Страница 319 из 365
- За что? - хмыкнул Эркин.
- За всё. И за сигареты. И что за фруктами когда, за меня сказал, и... да ладно тебе... Слушай, неужели ты совсем ничего о племени не помнишь?
- Я питомничный, Чолли, - тихо ответил Эркин. - Ты ж видел, клейм у меня нет, а номер... вот он. У меня с буквами номер, питомничный.
- Ну так... имя же ты сохранил.
- Не в имени же дело, - Эркин смял окурок и ловким щелчком отправил его в урну у входа в барак. - Да нет, что толку в имени. Хреновый я индеец, что уж там... А... а что, щемит, что на Равнину не поехал?
Чолли кивнул.
- Что от своих, от племени отказался. Переигрывать не буду, придёт ответ, поеду туда, в Ополье, а всё равно... щемит. Ладно. Удачи тебе.
- И тебе.
Они вошли в барак и через очень яркий из-за пустоты тамбур вошли в синий сумрак ночной казармы.
Стараясь не шуметь, Эркин вошёл в свой отсек. Женя и Алиса спали, тихо всхлипывала во сне на своей койке Нюся. Эркин снял и повесил куртку, взял полотенце и пошёл в уборную.
Не такое уж позднее время, в холостяцком бараке ещё свет вовсю, но семейный всегда ложился рано, а когда дождь со снегом разогнал собрания у пожарок, то сразу после ужина заваливались. Делать-то особо и нечего.
В уборной было тихо и пусто. Эркин не спеша умылся, но растираться не стал: времени до утра мало, не прогреются мышцы, да и устал он чего-то. Он всухую растёрся полотенцем и - всё равно все спят уже - не надевая, а только накинув рубашку на плечи, прошёл в свой отсек. Полотенце на место. Ловко балансируя на одной ноге, разулся, подтянулся на свою койку, сел, снял и повесил на спинку рубашку, под одеялом стянул джинсы. Привычный порядок действий успокаивал, снимал напряжение.
Эркин блаженно вытянулся под одеялом, закинул руки за голову. Ну, вот и всё, и отрезано. Завтра с утра в дорогу, а там... правильно этот мужик сказал, морды эти беляцкие не видеть -уже... счастье. А племя... жил же он без племени и дальше проживёт. Женя, Алиса... больше никто ему не нужен. И всё, и отрезано... Надо спать, голова ему с утра нужна свежая. Вставать рано. В шесть тридцать пять комендант придёт, Женя сказала, что Алису за час поднимать надо, значит... значит, в пять тридцать, а сейчас сколько? Разбаловался он с часами, совсем время чувствовать перестал, хотя... хотя нет, просто так точно, до минуты тогда не нужно было, а сейчас... сколько сейчас?
Он высвободил из-за головы левую руку и уже привычным жестом посмотрел на запястье. Полдвенадцатого. Да, и тело говорит, что скоро полночь. Надо спать. С сигаретами хорошо получилось. В самом деле, за выпивкой в город надо идти, через проходную тащить, а потом трястись, чтоб комендант не застукал, не-ет, не надо ему такого удовольствия. Комендант глазастый, всё видит, его так и зовут Глазастым Чёртом, шёпотом и с оглядкой, конечно...
В голову лезли путаные, не нужные сейчас мысли. Он засыпал, слышал сквозь сон, как осторожно шевелится, видимо, смотрит на свои часы Женя, слышал тихий шум ночной казармы, храпы, сонное бормотание, плакал чей-то грудной, а женщина укачивала его протяжной монотонной песней, и ещё кто-то ворчал, что не трясти надо, а грудь дать, титькой рот заткнуть, нарожали горластых, а успокоить не могут... Эркин сам уже не понимал: снится всё это ему или на самом деле... Ни имения, ни Паласа он уже давно во сне не видел...
Нюся осторожно повернулась набок и открыла глаза. И сразу увидела его. Он лежал на спине, закинув руки за голову, сползшее одеяло открывало грудь. Всё, завтра утром они уедут, и она никогда, никогда больше не увидит их. Его не увидит. Такого большого, красивого, сильного. Кому Нюся завидовала, так Алиске. Алиска могла при всех повиснуть у него на руке, на шее, сидеть у него на коленях... Даже тётя Женя такого не могла. Некрасиво, когда жена при всех на муже виснет, неприлично так, вот только под руку взять и всё, а Алиске можно, она - дочка ему. А ей... она даже не говорила с ним, ни разу, он на неё, как на пустое место смотрел, слова ей ни разу не сказал... Нюся всхлипнула. И испугалась, что разбудит их. Но обошлось.
Проснувшись в очередной раз, Женя посмотрела на часы и осторожно, чтобы раньше времени не разбудить Алису, вылезла из-под одеяла. Пять двадцать, пора. Лучше не спеша собраться и подождать, чем, опаздывая, спешить. Она натянула своё "школьное" платье, подняла голову и увидела блестящие глаза Эркина. Женя улыбнулась и, слегка подтянувшись, коснулась губами его щеки.
- Вставай, пора.
Её шёпот щекотал ему щёку. Эркин улыбнулся.
- Да, встаю.
Женя взяла своё полотенце и вышла. Эркин покосился на лежащую лицом к стене Нюсю и откинул одеяло. Натянув джинсы, соскользнул вниз. Быстро обулся, надел рубашку. И тут же снял и сложил простыни, наволочку, одеяло. Вот так, его койка готова.
Вошла Женя и стала будить Алису. Эркин, чтобы не мешать, пошёл в уборную умываться. А когда вернулся, Жени и Алисы не было. Женская уборная на другом конце, чтоб даже спросонья не путались. Эркин собрал бельё на Алискиной койке, сложил. А у Жени... чёрт, вчера они так и навалили вещи, не сообразили. Стараясь не шуметь, он выдернул из-под тюка, узла и мешков одеяло и простыни, снять наволочку с подушки - минутное дело. Ну вот, и Женина койка готова.
Женя привела румяную, уже совсем одетую Алису.
- Ой, ты собрал уже всё, как хорошо.
Он молча кивнул. На часах шесть с минутами. Делать до прихода коменданта больше нечего, и они сели втроём на койку Алисы. Алиса забралась к Эркину на колени, положив голову ему на плечо. Женя села рядом. И они стали ждать.
1996; 13.08.2013
ТЕТРАДЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТАЯ
Время тянулось неощутимо медленно. Они ждали коменданта, прислушиваясь к каждому шороху, а застали их врасплох. Женя даже вздрогнула, когда он вошёл в их отсек. Сдача белья, коек... Всё это действительно и трёх минут не заняло. Комендант собрал картонные бирки с кроватей, взял их пропуска, посмотрел на неподвижно лежащую Нюсю и вздохнул:
- Одевайтесь и идите к хозблоку. Машина там. И не тяните.
- Да-да, спасибо, - закивала Женя, одевая Алису.
Как только за комендантом опустилась занавеска, Нюся приподнялась на локте. Придерживая на груди одеяло, она расширенными глазами смотрела, как они одеваются, как Эркин вешает на плечо мешок, берёт тюк и ящик. Женя взяла узел и маленький мешок, посмотрела вверх на Нюсю и улыбнулась ей.
- Удачи тебе, Нюся. До свиданья.
- Про... прощайте, - всхлипнула Нюся.
И Эркин улыбнулся её глазам, испуганным, как у Жени в ту, первую их ночь. Нюся даже задохнулась на мгновение от блеска этой улыбки.
- До свиданья, - сказал Эркин и вышел за Женей и Алисой.
Быстро, стараясь не задевать стояки, они прошли по залитому синим ночным светом проходу и миновали пустой тамбур.
Дождь кончился, но воздух был сырым и холодным. Только начало светлеть, над входами в бараки и вдоль ограды горели фонари, но их свет уже казался жёлтым. Возле хозблока стоял грузовик с работающим мотором, а рядом двое мужчин. Комендант с шофёром? Но в следующее мгновение Эркин увидел, что шофёр в кабине, а это комендант и... Тим?!
Глубоко засунув руки в карманы куртки, Тим молча ждал и было видно, что ждёт он давно. Когда Эркин стал укладывать в кузове узел, тюк, ящик и мешки, Тим молча подошёл и стал помогать. Когда они уложили вещи и закрыли борт, а Женя с Алисой готовились сесть в кабину, комендант отвернулся, закуривая. И Тим разжал губы:
- Я... я был неправ. Не держите на меня обиду.
- Конечно, Тим, - улыбнулась Женя. - До свиданья.
- До свиданья, - кивнул Тим и посмотрел на Эркина.
И Эркин вдруг - сам от себя не ждал такого - шагнул к Тиму и обнял его.
- До свиданья, Тим. Догоняй.