Осколки (Трилогия)

«Взгляни на зеркало, мой друг. Что ты видишь? Нет, не так! Я же просил посмотреть НА, а не В! Неужели трудно понять разницу? Трудно? Тогда послушай, в чем она состоит, и не спеши перебивать, пока не дослушаешь до конца.

Что есть зеркало? Предмет, позволяющий тебе увидеть, кто ты есть. Не разглядеть цвет волос и форму носа: это ты можешь узнать и без помощи зеркала, но отражающий всего тебя целиком, со всем внешним и внутренним, тем, о чем ты даже не подозреваешь. Но я говорю не о полированной пластине, которую красотки вешают на стену, чтобы любоваться собой. Я говорю о зеркале глаз. Только во взгляде, обращенном в твою сторону, ты можешь увидеть себя без прикрас.

Но не следует целиком доверяться чужому мнению на свой счет. Что делает зеркало? Оно поглощает исходящий от тебя свет и отправляет его обратно, однако даже на самой гладкой поверхности обязательно найдется хоть крохотный, да изъян, и искажения неминуемы. И только от мастерства и мудрости смотрящего зависит, станут ли легкие тени, вплетающиеся в отражение, грозовыми тучами, или же рассеются подобно утреннему туману.

У настоящего зеркала — зеркала жизни всегда три стороны, и первая из них — место и значение, которое ты имеешь в пространстве. Когда ты появился на свет, Пряди сплелись между собой, порождая узор, похожего на который не существовало и не будет существовать более… Вторая сторона — твое влияние на земли и души, в которых ты оставляешь свой след, ибо нельзя пройти по лугу, не приминая траву, и невозможно узнавать мир и населяющих его существ, не испытывая и не вызывая в ответ каких-либо чувств. Именно вторую сторону показывают взгляды, устремленные на тебя. Но твое понимание их значения образует третью сторону, самую опасную. Ведь так легко ошибиться, приняв свет в чужих глазах за отражение собственного света…

Есть то, каким тебя видят. Есть то, что видишь ты. И есть то, что есть, независимое и не скованное границами. И чтобы стать самим собой, нужно слить Три Стороны воедино, сохраняя качество каждой. Это не только кажется трудным: это очень трудно. Но оно того стоит, потому что, обретя целостность, нарушенную при рождении, когда Нити Гобелена приняли новый узор, ты узнаешь истинную цену себе и своим желаниям, а без того невозможно остаться невредимым в ожесточенной войне с Правами и Обязанностями.

Их тоже трое, замечаешь? Права, данные нам, но вовсе не в дар, а всего лишь с отсрочкой платежа. Обязанности, постепенно выступающие из тени на свет и связывающие нас с миром невидимыми, но крепкими цепями. И веления наших сердец, противоречащие и той, и другой стороне. Как примирить их друг с другом? Как сделать исполнение обязанностей менее болезненным, а пользование правами — радостным? Как научиться искренне желать, защищать и служить? Одинакового для всех пути из этого лабиринта не существует. Ищи и найдешь. Только помни, что путь и ты — единое целое, не терпящее разделения. И делая шаг в сторону, ты разбиваешь прежде всего себя.

Даже в искусстве поединка есть три свои стороны. Можно отражать удары противника, самому становясь его зеркальным повторением. Можно, заглянув глубже, узнавать мысли сражающейся против вас стороны и предугадывать каждый ее шаг, идти чуть впереди… Но высшей ступени мастерства достигает тот, кто, пропустив через себя душу своего врага и познав его сокровенные чаяния, не отвечает ударом на удар и не опережает атаку, а вынуждает противника действовать так, как сам того желает. Тот, кто способен сам стать Третьей Стороной…»

Время перевалило за полдень, и я с сожалением закрыл книгу. Пора возвращаться. Хотя бы для того, чтобы утихомирить урчащий желудок, не желающий насыщаться словесной мудростью. Но идти обратно тем же путем… Сварюсь живьем. Нет, лучше поднимусь в холмы и в тени рощиц дойду до городских стен.

Не я один выбирал эту дорогу: тропа была широкой и хорошо утоптанной, даже вытоптанной. По крайней мере, трава, имевшая глупость прорасти там, где с удовольствием ходят люди, наверняка, не раз пожалела о своем поступке, потому что желтела и сохла не столько от зноя, сколько от шагов прохожих.

Ажур древесных крон, вовсю зазеленевших и благодаря этому способных на отбрасывание довольно сносной тени, играл со зрением плохие шутки: в чехарде темных и светлых пятен не всегда можно было увидеть неровности лесной подстилки, и я вынужденно замедлил темп ходьбы. Впрочем, возможно именно неторопливость и спасла мне жизнь, поскольку стрела вонзилась в землю в трех шагах передо мной, а не ближе, говоря о намерениях стрелка примерно следующее: предлагаю остановиться и поговорить.

Я оценил угол наклона, под которым глашатай переговоров встретился с землей. Стреляли не сверху, и то радость: не надо задирать голову, пытаясь разглядеть, кто прячется в листве. Правда, стрелок вряд ли выдаст себя, если только не решит сменить место засады. Ну, на этот случай у меня всегда есть «паутинка», способная безошибочно указать, сколько живых душ находится вокруг да около.

Густая тень неохотно отпустила коренастую фигуру, облаченную в буро-зеленое тряпье. То есть, одет человек был вполне привычно, но поверх куртки болталась накидка с живописно изодранными краями. И как ему не жарко? Ни за что не стал бы таскать на себе лишний отрез ткани. Впрочем, Егеря привычны и к холоду, и к жаре, а в том, что вышедший мне навстречу мужчина был Егерем, я не сомневался.

Подразделение Тайной Стражи, состоящее из воинов, умеющих только одно: выполнять приказы. Любые. Связанные с решением проблем силовыми методами, как правило. Очень верное разделение, кстати, потому что умение отдавать правильные приказы и умение с точностью им следовать редко соседствуют в пределах одного и того же существа. За примером даже не нужно далеко ходить — достаточно посмотреть в зеркало. Фрэлл! Кажется, я основательно заблудился, но не в трех соснах, а в Трех Сторонах…

Примерно сорок лет, широкоскулое лицо, тяжесть нижней части которого скрадывается аккуратно постриженной бородой, а складка губ прячется под густыми усами. Темно-русые волосы блеснули рыжиной, когда капюшон накидки был снят. Говорят, что растительность на лице заводит тот, кто не находит свои черты достаточно мужественными… Ерунда. Егеря, работающие «в поле», сплошь и рядом бородачи, потому что зимой лицо не так мерзнет, а летом щетина помогает защититься от всяческого гнуса, норовящего впиться в кожу. Точно так же густые брови не дают капелькам пота попадать со лба в глаза, хотя в целом впечатление о заросших волосами людях создается, скажем прямо, пугающее. Впрочем, Егерей стоит бояться. Если за душой есть грешки.

— Кто ты и что делаешь в этих местах? — Спросили меня.

Сильный голос, но излишне бесстрастный, словно его обладатель встревожен настолько, что старается убедить окружающих и, прежде всего, себя самого в отсутствии повода для беспокойства. Ни тебе любопытства, ни скуки, жаждущей рассеяния: а ведь вряд ли у этого мужчины много развлечений во время несения службы. Гораздо более любопытно, что ОН здесь делает, а не я. Уж не отряд ли это Егерей, занятый охраной месторождения «Слез Вечности»?

Впрочем, надо поддержать беседу:

— Дожидаюсь установления погоды, пригодной для мореплавания. Такой ответ вас устроит?

Легкий кивок:

— Он ничем не хуже прочих. Только неполный. Я жду полного ответа.

Спокойствие не сменило основного тона, обогатившись лишь еле уловимым оттенком сожаления. Скорее всего, Егерь сейчас думает: «Угораздило же нарваться на любителя пошутить… И что мне теперь с ним делать? Сразу прикончить или чуть погодя?» Уверен, отпущение меня восвояси в планы мужчины не входило: в этом случае он просто дал бы мне пройти мимо, не выдавая своего присутствия. Значит, есть приказ задерживать прохожих. Цель? Опрос для выявления новых нелестных определений для царящей жары? Сомневаюсь.