Страница 3 из 7
— А Вас, в том числе и уважаемого Борна, — Сергей поклонился в сторону киноида, слушавшего с неподдельным вниманием, — я хотел бы попросить принять участие в создании аналитических научно-популярных статей по нашей теме.
— Вы полагаете, что это сработает?
— Да, Хельга Генриховна, по опыту, тщательно проработанное «мягкое включение» дает снижение негативных реакций на 70–80 %.
— Но что-то остается.
— Информация о создании вида киносапиенс будет подана как рядовое событие, лишенное всякой сенсационности.
— А после этого, — закончил мысль Гребнев, — поселим киносапов среди граждан, имеющих высокую способность к адаптации.
— Верно! Спасательные службы, поселки изыскателей и научников. По идее операция должна пройти удачно.
— Когда начинаем?
— Прямо сейчас. Начнем с популяризации идеи развития мозга животных, к примеру — собак…
Сергей покинул институт только после обеда. Несмотря на усталость, он был доволен. Научная братия быстро ухватилась за суть идеи и с азартом взялась за перо. Кроме того, связавшись по коммуникатору с Екатеринбургом, удалось получить обещание специалистов к утру подготовить программы, фильмы и передачи, требуемые для запуска в видео сеть и активные общедоступные базы инфосети. Конан Варвар утвердил приоритет по теме «Младший брат». Операция началась удачно.
На обратном пути флаер вела автоматика. Никонов за весь полет только один раз оторвался от мобильного комп-коммуникатора, бросив взгляд на встречный птероплан, летевший по направлению к Ашанскому заповеднику.
3
Рано утром 18 августа Сергея разбудил тревожный звонок коммуникатора. Вскочив с постели, он пробежал в кабинет и включил комп. На экране возникло лицо Кирилла Анатольевича Лаврова. С неудовольствием, взглянув на голый торс Сергея, Конан пробасил: «Спите, молодой человек. На Вашем месте я бы почитал прессу, к примеру „События и факты“. В восемь явитесь с докладом».
Экран погас с легким щелчком отключения связи. Никонов недоуменно посмотрел на темный экран, ожидая продолжения. Хронометр показывал 5:45, свежий выпуск «С и Ф.» поступил в сеть 17 минут назад. Тяжело вздохнув, Сергей вошел в систему.
Стандартный диалог поиска: «Сеть» — «Издания» — «Периодика» — «Газеты» — «События и факты» — «Выпуск 18 августа» — «Купить?» — «Да».
На экране возник знакомый титул. Так, ничего, дальше, дальше. О, «Таинственный нейрон. Можно ли изменить природу мозга?» — прекрасная статья академика Бьернсона. «Прекрасно. Уважаемый Бьернсон, несмотря на постоянную занятость, управился вовремя». Сергей не стал читать, заранее зная содержание статьи. Дальше, дальше. «О Черт!» Кресло отлетело в сторону, кулаки уперлись в стол, расширенные зрачки впились в заголовок: «Оборотни из секретной лаборатории. Рукотворные монстры спецслужб». Статья на целую страницу, за подписью А. В. Сладкова.
Андрей Валерьевич Сладков был вечной головной болью и злым гением Службы Государственной Безопасности и Комитета по Этическому Контролю (КЭТКОНа). Гениальный физик-пространственник, автор метода надпространственной масс-локации, обладатель многочисленных правительственных наград и званий был просто помешан на Законе о свободе информации. В своем стремлении находить и опубликовывать любые закрытые сведения он с детской наивностью не обращал внимания на такие недостойные вещи, как: неприкосновенность личности, врачебная тайна и элементарные государственные интересы.
После опубликования красочных видео кадров с изувеченными телами погибших на транспорте «Рейн», председатель КЭТКОНа Фридрих Траумберг во всеуслышание пообещал пристрелить идиота и получил иск за моральное оскорбление и угрозу жизни. Сладков относился к спецслужбам с полной взаимностью, будучи уверен, что именно «рыцари плаща и кинжала» являются корнем всех бед и несчастий, обрушившихся на головы человечества.
В сегодняшней статье Андрей Валерьевич был великолепен. Он рвал и метал, клеймил позором, обличал и срывал покровы, не стесняясь выражений, но общий смысл был близок к истине. Секретный исследовательский комплекс СГБ в Ашанском заповеднике под руководством Н. П. Гребнева вывел собаку-мутанта с гипертрофированным мозгом. «Сокрытие и намеренное искажение информации о деятельности лаборатории говорит, о явно нечистоплотных целях эксперимента. Возможно, оборотень выведен по заказу военщины, для разведывательно-дивверсионных целей… Оборотень выглядит как крупная овчарка, отличаясь от нее увеличенной черепной коробкой, вытянутыми пальцами передних лап, приспособленных к общению с пультами управления и способностью к человеческой речи… Несомненно, спецслужбы будут все отрицать, но здравомыслящая общественность обладает достаточной информацией о преступном генетическом эксперименте солдафонов в белых комбинезонах»… и так далее, целая страница откровений в подобном тоне.
Это был конец. И если бы только операции «Младший брат», это был реквием всему виду кинос сапиенс. Начнутся волнения общественности, против «чудовищного эксперимента» поднимутся правозащитные организации и служители культа: миллионы верующих — это страшная сила, подаст свой голос «Гринпис», давно выступающий за ограничение генетических опытов, проявит недовольство КЭТКОН, естественно, свое слово скажет Всемирный Совет; и под давлением общественности Гос. Совет Федерации примет закон. Киноссапы будут уничтожены или, в лучшем случае, сосланы в резервацию на отдаленной планете. Идея включения киносапов в сообщество людей окажется погребенной на веки вечные. «Это полный провал. Но что делать, если любой болван может опубликовать все, что ему вздумается. А если крупное издательство не примет статью, можно моментально зарегистрировать собственную газету, было бы желание». От горьких мыслей Сергея оторвал сигнал вызова. Это опять был Лавров.
— Ознакомился?
— Я могу его пристрелить?
— Можешь, в порядке очереди. Будь в 8:20 в аэропорту. Зал 8А. Подготовь все данные по «Младшему брату».
— Тема не отменяется?
— Нет. Операция переходит в новую стадию.
Кирилл Андреевич отключился. Сотрудники Уральского отделения давно привыкли к такой манере общения, которая объяснялась отнюдь не невоспитанностью, а элементарной нехваткой времени. После звонка стало легче. Операция не отменяется, значит, Лавров считает, что еще не все потеряно, может быть. Сергей неожиданно от души расхохотался, обнаружив, что сидит перед компом в одних трусах, и побежал принимать душ.
4
В аэропорт Сергей прилетел раньше времени и 10 минут дожидался Лаврова с Гребневым. До Новгорода летели молча, каждый поглощенный своими думами. Еще 15 минут полета на флаере, и в 9:20 по Уральскому времени они вошли в серое массивное здание Главного Управления СГБ ЕФ. Местное время отличалось на два часа, но все приглашенные уже собрались в конференц-зале.
Сергей плохо запомнил совещание. Председатель КЭТКОНа сначала возмущался тем, что комиссия не была вовремя проинформирована, но быстро сдался под напором аргументов Святослава Игоревича Дылдлина, директора СГБ. Выслушав доклады и потратив от силы десять минут на обсуждение, присутствующие быстро наметили план действий. К своему удивлению, почти все время молчавший Никонов получил карт-бланш на проведение темы «Зов сердца». Непосредственное обеспечение и прикрытие взяли на себя Дылдин и Траумберг. Научно-информационную работу взвалили на Гребнева и Лаврова, оказавшимися давними знакомыми по работе над институтом. Все совещание прошло за неполные полчаса.
Покинув совещание, Сергей прошел в свой новый рабочий модуль на восемнадцатом этаже здания. Работа над темой требовала присутствия в столице, где и должны были развиваться основные события.
Первым делом Никонов включил комп. «Ничего себе! Новый „Днестр-37“. По сравнению с его 29-тым земля и небо». Перекачка базы из Екатеринбургского кабинета заняла считанные секунды. «Да, командование право — надо начинать все с начала». Сергей нырнул в виртуальные лабиринты всемирной инфосети. Его отвлек только выходной звонок — на пороге появился Дылдин.