Сын Архидемона (Тетралогия)

— Ага… — задумчиво кивнул Кэй. — А принес бы ты еще немножко образцов, а?

— Кэй, я почти не сплю и поэтому тружусь в три смены, правильно?… — Я устало посмотрел на назойливого ученого. — Так вот, завтра я с шести до одиннадцати работаю на гидрологов — они просили притащить побольше образцов воды из разных миров. Особенно из того, про который я рассказывал, где кислорода нет вообще, а вода почему-то есть… С часу до шести я перехожу к ботаникам — буду собирать всякие цветочки. А с восьми до часу ночи — теологи. Везу их оператора с камерой аж в сам ад.

— В ад?! — ужаснулся Кэй. — А почему не в рай?

— В раю мы были неделю назад. Но нас сразу вытурили — только и успели, что Врата заснять. Хотя пленка все равно потом оказалась совершенно чистой. Тот священник так матерился…

— Что бы мы без тебя делали, Олег… — умильно поглядел на меня минералог. — А если сегодня, а? В качестве дружеской услуги?

— Кэй, не наглей. Я и так на вас пашу как проклятый, пожрать некогда, а ты меня еще и выходного лишить хочешь? Записывайся в очередь!

— Хорошо… — скис молодой ученый. — А когда ты освободишься-то? Послезавтра?

— Послезавтра меня вообще освободили. Меня Его Величество в гости пригласил! — похвастался я. — Ему тоже интересно. Вот такой вот я удивительный зверек…

— А послепосле… тьфу, в общем, в среду?

— В среду?… — задумался я. Кстати, у Рабана оказалось еще одно очень приятное свойство — он обладал абсолютной памятью и соответственно служил чем-то вроде записной книжки, подключенной непосредственно к мозгу. Вот и сейчас он моментально подсказал мне мое расписание на среду, а я послушно повторил: — В среду моя первая смена — историки каменного века, вторая — остеологи, третья — литературоведы.

— А этим-то чего надо? — изумился Кэй.

— А ты думаешь, в других мирах литературы нет? — в свою очередь удивился я. — Сам прикинь, сколько так можно новых книг надыбать!

— Чего? — не сообразил Кэй.

— Найти, — поправился я.

Большинство моих жаргонных слов в этом мире не понимали, как соответственно и я не понимал местный жаргон. Та самая магия, что позволяла путешествовать между мирами, послушно переводила каждое слово, так что и мне, и жителям Земли двадцать девятого века казалось, что мы общаемся на одном и том же языке, но этого было недостаточно. Кстати, язык здесь тоже стал единым, хотя, как я слышал, лет пятьдесят назад тут еще оставались какие-то другие наречия. Но к настоящему дню все они полностью забыты. А говорили здесь на некой смеси английского, французского, немецкого, испанского, русского и арабского. Даже из японского и китайского позаимствовали некоторые слова.

— Хорошо, так когда ты освободишься-то? — терпеливо спросил Кэй.

Я сверился с Рабаном:

— В четверг.

— А, ну это еще… — начал было радоваться минералог.

— Через две недели, — охладил я его пыл. — До этого все расписано. Так что, тебя включать в очередь?

— Да ты чего, Олег?! — возмутился Кэй. — Да мы не можем столько ждать!

— Вас много, а я один. А будешь хамить, вообще твой отдел вычеркну.

Я не шутил. Заведующий отделом мирмекологии, после того как я доставил ему каких-то удивительных муравьев, несколько часов подряд увивался за мной и нудил, чтобы я срочно отправился туда же и привез ему их королеву. Я отказывался — сделай одному поблажку, и сразу все на шею сядут, но он начал требовать. Даже мое жало его не напугало.

Тогда я просто вычеркнул его из своего списка и отказался иметь с ним дело. Он попытался скандалить, но все остальные заведующие моментально смекнули, что теперь в освободившееся время я буду работать на кого-то из них, и молча игнорировали все его жалобы. Да уж, отношения между отделами тут были примерно такие же, как между кланами Корлеоне — Барзини — Татталья. Разве что друг в друга не стреляли.

Похоже, что Кэй тоже вспомнил про этот случай. Во всяком случае, он прекратил вопить и молча уселся в одно из гостевых кресел. Гостевых — ибо сам я так и не научился сидеть в кресле. Хвост мешает. Так что для себя я держу обыкновенную табуретку.

— Заходи, — неожиданно произнес я.

В комнату ввалился Каллисто — физик средних лет, живущий через три квартиры от меня. Он, как и Кэй, не успел постучать, и теперь ошалело смотрел на меня. Про Направление в ЦАНе не знал никто — я решил придержать хотя бы один козырь.

Вид у Каллисто был очень кислый. Да что там — он выглядел так, как будто у него только что умерла любимая бабушка и оставила все наследство соседу по лестничной площадке.

— Случилось чего? — полюбопытствовал я.

— Гав-гав, — кивнул Каллисто.

Вот, кстати, это меня сильно смешило. На местном жаргоне «гав-гав» означает примерно то же, что в нормальном языке звучит как «к сожалению». Местные-то привыкли, а я каждый раз, когда это слышал, едва удерживался от смешка.

— Жена звонила… — растерянно сообщил Каллисто. — Первый раз, с тех пор как… ну это…

Эту историю я помнил. Чуть больше трех недель назад Каллисто развелся с женой. Квартира осталась ей, а он переехал в бесплатную квартирку при ЦАНе. Ей же остался и их сын — довольно наглый пацан лет шестнадцати. Он заканчивал двенадцатый класс (всего в школе двадцать девятого века четырнадцать классов) и состоял в Терраполисском обществе диггеров — под городом располагались колоссальные катакомбы, оставшиеся после Третьей ядерной войны двадцать седьмого века.

В этом мире всего было три таких войны. Первая ядерная состоялась в конце двадцать первого века и была трехсторонней. С одной стороны США и Западная Европа. С другой Россия, к тому времени успевшая объединиться в единое государство с Украиной, Белоруссией, Польшей, Молдавией, Румынией, Болгарией, странами Кавказа и Средней Азии. С третьей — гордый и одинокий Китай. Китайцев разбомбили подчистую — кстати, именно из-за этого в данном мире их доля на душу населения гораздо меньше, чем было в двадцатом веке. Две оставшихся стороны кое-как согласились на ничью. Плохонькую, шаткую, но все же ничью. Между прочим, именно после этого Россия и США стали империями — мир вернулся к тому, что вроде бы было отвергнуто навсегда. А еще через полвека обе империи объединились в одну. Спустя еще сто лет на планете осталось одно-единственное государство. Дольше всех продержалась Аргентина, по каким-то причинам непременно желавшая сохранить независимость, но в 2244 году уступила и она. Этот год и стал первым годом новой эры.

Вторая ядерная война произошла в конце двадцать пятого века, когда Земля воевала с союзом Султаната Целиба и ГРОУС (как эта аббревиатура расшифровывается, я не знаю). В ту войну очень пострадала Южная Америка — на нее пришлось восемьдесят процентов ядерных ударов противника, и от амазонских лесов мало что осталось. Кстати, именно после победы над Целибом Земля и заимела планету Ро-Тага — абсолютно никому не нужную, но все-таки прибавившую несколько слов к официальному титулу императора…

Третья ядерная война состоялась двести пятьдесят лет назад. Тогда против людей воевали механоиды — удивительная форма жизни, на девяносто восемь процентов состоящая из металлов. Первопричиной стало банальное недоразумение — они узнали о существовании на Земле роботов и решили, что те порабощенная раса. Их бедные родственники, так сказать. Внешнее (да и внутреннее) сходство действительно было. Спустя несколько месяцев недоразумение разъяснилось, и дипломатам удалось худо-бедно разрулить конфликт, но Терраполис к тому времени успел сильно пострадать от бомбежек. Его практически стерли с лица земли. Территорию очистили от радиации (в то время это уже стало возможным), но город решили не восстанавливать, а построить новый — поверх старого. Это действительно обошлось дешевле, но под городом осталась сеть катакомб.

Древние, с каждым годом все более ветшающие, они стали чем-то вроде второго города. Там еще сохранялась остаточная радиация, уцелевшая после зачистки, там жили разные подонки, не нашедшие себе места наверху, там был настоящий рассадник мутантов и прочей пакости. Одни только гигантские крысы, непомерно расплодившиеся за эти века, доставляли терраполисцам столько неприятностей, что общественность то и дело требовала, чтобы власти уничтожили эти подземелья. К сожалению, выяснилось, что делать это надо было сразу же, а теперь подобное уничтожение потребует таких деньжищ, что выгодней было оставить все как есть.