бы не торопился, когда проклятый штиль держит его за пятки. Когда подует ветер… Прислушайтесь, сэр, что это?

— Я слышу… — отвечал Лингард. — Это волна, Шо!

— Мне тоже так думается. Но что за странный у нее звук. Я редко слышал такой…

Далеко в море появилась полоса кипящей пены, похожая на узкую белую ленту, которую как будто быстро тянули по ровной поверхности моря за оба ее конца, терявшиеся во тьме. Полоса достигла брига, пронеслась под ним, растянувшись по обе сто- |к)ны; и по обе стороны вода зашумела и забилась маленькими полнами, точно охваченная неистовым волнением. Однако, несмотря на этот внезапный и шумный набег, судно оставалось с голь же недвижимым, как если бы оно стояло в надежном доке между двумя каменными стенами. Через несколько мгновений пиния пены и зыби быстро пронеслась к северу, исчезла из вида и перестала быть слышной, не оставив на водной глади никакого следа.

— Это очень занятно… — начал было Шо.

Лингард подал знак молчания.

Он, казалось, прислушивался, словно шум волны мог откликнуться эхом, которого он ждал. И раздавшийся впереди мужской голос звучал безлично, как голоса, отраженные от твердых и высоких скал на пустынном морском просторе. Этот голос заговорил по-малайски, тихо.

— В чем дело? — окликнул Шо.

Лингард, останавливая своего помощника, положил ему руку на плечо и быстро двинулся вперед. Шо, ничего не понимая, пошел вслед за ним. Быстро произносимые и непонятные фра-)ы, которыми перебрасывались в призрачной тьме палубы капитан и сторожевой матрос, заставляли его чувствовать себя посторонним и лишним здесь.

Лингард резко спросил:

— Что ты видишь?

— Я слышу, туан, — последовал быстрый ответ. — Я слышу весла.

— Где?

— Кругом ночь. Но слышно, что близко.

— Слева или справа?

На этот раз ответ замедлился. На шканцах, под кормой, зашуршали босые ноги. Кто-то кашлянул. Наконец, голос неуверенно сказал:

— Канан.

— Позовите серанга, мистер Шо, — спокойно сказал Лингард, — и велите разбудить матросов. Они все лежат на палубе. Теперь не зевайте. К нам кто-то едет. Неприятно, когда вас застигают врасплох, — прибавил он раздосадованным тоном.

Он перешел к правому борту и стал прислушиваться, держась за бакштаг и повернув ухо к морю; но ничего не было слышно.

Шканцы наполнились тихими шумами. Вдруг прозвучал долгий и резкий свисток, отдался громким эхом среди плоских поверхностей неподвижных парусов и постепенно замер, как бы вырвавшись на свободу и убежав в море. Хаджи Васуб был на палубе, готовый выполнять приказания белого человека. Бриг снова погрузился в молчание. Шо спокойно сказал:

— Я пойду на нос, сэр, вместе с тиндалем. Мы будем все на местах.

— Хорошо, мистер Шо. Смотрите, как бы они не прицепи лись к борту. Впрочем, ничего еще не слышно. Ни звука. Вряд ли что-нибудь серьезное.

— Малайцу, должно быть, пригрезилось. У меня тоже хороший слух, но… — Шо прошел вперед, и конец его фразы донес ся как неясное ворчание.

Лингард внимательно слушал. На корме появились один за другим трое матросов и занялись чем-то у большого ящика, стоящего у входа в капитанскую каюту. Слышались стук и бря цание складываемого на палубу стального оружия, но люди да же не перешептывались.

Лингард пристально вглядывался в темноту и покачал голо вой.

— Серанг! — окликнул он негромко.

Поджарый старик взбежал по лестнице так легко, что его ко стлявые ноги, казалось, не касались ступенек. Он остановился перед капитаном, заложив руки за спину, — неясный в темноте, но прямой как стрела.

— Кто стоял на вахте? — спросил Лингард.

— Бадрун, — отрезал Васуб своим отрывистым голосом.

— Я ничего не слышу. Бадруну, должно бьггь, показалось.

— Ночь скрывает лодку.

— Ты сам видел лодку?

— Да, туан. Маленькая лодка. Видел еще до заката. Недалеко от земли. Теперь едет сюда, уже близко. Бадрун слышал ее.

— Почему же ты об этом не доложил? — резко спросил Лингард.

— Малим сказал: «Ничего нет», а я видел. Как мог я знать, что у него было на уме или у тебя, туан?

— А теперь ты слышишь что-нибудь?

— Нет, теперь они остановились. Может быть, потеряли из виду корабль — кто знает? Может быть, боятся.

— Гм, — пробормотал Лингард, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, — Ты, должно быть, лжешь. А что это за лодка?

— Лодка белых людей. По-моему, с четырьмя гребцами. Маленькая. Туан, я слышу ее сейчас. Вон там.

Он вьггянул руку, указывая в сторону борта. Затем рука его медленно упала.

— Едут сюда, — прибавил он с уверенностью.

С носа послышался встревоженный голос Шо:

— Что-то плывет, сэр. Прямо перед нами.

— Хорошо, — крикнул ему Лингард.

Он увидел кусок еще более черной тьмы. Из него понеслись над водой английские слова — внятные, произносимые с расстановкой; каждое из них, казалось, с трудом пробивало себе путь сквозь глубокую тишину.

— Какой это корабль?

I; — Английский бриг, — отвечал Лингард после некоторого колебания.

— Бриг! Я думал, кое-что побольше, — продолжал голос спокойным и несколько разочарованным тоном. — Я подъеду к борту, если вы позволите.

— Нет, не подъезжайте, — резко бросил Лингард. Протяжный и спокойный голос невидимого собеседника казался ему оскорбительным и вызывал враждебное чувство. — Не подъезжайте, если вы дорожите своей лодкой. Откуда вы? Кто вы? Сколько нас в этой лодке?

После этих настойчивых вопросов на минуту наступило молчание. Тем временем очертания лодки стали несколько более отчетливыми. Она, вероятно, немного продвинулась вперед, ибо теперь она казалась больше и виднелась как раз против того места, где стоял Лингард. Потом опять раздался спокойный голос: / — Я вам все это покажу.

После короткой паузы голос произнес, менее громко, но совершенно ясно:

— Чиркни спичкой о борт. Чиркни сильнее, Джон!

Сверкнул синий огонек, освещая мертвенным светом небольшой кусок окружающей тьмы. В дымном, вспыхивающем пламени очертилась белая четырехвесельная шлюпка с пятью людьми. Их лица, в этом ярком и зловещем свете как бы покрытые мертвенным налетом и похожие на лица трупов, были повернуты к бригу и выражали большое любопытство. Затем рулевой бросил в воду огонь, который он держал над головой, и тьма, снова кинувшаяся на шлюпку, с сердитым шипением поглотила его.