Сердце бездны

— Ты сама выбросила из себя все мои дары. Испугавшись, ты предала себя. Ты труслива — и этим избрала кару худшую, чем простая гибель: Бессилие и Слабость! Бессилие! Слабость!!! — Голос вновь расхохотался. — Вместо достойной смерти жалкая жизнь. И новые хозяева. До конца дней грезы о былом, грезы, грезы… Голос затухал. Затух.

Щупальца растворялись в воздухе. Командор медленно опускалась на песок прямо через них — как через воду.

Все. Ничего больше нет.

Она лежала на песке. Неуклюже вставая, процедила через зубы (тоже человеческий рефлекс мозга):

— Разберемся и с новыми.

Сила отторжения от этих, еще неведомых существ, была такова, что смутная белая фигура, стоявшая за спиной Озр, тут же пропала. Командор, сама не подозревая, разорвала второй контакт. Но не до конца.

Одно из двух: ты связан с Тем — или со Старшими.

Как уже сказано, состояния без контакта не существует.

Глава 8. Под знаком смерти

Озр не анализировала происшедшее. Она не соотнесла постороннюю белоснежную вспышку и исчезновение двойника. Также она не соотнесла свой жалкий энергетический потенциал, оставшийся к концу кошмара, и невероятную силу оттеснения, которое вымело Некто из окружающего пространства. Для Десантника все происшедшее было результатом только одной, ее, воли.

Озр плакала без слез. Впервые в жизни.

Некто был прав. Он все-таки победил, а все остальное было ее иллюзиями.

Она пережгла свое тело.

Теоретически это невозможно. Но Черный нередко наделяет теми мутациями, которые не выявляются любыми самодиагностиками. Эти «мины» спят в организмах месяцами, годами — пока не появляются условия для их срабатывания. О возможности существования в себе таких сюрпризов знает каждый Десантник, но не думает об этом. Тут можно либо сходить с ума от подозрений, либо жить так, как будто «мин» точно нет.

В Озр сработала одна из таких тайных мутаций. В искусственном теле изменились все энергетические цепи, и только они, — но этого оказалось достаточно.

Первое, что заметила Командор, — полная потеря инфракрасного зрения.

После быстрой проверки выяснились размеры катастрофы.

Организм подстроился под естественные биологические возможности мозга. И стабилизировался в этом состоянии.

Даже если где-то в нем «спят» другие «подарки» из Черного, их не активизировать. На это не хватит энергии, а если бы ее вдруг оказалось достаточно — такой мощный поток мгновенно разрушил бы ослабевшее, деградировавшее тело. Разрушил бы гораздо раньше, чем смог бы пробудить гипотетические механизмы его регенерации.

Победа Озр над Некто была чудом, невероятным и немыслимым. И для ликвидации последствий этой победы необходимо ничуть не более вероятное событие.

То есть все безнадежно. Воистину, смерть много, беспредельно лучше предстоящей жизни. И Командор — не первая, изуродованная Бездной. Такая участь — наихудшая из стандартного набора. Пострадавшие Десантники просто немедленно убивают себя. И все. Тоже традиционный поступок.

Смерть.

Мрак. Кажется, после заката прошли сотни и тысячи часов, но рассвета нет. Шум песка, отвратительно-радостные вопли чего-то живого в пустыне… Озр оторвала от камня какой-то волглый, упругий лишайник. Она на миг поверила, что если порвет его, то все станет по-старому. Но растение только комкалось, а руки почти сразу заболели от перенапряжения. Это отрезвило Командора, она ужаснулась такой полной потере самоконтроля. Сейчас нужен анализ, трезвый анализ. И ничего больше.

Беспомощность. Унижение.

Смерть.

Альтернатива — идти вперед и сдохнуть по дороге. В безнадежном, последнем пути. Самоубийство — акт о капитуляции. Этим оно и плохо.

Сейчас — время драки до последнего. Оно не будет длинным. Не надо думать о дальнейшей судьбе своих людей — здесь уже ничего не изменить. Пусть они идут вперед с надеждой — от неведения их путь будет веселее, а смерть легче. Может, они сумеют вернуться в монастырь. Плохо, что Артур землянин — любой Десантник в этой ситуации оставил бы Командора по ее приказу. А капитан все равно попрется на смерть и потащит с собой своих людей. Впрочем, сейчас неизвестно, где опаснее — впереди, сзади, здесь.

Заря застала Командора у потухшего костра. Озр с равнодушным лицом смотрела в угли — остывшие, подернутые пеплом нехорошего, зеленовато-белого цвета. И такой же пепел был в глазах киборга.

Последний путь.

В смерть.

Сзади зашевелились люди, наконец-то пробуждающиеся от нехорошего, гипнотического сна. Им казалось, что они медленно всплывают со дна вязкого, липкого озера. Озр улыбнулась угрюмому Артуру:

— Пока не встал окончательно, поменяй ногу.

Тот недоуменно посмотрел на Командора. Она уточнила:

— Может, тогда поднимешься с той.

Бесцветное солнце стояло над мутным, бело-серым горизонтом. Оно слепило, жгло — хотя и невероятно мало для звезды своего спектрального класса, но слишком много для землян, — а теперь и для Озр. Самое худшее, что организм Командора не охлаждался даже потом — его не предусмотрели конструкторы. Она боялась, что где-нибудь поближе к полудню может потерять сознание. И ноги были мерзкими, чужими — слабые, медленные, неуклюжие…

Артур недовольно брел между шершавыми, темно-коричневыми камнями, доходившими ему то до пояса, то до плеч.

Их тени падали на песок и создавали иллюзорное, непроглядно-черное озеро, в котором нельзя разглядеть своих ног. В воздухе кружилась то ли пыль, то ли мошкара, а скорее всего и то и другое вместе. Хотелось пить, и еще сильнее хотелось смыть с лица корку из пота и песчаной пудры. Но воды не предвиделось по крайней мере до росы вечером. Он уже несколько раз собирался попросить Озр найти родник или что-то подобное, но пока удерживался. Видимо, ночью что-то произошло — киборг впервые выглядела очень неважно. Вернее, лицо, манеры обычные, а вот движения — чужие.

Артур малодушничал — предпочитал не знать, что же могло измотать Десантника и насколько велики их общие неприятности. Так удобно надеяться, что в этом кошмаре есть хоть один сильный, пусть и ненадолго… заболевший(?) союзник.

Командор опытнее. Она все понимает. Ей виднее.

— Здравствуй.

Истомин развернулся так резко, что все еще чуть влажный песок скрипнул под подошвами. Капитан еще успел подумать, что, когда солнце поднимется выше, земля окончательно просохнет и придется двигаться в пылевом облаке.

Около камня — мутно-коричневого, покрытого абстрактными рисунками сожженного жаром лишайника, — стоял человек. Высокий. Светлые короткие волосы, загорелая, нормальная кожа, белоснежный комбинезон, по покрою в точности повторяющий земную космическую форму. По крайней мере до пояса — ниже все в тени. Совсем обычный парень, даже глаза европейские, серые. Добрая улыбка на умном, спокойном лице.

Несколько секунд назад Артур проходил мимо этого места, и на нем никого не было.

— Знаете, мне надоели ваши фокусы. — Капитан машинально провел рукой по вдруг разболевшемуся лбу и сам удивился своей смелости.

Голова разом пришла в норму.

— Извините. Я недостаточно заэкранировался, и вам стало некомфортно.

— Мы не собираемся лезть в дела этой планеты, которую почему-то курирует ваша сверхцивилизация. Нас даже не особенно интересует, какие генетические, социальные и прочие опыты вы здесь ставите, зачем даете феодалам такие научные достижения. Вы…

Парень легко отделился от камня, подошел — словно подплыл — к Артуру. Солнце светило прямо в глаза незнакомца, отражалось в них — яркое, чужое.

Капитан почувствовал прикосновение тонких, но вряд ли слабых пальцев. От этого касания почему-то исчезли и усталость, и злоба на надменный сверхразум. Погас и медленно усиливающийся, беспричинный страх. Кожа незнакомца вызывала смутно осознаваемое, ни на что не похожее ощущение — на миг Артур даже заподозрил, что оно не пришло ни по одному из традиционных пяти каналов.

— Вы путаете нас с другой силой, действующей здесь. И мы — не то, что вы обычно подразумеваете под «сверхразумом». Мы — это Координатория, Земля, миллиарды и миллиарды других планет, и не только планет.