Отражения (Трилогия)

Перевожу взгляд на Шэрола. Та же история: боль и грусть. В принципе, на это я и рассчитывал. Но — не только на это.

— Роллена, милая, ты... — голос, приглушённый расстоянием и стенами.

Ещё один человек появляется в дверях. Мрачный и сосредоточенный Герис равнодушно смотрит на двор и застывшие посреди него фигуры, потом берёт девушку под локоть. Вот! То, чего я и ждал!

Жест мага выглядит именно так, как и предполагалось. Уверенный. Властный. Я бы даже сказал, хозяйский. Так возлагают руку на то, что принадлежит тебе по закону, людскому и божьему. Так относятся к тому, чем безраздельно обладают. И Роллена, почувствовав прикосновение брата, замирает, чтобы, мгновение спустя, тяжело повиснуть на предложенной руке. Отдаться на милость своего единственного повелителя.

Я вижу суть происходящего очень ясно, но самое главное: её видит Шэрол. Видит и начинает гаснуть, как язычки огня на ветру.

— Идём. Тебе нечего здесь делать, — Герис уводит свою сестру в лабиринт коридоров. Дверной проём снова зияет тёмной бездной, приглашая войти и... Исчезнуть.

Выдерживаю паузу, необходимую для усиления эффекта.

— Итак, о чём мы говорили, граф?

— О жизни и смерти, — тихий шелест песчинок, отсчитывающих последние минуты.

— Именно! Я сказал, что могу изменить Ваш приговор. Вы согласны?

— Не тратьте на меня время и силы, лэрр. Я не хочу жить.

— А ещё минуту назад...

— Минуту назад у меня была надежда. Теперь... мне всё равно.

Укоризненно цокаю языком:

— Ай-вэй, граф! Вы так легко сдаётесь? Не самое лучшее качество характера... Из-за ТАКОГО пустяка?

— Это не пустяк... — слабая попытка возразить.

— А что же? Подумаешь, девушка оказалась не той, которой... казалась... что-то я заговариваюсь... Ерунда! Девушек много — на Ваш век хватит!

— Не шутите над этим... Я... Мне не...

— Ой, только не надо этого трагизма! «Я больше никогда и никого не полюблю» — это хотели сказать? Несусветная глупость! Хотя бы потому, что и Роллену Вы не любите!

— Что значит «не люблю»?

— А то и значит! Вы её жалеете, не более! Несчастное создание, нуждающееся в защите — Вы ведь так о ней думаете? Отчасти правильно, но... — многозначительно щёлкаю пальцами. — У неё уже есть защита, и Вы только что прекрасно это видели! Пусть девушка не признаётся в этом даже себе самой, но её тело не может солгать... Вы заметили, как она прильнула к своему брату? Не буду утверждать, что между ними есть настоящая страсть, однако, и расстаться они не могут. Связанные давним стыдом? Возможно. И что из того? Цепи любви далеко не самые прочные.

— Но... — больно смотреть, как рушатся надежды и мечты Шэрола. Очень больно. Даже если учесть, что они были ложными.

— Плюньте и забудьте, граф! Роллена стоит многого, но не жизни. Особенно ВАШЕЙ жизни. Вы и так натворили столько глупостей... Не делайте последнюю: не жертвуйте собой впустую!

— Впустую?

— А то как же? Думаете, Ваша смерть избавит девушку от подозрений и обвинений? Лишь частично, дорогой граф, лишь частично! Правосудию, положим, всё равно: взявший на себя вину казнён, можно умыть руки. Но я-то знаю, КТО и НАСКОЛЬКО виноват, об этом Вы не подумали? Не подумали, что днём позже я подстерегу Роллену в каком-нибудь укромном уголке и проведу всестороннее исследование её внутренностей?

— Вы... Вы не сможете... — ну, наконец-то, в глазах графа появилось нечто, отдалённо напоминающее мысль!

— Почему? — усмехаюсь. — Чтобы вспороть человеку живот, не надо быть ни особо сильным, ни особо злым, достаточно лишь уверенности в собственной правоте. А я — уверен.

— В чём? — хриплый шёпот.

— Видите ли, граф... Вас приговорили за использование «рубиновой росы» во вред. Справедливо, между прочим! Но гораздо более жестокого наказания заслуживает тот, кто снабдил Вас отравой, потому что негодяй нарушил и запрет на ввоз, и запрет на распространение. А мне почему-то кажется, что достать «росу» Вы могли только, воспользовавшись связями Вашей возлюбленной. Верно?

Шэрол молчит, но мне не нужно подтверждение того, что и так очевидно. Поэтому продолжаю:

— Кто ещё, кроме мага, пользующегося покровительством короля, может безнаказанно и безбоязненно получать и хранить у себя запрещённые зелья? Так что, граф, сами посудите: вину Роллены даже не надо доказывать. У меня есть только один вопрос: кто именно дал ей «росу»? Вряд ли её брат: он, конечно, самодур, но на откровенного идиота не похож... Итак, кто?

— Я не знаю... Но Герис нам не помогал.

— Вы в этом поклянётесь?

— Да.

— Хорошо... — что ж, остаётся вторая кандидатура, но с ней я буду разбираться позже. А пока... — Всё ещё настаиваете на том, чтобы умереть? Если хотите, я Вам помогу. Лично. У меня есть чудесный ножичек...

— Н-нет, — молодой человек нервно отшатнулся.

— Зря! Я бы не сделал Вам очень больно... Ну, только не падайте! Я пошутил. Его Высочество принц Дэриен великодушно позволил Вам остаться в живых. С одним условием.

— Каким же?

— Условие, если Вам интересно, высказано мной, и проверять его выполнение тоже буду я. Обвинение остаётся в силе, но исполнение приговора откладывается. На неопределённый срок. Всё будет зависеть от Вас: преданное служение интересам короны со временем обязательно перевесит преступление, совершённое под влиянием чувств. Понятно?

— «Преданное служение»? Ваше предложение больше похоже на шантаж, — ну вот, он уже разумно мыслит! Замечательно!

— Одно другому не мешает, дорогой граф! Я не призываю Вас лизать кому-то ноги... Я лишь предлагаю Вам выполнить долг дворянина, чьи предки служили земле, на которой жили. А некоторое принуждение... Оно только подстегнёт, заставляя принять решение, как можно быстрее!

— Вы опасный человек, лэрр, — Шэрол смотрит на меня грустно, но уже не безысходно.

— Я знаю. Но я опаснее для самого себя, чем для других... Итак, Вы согласны?

— На что?

— На службу во славу Западного Шема — в общем и принца Дэриена — в частности?

— У меня есть выбор? — о, мы уже пытаемся улыбнуться... Какой же я молодец!

— Выбор есть всегда! Но не все умеют его делать правильно, — подмигиваю.

— Вы очень убедительны, лэрр... Пожалуй, я соглашусь.

— Не буду утверждать, что Вы не пожалеете, граф. Пожалеете, и не раз! Но ещё чаще Вы будете с благодарностью вспоминать это зимнее утро и...

— И несносного человека, который заставил меня жить правильно?

— Именно, дорогой граф!

— Ваше решение, Мастер?

Ксаррон смотрит на тусклый день за окнами кабинета сквозь наполовину опустошённый хрустальный бокал. Я, развалясь в кресле, наслаждаюсь терпким вином, подогретым с горстью южных специй. Рогар задумчиво поглаживает подбородок.

— Оно Вам необходимо, милорд?

— Вы же знаете: порядок нужен во всём. Кроме того, я не люблю приказывать, если можно попросить и получить согласие, — кузен серьёзным и слегка торжественным тоном озвучивает одну из моих любимых жизненных позиций.

Бросаю недоумённый взгляд исподлобья в сторону «милорда Ректора». Ну, надо же... Ксо не любит приказывать? Да только этим и занимается всё то время, которое мне довелось его знать! Или это просто игра на публику? Согласен, публики мало. Собственно, зритель у разворачивающегося в кабинете начальника тюрьмы действа один. Я.

Ксаррон видит растерянность на моём лице и недовольно морщится, словно говоря: «Не мешай, я занят». Что ж, не буду, раз просишь. Но и объяснения услышать не откажусь. Позже. Когда будет решена одна небольшая, но насущная проблема...

— Хорошо, я займусь молодым человеком, — сообщает Рогар после паузы, заполненной нелёгкими раздумьями.

— Со своей стороны, окажу всяческую помощь, Мастер... Если понадобится.

— Это будет нелишне, милорд... Однако, не понимаю, зачем Вам понадобилось моё скромное участие, если есть и другой достойный претендент?

Претендент? А, он имеет в виду меня... Нет уж, взваливать на свои хрупкие плечи обузу в лице запутавшегося в истинных и мнимых ценностях Шэрола не буду. И нечего на меня так смотреть!