Страница 276 из 281
Но боги, как же ты холодна…
Растерянный взгляд доверчиво распахнутых глаз:
– Ты все еще мерзнешь?
Глупо задавать подобный вопрос тому, кто сидит на постели, подтянув колени к груди, сжавшись в комок и закутавшись в одеяло. Впрочем, Ирм, выросшая в суровых северных лесах, не способна меня понять. Среди прочего и потому, что далеко не каждая мысль находит отклик в остановившемся задолго до достижения зрелости сознании.
Хотя, разве это холод? Можно сказать, сейчас я лишь немного зябну, а вот когда чужеродная Пустота ворвалась в мое тело… Вот тогда мне было холодно!
Был не озноб, а жутчайшая тряска, словно я вдруг превратился в россыпь бусин, нанизанных на шелковые нитки слишком свободно, а потому при малейшем движении начинающих прыгать вверх-вниз, но не дружно, а вразнобой. Каждая пядь тела сотрясалась на грани разрыва, а кожу обильно орошал пот, столь же теплый, как вода в горном ручье, но лихорадка показалась мне даже желанной, когда… Закончилась, сменившись ледяным покоем.
Я мог шевелить пальцами, но не чувствовал их родства с собой. Плоть, в глубине которой прятались заполненные тягучей, странно сгустившейся кровью сосуды, ощущалась хоть и продолжением меня, но чужим продолжением. Наспех пришитая поделка неумелого кукольника, не убравшего обрывки ниток и крупинки блесток, острыми боками изредка впивающиеся в плоть и подтверждающие: пока живу…
Смотреть на бледно-серую кожу самому без содрогания невозможно, потому и завернулся в одеяло поплотнее. О чем говорит мудрость предков? Согреть тело можно только изнутри. Но горячее питье не поможет, проверено. Нужно что-то другое. Или кто-то другой.
– Да, маленькая. Все еще.
Прозрачно-желтые, совсем кошачьи глаза огорченно вздрагивают.
– Тогда возьми теплое… Вот!
Она спрыгивает с кровати на ковер, туда, где тщательно вылизывает серую шерстку Шани, бесцеремонно хватает зверицу и протягивает мне:
– Потрогай, какая она! Горячая!
Дети в своей наивной настойчивости способны либо пугать, либо умилять. Либо дарить замечательные идеи.
– Не буду спорить, горячая. Но посмотри сама, маленькая, – мы слишком разные по размеру. Мне, чтобы согреться, нужна кошка… С тебя ростом, не меньше.
– С меня? – Девушка задумчиво теребит пальцами пухлую нижнюю губу. – Но таких кошек не бывает!
Бывают еще и не такие, но родители скрыли от тебя свои тайны. Наверное, в тот момент решение было самым правильным, однако теперь вполне может превратиться в свою противоположность – стать непреодолимым препятствием.
– А если на минутку представить обратное? Представить, что Шани вдруг взяла и выросла вдесятеро?
Ирм вертит покорно обмякшую кошку в руках:
– Вдесятеро – это как?
– Ну… Собрались вместе несколько пушистых комков и слились в один. Неважно. Просто представь, что она стала большой.
Восторг в каждой черточке лица:
– У-у-у! Совсем большой? Как я?
– Именно такой.
– Вот было бы хорошо! Тогда бы она смогла к тебе прижаться и согреть… Да?
– Но Шани, увы, не может вырасти больше. А вот ты…
– Я?
– Иди-ка сюда.
Она залезает обратно, устраиваясь совсем близко от меня, так близко, что ее дыхание ветерком скользит по моим щекам.
– Помнишь, я просил тебя выучить рисунки?
– Я выучила! – гордо сообщают мне.
– Замечательно! Так вот, внутри тебя есть нечто похожее.
– Внутри? – Она озадаченно вглядывается в раскрытую ладонь. – Почему же не видно?
– Потому что нужно взглянуть с другой стороны.
– С этой? – Рука переворачивается. – Тоже ничего нет!
Пресветлая Владычица, получится ли у меня задуманное? Больше всего на свете я не хочу причинять этому ребенку хоть малейший вред… Но и откладывать начало действий больше не могу, пора. Если на ровном месте едва не погиб, попав в невесть кем и на кого расставленную ловушку, не поручусь, что у меня имеется в запасе много времени.
– Сейчас увидишь, обещаю. А пока просто посмотри мне в глаза и скажи, какие они?
Ирм доверчиво распахивает ресницы пошире и обращает все внимание на предложенную цель.
– Зеленые. Темные. Глубокие, как…
В темноту всегда проще погружаться, чем в свет, но я ныряю в бесконечность наивного взгляда в тот же миг, как девушка проваливается в мою бездну. Мне легко, потому что золотистые радужные переливы воскрешают в памяти мягкие волны барханов, неспешную поступь каравана, волшебную вязь историй, которые рассказывают у вечерних костров, и жаркий румянец, посещающий лица юных красавиц, впервые познающих восхищение мужских взглядов.
– Смотри только мне в глаза, маленькая, иначе не сможешь увидеть!
Я смотрю…
Как можно существу, незнакомому со строением Кружев и Уровнями зрения, объяснить, насколько далеко следует уйти от реальности? Никак, только отразить доступную собственному восприятию картинку. Стать зеркалом, потому что мне так хочется и потому, что могу это сделать. Никто из моих родичей не снизошел бы до возни с ребенком, но если раньше я назвал бы причиной подобного поведения высокомерие, то теперь понимаю: дело совсем в другом.
Плоть дракона состоит из Прядей и составляет их, а потому не может вдруг оказаться самостоятельной и наделенной волей без границ и правил. В этом смысле все прочие живые существа, населяющие подлунный мир, много счастливее и в чем-то даже могущественнее тех, кто, казалось бы, парит в небесах невозможно высоко, совсем рядом с престолами богов. И я, обделенный почти всем, в действительности богаче любого из драконов, потому что… свободен. По-настоящему. Могу поступать, как велит сердце. Пусть разум будет злобно ворчать и кукситься – все равно сделаю то, что захочу. Вернее, попытаюсь сделать, поскольку не все желания находят свое материальное воплощение, но это и правильно! Пока не видишь воочию свою мечту, можешь продолжать наделять ее всевозможными чертами, можешь создавать чудо. Только внутри своего сознания? Да. И что с того? Волшебство сотворенной воображением мечты проникнет в твои сны, а там разделить реальность и вымысел совершенно невозможно…
Ты прекрасна, маленькая, видишь? Серебристые ниточки, унизанные бусинами узелков, это все – ты. Нравится?
Я… не знаю.
Смущение, робость, небольшой испуг? Следовало ожидать. Правда, со своими впечатлениями не сравню. Помню, впервые взглянув на Кружева, восторженно затаил дыхание от представшей передо мной картины. Страх пришел потом. Когда я осознал, что внутренняя красота неизмеримо хрупче внешней и нуждается в большей защите.
Самое главное, маленькая, у каждой из ниточек есть сестренка. Почти прозрачная, похожая на тень, как та, что возникает на снегу, когда ты встаешь на пути солнечных лучей. И такая же сверкающая… Заметила?
Да…
Подтяни близнецов поближе друг к другу, так, чтобы они соприкоснулись.
Но как это сделать? Не знаю.
Просто подумай об этом. Ты же видишь, как они похожи друг на друга? Они словно ты и твой брат, желающие оказаться рядом, быть вместе, но разделенные запретом.
Кто же им запретил?
Ты, маленькая. Вернее, ты просто не дала им разрешение встретиться. Не позволила и все.
Но я же…
Не знала об их существовании. Все правильно, маленькая. Но теперь-то знаешь, стало быть, можешь исправить несправедливость и сделать разлученных счастливыми. Ты ведь хочешь, чтобы они встретились?
Да!
Нити дернулись, устремляясь навстречу друг другу. Наверняка сейчас любой, вошедший в мою комнату, увидел бы вместо взрослой девушки туманный вихрь начавшегося Обращения. И сильно-сильно ударил бы мне по голове, а то и по другому уязвимому месту… Нужно торопиться, но нельзя спешить. Наблюдение за Кианом помогло мне представить механику изменений, но в отличие от прочих метаморфов Ирм не обладает конечным вторым обликом. Потому что его не существует, имеется лишь мешанина Узлов, которые… Следует расставить по нужным местам.