Собачий вопрос

— Борн Крисович Кромов — представился киносап, его голос звучал низко, с легким акцентированием звука «р».

— Рад. Вы от Гребнева? — Сладков старался не выдать волнения: «Что им нужно»?

— Андрей Валерьевич, мы бы хотели поговорить, обсудить пару вопросов. Вы нас очень обяжете, если подскажете, как решить одну интересную и довольно таки сложную проблему.

— Прошу вас, проходите, располагайтесь, угощайтесь сбитнем.

— Превосходный домашний напиток, чудесный аромат — заметил Сергей, пригубив чашку, когда все расселись на веранде — как тебе, Борн?

— Слишком сладко, боюсь обидеть хозяина, но у наших видов разные вкусовые пристрастия — киносап сидя на задних лапах перед низким столиком, деликатно лакал из блюдца.

— Андрей Валерьевич, — Никонов пристально посмотрел на хозяина — скажите, в чем причина вашей нелюбви к киносапам?…

Разговор затянулся до позднего вечера, периодически прерываясь, когда Андрей Валерьевич уходил за новой порцией сбитня для людей и молока для Борна. В процессе беседы выяснилось, что Сладков имея широкие связи в научном мире, случайно обратил внимание на малоизвестный Институт Экспериментальной Зоопсихологии и Прикладной Генетики.

— Понимаете, деятельность этого НИИ мне показалась странной. Такое ощущение, что там не занимаются ни чем серьезным. За сорок лет существования всего несколько десятков слабеньких статеек по психологии собак и смехотворная книга Гребнева по генной инженерии, это была просто компиляция.

Сладков начал копать и быстро понял, что официальные отчеты это просто ширма для какой-то секретной деятельности: — В Институт ездят в командировки, и довольно длительные, великолепные ученые: биологи, социопсихологи, генетики и заметьте какие имена: Бергман, Шумов, Агейченко! Это же корифеи, гении и все молчат, как в рот воды набрали — Андрей Валерьевич даже побелел от негодования.

— А как вы узнали, кто там был?

— Это элементарно, Сергей Александрович, официальные командировки, люди надолго уезжают, все документировано.

Постепенно собрав разрозненную информацию, Сладков пришел к выводу, что целью НИИ является евгеника, значительное усовершенствование человека, практически создание нового вида. И затем самолично направился в институт в гости к своему другу детства Николаю Гребневу.

— Я прихожу к своему однокашнику, а он не хочет меня видеть! Колька Гребнев конечно рад, но почему-то страшно занят, у него какой-то важный и очень срочный эксперимент, такой наукоподобной галиматьи я еще не слышал. И вообще ближайшие пару-тройку месяцев он не может ни с кем встречаться. В общем, меня выпроводили за дверь.

— Да, это было 16 августа — вспомнил Борн — Вы вышли от Петровича очень расстроенный.

— Так это были Вы? Так вот, Сергей Александрович, я выхожу из кабинета моего катастрофически занятого друга детства, иду к лифту, и мне на встречу попадается собака с гипертрофированной головой. И представьте, человеческим голосом спрашивает, чем это я так расстроен и нужна ли мне помощь — Андрей Валерьевич вытаращил глаза, придав лицу крайне испуганно-изумленное выражение — отбившись от этого монстра, простите, Борн Крисович, я рассказываю, какое впечатление на меня произвела первая встреча с киносапом. Так вот, выскочив на улицу, я по дороге к стоянке встретил еще пару таких же существ.

Дальнейшее было понятно, истолковав по-своему и странное поведение Гребнева, и говорящих собак, и накопленную ранее информацию Сладков изложил свои выкладки в статье и движимый гражданским долгом отправил ее в «События и Факты». Знакомый сотрудник издательства включил ее в готовящийся к выпуску номер. Остальное уже известно.

Расстались они друзьями. Андрей Валерьевич следил за потоком информации о киносапах обрушившимся на социум, и в его душе успели зародиться серьезные подозрения, что Коля Гребнев не врет, говоря о чисто мирных общественно значимых целях эксперимента. Свое значение сыграла и твердая позиция церкви, а сегодняшний визит расставил все по местам.

— Но заметьте, СГБ могла подкупить священнослужителей, заставить говорить то, что нужно.

— Вы еще плохо знаете мир. Религиозные культы очень независимы. Их лидеров практически не возможно подкупить или шантажировать, их можно только убедить. Позиция религии это индикатор, своего рода детектор лжи для официальных заявлений.

Инцидент был полностью исчерпан и Сладков, прощаясь, даже пообещал опубликовать опровержение.

— Но заметьте, Сергей, если бы не эта дурацкая секретность, мне бы и в голову не пришло обрушивать перуны на головы киносапов и Гребневского НИИ.

10

Когда флаер набрал высоту, Сергей, включив автопилот, повернулся к Борну, развалившемуся на заднем сиденье: — Старый болван, он так и не понял что, одним словом поднял бурю.

— Я следил за прессой, после той статьи он ни разу не принял участие в диспуте.

— Ты прав, открыл засекреченную тему, бросил ее в массы и на этом его гражданский долг закончился. Даже не потрудился ответить на наши заявления. Наверно так проще — вздохнул Никонов.

— Не будем вспоминать прошлое, сегодня мы его убедили.

— Не знаю, похоже, он ничего не понял. А самое смешное: когда он был в НИИ, я с ним разминулся буквально на полчаса.

Сергей отвернулся к панели управления. Дальше летели молча. Неожиданно легкая мысль, даже не мысль, а тень мысли мелькнула в голове Никонова. «А что если? А если нет? Ладно, рискнем, где наша не пропадала». И поддавшись мгновенно накатившей горячей всепоглощающей волне, он набрал номер гостиницы. На экране мобильника вспыхнуло изображение.

— Хельга, я вас не побеспокоил?

— Нет. Сергей, как, удачно?

— Да, удачно, расскажу при встрече — Никонов замялся — знаете, знаешь,… давай поужинаем вместе. Ты не будешь против?

— Конечно, нет. То есть согласна. Куда идем?

— Ну, скажем… — глаза пробежали по строчкам путеводителя — скажем в «Сосновый бор» хороший ресторан на берегу Волхва, и Борн будет с нами.

— Идем, собираюсь и иду. Буду на месте через полчаса — бездонные озера ее глаз смотрели с нежностью и одобрением.

11

Утро 11 сентября выдалось пасмурным. Ночью прошел дождь, оставив лужи на термопластовых дорожках.

Сергей выпрыгнул из флаера и помог выбраться Хельге. Нависавшее над площадью здание Госсовета белокаменной стрелой пронзало нависшие тучи, как символ судного дня для племени киносапов. Святослав Игоревич степенно вышел из машины, за ним последовал Борн.

— Ни пуха, ни пера, шеф.

— Все будет хорошо, молодые люди, — ободряюще улыбнулся Дылдин — мы все славно поработали и заслужили удачу — добавил он, невольно сжав пальцы в кулак. И махнув на прощанье рукой, твердой уверенной походкой двинулся к парадному входу. Борн, слегка приотстав, бежал следом, высоко подняв хвост. Сергей и Хельга остались одни.

— Сережа, я боюсь. Что будет, если Госсовет проголосует против?

— Хельга, ничего не бойся — Сергей, обняв ее за плечи, посмотрел в глаза — я вчера полдня работал с большим мозгом конторы. Проверил все, подключил все базы данных, библиотеки — он замолчал, поправляя сжавший горло воротник куртки. — Помнишь, Хельга, когда я впервые прилетел в Институт… Самое начало, тема «Младший брат».

— Боже, как давно это было. Ты тогда казался таким солидным, серьезным настоящим киношным ГБистом.

— Я тогда принес с собой прогноз. Добротный, точный расчет аналитиков. Так вот, — он оказался ОШИБОЧНЫМ.