Страница 39 из 51
Каким образом человек Земли шестьдесят тысячелетий тому назад заставлял повиноваться себе даже небесные тела, — для нас это навсегда останется тайной и наша древняя история об этом умалчивает.
Роне Оро-Бер многозначительно взглянул на Кэна.
— Милый Кэн, ты знал об этой любопытной страничке, сохранившейся в летописях Марса? — спросил он сына.
— Знал, дорогой отец, — скромно ответил Кэн.
— Может быть, мой милый брат Кэн догадывается и о тех силах, с помощью которых наши предки заставляли служить себе эти естественные машины? — спросил Гени.
— Я имею кое-какие предположения, дорогой Гени, пока еще не достаточно обоснованные. Поэтому, разрешите мне не высказывать сейчас своих, быть может, вздорных мыслей, — уклонился Кэн.
— Мы слушаем с величайшим вниманием ваши ценнейшие обобщения, мой великий друг. Не угодно ли продолжать, — обратился Роне к ученому Марса.
— В дальнейшем, как гласят наши записи, Земля медленно погружается в ледяную спячку. Культура, завершив свой цикл, постепенно угасает. Человечество совершает обратный ход, оно возвращается к первобытности. Прекрасная Земля на много веков превращается в ледяную пустыню. Наши исторические анналы обходят молчанием этот неинтересный период. Далее, отмечается постепенное таяние льдов. Наклон земной оси значительно выпрямляется, меняется и наклон ее эклиптики. Океаны выходят из берегов и совершенно изменяют очертания суши. Наконец, они находят удобные для себя ложа. Буйная растительность покрывает сплошь вновь рожденные материки. Чудовищные формы живых существ сменяют одна другую. Уцелевший при катаклизме жалкий дикарь тропических стран постепенно расселяется к северу. Его гонит невыносимая жара тропических поясов. Напряженная борьба за существование быстро изощряет его уже искушенный некогда мозг. Борьба с природой оканчивается победой человека. Возникают многолюдные города, обширные государства. Ведутся страшные опустошительные войны. Прогресс несется вперед на крыльях ветра. Возникает единое срединное государство с изумительнейшей культурой. Центр его управления сосредоточивается на том месте, куда мы сейчас направляемся, — это — Великая Атлантида. Атланты безраздельно правят миром. Их могущество простирается от полюса до полюса, на обоих полушариях. Сама Атлантида, смытая последующим катаклизмом, становится местом паломничества сотен вассальных королей.
Люди Марса время от времени посещают своих соседей, в надежде завязать культурные сношения, но, обезпокоенные их воинственными наклоностями, наконец, оставляют атлантов в покое в целях собственной безопасности.
Так проходят несколько десятков веков.
Однажды, как гласят наши летописи, на Марсе появляются неисчислимые массы бледных существ, с длинными белокурыми волосами. Они истребляют огнем и железом все, что попадается на их пути. Мирные обитатели Марса прячутся в свои подземные города и только благодаря чрезвычайному напряжению сил прогоняют воинственных пришельцев. Однако, не надолго. Люди Гооройи узнали путь в золотое царство Мооргоса. Наступает период жестоких истребительных войн между двумя планетами. Техническая культура двух соседних миров достигает небывалого развития. Высший, духовный разум человечества дремлет. Все усилия направлены в сторону истребления себе подобных. Пятьдесят земных веков длится это кровавое безумие. За это время гибнут, обращаются в хаотическую материю, все луны Земли, за исключением одной, и все спутники Марса, кроме двух, погибших уже на наших глазах. Дружные семьи двух планет осиротели. Люди Марса изнемогают в борьбе с воинственным неприятелем. Планета обращается в пустыню. Все живое зарывается в недра Марса и влачит жалкое существование. Но вот, постепенно, напряжение противника слабеет, набеги на Марс становятся все реже и, наконец, прекращаются совершенно. Земля постепенно погружается в свой очередной ледяной сон, а культура Марса быстро и плодотворно возрождается.
Это второй известный марсианам ледниковый период на Земле.
Нужно ли говорить, что жители Марса, при следующем пробуждении своей беспокойной соседки, сделали все от них зависящее, чтобы не подать своим исконным врагам мысли о возможности сообщения через безвоздушные бездны? Но под солнцем все повторяется! Старый мир Земли погиб, погибли и воинственные атланты. Переместились океаны, возникли новые материки. Условия жизни на Земле стали менее благоприятны, но все же не настолько, чтобы задержать стихийный рост культуры. Прошли века, и эта культура вновь достигла апогея своего развития. В одно прекрасное время, всего четыре столетия тому назад, ваши славные предки нанесли нам очередной визит. Мы этого ждали, так как отлично видели предшествовавшие этому попытки завязать с нами сношения посредством сигнализации. Наученные горьким опытом, марсиане благоразумно не отвечали… Наши мрачные предчувствия оправдались только отчасти. В настоящее время мы, как видите, по старой привычке, немного враждуем, однако уже без прежней кровожадности, будем надеяться, что в дальнейшем гений народов устремится в другую сторону — в сторону совершенствования человеческого духа, а не орудий истребления.
Ученый Марса замолчал. Наступило продолжительное молчание. Люди Земли были, как будто, несколько смущены неуживчивостью своих отдаленных предков.
Наконец Роне Оро-Бер сказал:
— Кто старое помянет, тому глаз вон! — гласит одна древняя пословица. Мы у цели нашего путешествия, дорогой мой друг. Посмотрите, как безмятежно раскинулась наша Атлантика. Где теперь те, чей могучий гений некогда властвовал над ее погребенными в недрах океана материками? Несколько жалких островков — и это все, что осталось нам в наследство от величайшей культуры.
Носители науки двух Миров, дружелюбно склонившись друг к другу, любовались развернувшейся перед ними грандиозной картиной частично восстановленных островов древней Атлантиды, тысячелетия пробывших под водой.
Кэн, слегка откинув голову и полуопустив веки, витал мыслью где-то в глубинах пространства. Казалось, юный гений совершенно не замечал окружающего.
Сидевшая напротив Лейянита, неподвижная, как статуя, не отводила своих огромных черных глаз от его бледного лица.
— Лейянита! — тихо позвал Гени.
Марсианка не шевелилась.
— Что с тобой, Лейянита? Ты здорова? Я тебя совершенно не узнаю, моя звездочка, — с тревогой говорил Гени, слегка касаясь руки юной супруги.
Лейянита вздрогнула от этого прикосновения, как от электрического тока. Она как будто только-что пробудилась от глубокого сна и с удивлением огляделась вокруг.
— Где твоя прежняя веселость, моя утренняя звездочка, моя Лейянита? — ласково и грустно шептал Гени.
Лейянита, закрыв лицо руками, неожиданно глухо зарыдала.
— Что с тобой, моя радость? — взволнованно спросил Гени. Рыдания становились все громче. Через руки, закрывавшие лицо, прорвался сдавленный страдальческий возглас:
— Я… больше… Я больше не Лейянита!..
Глава седьмая.
Цветы без корня.
Над Атлантидой ночь, — синяя — синяя. Сине безбрежное небо с неяркими звездами. Синеет безмятежный океан, обильно залитый лунными потоками. Бежит по водному зеркалу трепещущая серебряная дорожка куда-то в неведомое царство.
Очарована Лейянита этой манящей далью, этой дорожкой, пышно расшитой. Хочется ей ступить на дрожащую серебряную ткань и итти, итти туда, к далекому горизонту, над которым ласково смеется волшебная Солентейя. Уже и темно-зеленые кусты раздвинула руками Лейянита и сбежала к самому океану по отлогому, влажному берегу, и ноги свои занесла на дрожащую дорожку, да вспомнила, что она не в золотом царстве далекого Марса. Там — медленно струится упругая опаловая влага, а здесь — все не так. Голубой воздух гнетет, временами мешая дышать, а голубая вода жадно засасывает все живое и нет сил спастись от ее холодных, цепких объятий.
Печально вздохнула Лейянита, медленно повернула в ту сторону, где испещренные темными кущами странных деревьев, точно дрожат в полусвете сине-фиолетовые горы.