Страница 305 из 365
- Рад за них, - искренне ответил Михаил Аркадьевич.
- Я тоже. Ну, вот теперь, до свидания.
- До свидания, Игорь. Бумаги все...
- Будут тебе бумаги. Перепечатанные, с красивыми таблицами, графиками и прочим.
Они обменялись рукопожатием, обнялись, и так - в обнимку - Михаил Аркадьевич проводил Бурлакова до двери. Потом вернулся к столу и взял свой листок с нарисованной загогулиной, быстро пририсовал ей крылья, смял бумагу и бросил в пепельницу, поднёс спичку. Листок догорал, когда в кабинет вошёл Никлас и встал рядом.
- Обидно.
- Да, - сразу понял его Михаил Аркадьевич. - Но хотелось бы всё-таки разобраться. Вы помните Ларри?
- Напишите ему, - сразу ответил Никлас. - И посмотрим, разрешат ли ему принять вас у себя дома. Дом ли это для Ларри? И если да...
- Будет интересно, - кивнул Михаил Аркадьевич. - И спешить теперь особо некуда. Хорошо. Теперь... как с Шерманом?
- Жариков выводит его в разряд жертв. Как и телохранителей, - спокойно ответил Никлас.
- Вы не согласны? - быстро посмотрел на него Михаил Аркадьевич.
Никлас молча пожал плечами. Михаил Аркадьевич тщательно размял содержимое пепельницы в пыль и вытряхнул её в корзину под столом.
-Это будет ещё долго болеть.
- Да, я отлично понимаю реакцию Мороза. Это тот индеец.
- Я понял, - кивнул Михаил Аркадьевич.
- Удачно ещё, - улыбнулся Никлас, - что парень не встретил никого из бывших хозяев или надзирателей. Пришлось бы его судить за убийство.
- Да, - Михаил Аркадьевич подмигнул, - будем надеяться, что зимой и в Хэллоуин парень отвёл душу и на этом успокоился.
Никлас негромко рассмеялся и кивнул.
- Отвести душу всегда приятно.
- Да, - вздохнул Михаил Аркадьевич, - разумеется, это удача. А теперь...
Он взял оставленные Бурлаковым листы, а Никлас раскрыл свой блокнот и приготовился записывать.
* * *
Перед рассветом Норма задремала. Их последняя ночь в этом городе, в своём доме. Такого Дня Благодарения ещё не было. Она всегда старалась сделать праздник настоящим, а в этот раз... Ни индейки, ни праздничного пирога. И не до того, и Джинни против, да и дорого. Харленд обещал принести деньги в восемь. Поезд в восемь тридцать, они успеют. Вещи уже собраны. Два чемодана с одеждой и самыми необходимыми мелочами, сумочка с деньгами и документами и сумка Джинни с книгами и кое-какими тетрадями. Девочка уверена, что русские разрешат ей работать учительницей. Разубедить Джинни невозможно, и пытаться не стоит. Джинни упряма. Как Майкл...
- Мама, - ворвался в сон голос Джинни.
Норма вздрогнула и открыла глаза.
- Что, Джинни, что случилось?
- Уже семь часов, мама.
- Да, конечно.
Норма откинула одеяло и села на кровати. Джинни, румяная, весёлая, её девочка...
- Я поставила кофе, мама, и сделала сэндвичи. И сейчас, и в дорогу.
- Да, Джинни, ты молодец.
- Вставай, мамочка, жду тебя на кухне.
- Хорошо, Джинни, я сейчас.
Норма встала и пошла в ванную. Уложив вчера все вещи, спали они сегодня без ночных рубашек. Как - Норма улыбнулась - да, как в молодости, когда Майкл и она обживали этот дом. Она не знает и, наверное, никогда не узнает, где похоронен Майкл, не увидит его могилы. Этот дом хранил память о Майкле, да, теперь Майкл умрёт опять, уже навсегда, уже...
- Мама!
- Иду, - откликнулась Норма, выключая воду и тщательно вытирая лицо. Не надо, чтобы девочка видела её слёзы.
Они пили кофе в полупустой и уже какой-то нежилой кухне. И тишина в доме была не обычной утренней, а мёртвой. Мёртвая тишина брошенного дома. Допив кофе, Джинни сложила сэндвичи в аккуратный мешочек для завтраков, с которым ходила ещё в школу. Сэндвичи, два апельсина, пакетик конфет.
- Ну вот, мама, - Джинни собрала и вымыла чашки. - Мы уже готовы?
- Да, - Норма заставила себя улыбнуться.
Джинни посмотрела на часы.
- Без четырёх восемь. Мы успели.
И почти сразу после её слов, стук наружной двери, шаги в холле, и в кухню вошёл Харленд.
- Доброе утро, миссис Джонс, привет, Джинни, - поздоровался он.
- Доброе утро, мистер Харленд, - ответила Норма.
Джинни сдержанно кивнула.
Харленд оглядел блистающую чистотой полупустую кухню и достал бумажник.
- Право, миссис Джонс, - он отсчитывал кредитки, - я жалею о вашем отъезде. Пожалуйста, пересчитайте. А вот и купчая. Здесь, пожалуйста.
Норма пересчитала купюры и подписала купчую, спрятала деньги в сумочку и встала.
- Благодарю вас, мистер Харленд, желаю вам удачи.
- И вам миссис Джонс. Удачи, Джинни.
Джинни снова ограничилась кивком.
Втроём они вышли в холл. Норма отдала Харленду ключи от дома, он небрежно сунул их в карман, вежливо помог ей и Джинни надеть плащи, они взяли чемоданы и сумки и вышли из дома.
В воздухе стояла мелкая водяная пыль. Не оглядываясь, потому что сзади шёл Харленд, они пересекли лужайку перед домом. Возле маленькой тёмно-вишнёвой машины Харленд поравнялся с ними.
- Я могу подвезти вас. Вам ведь на вокзал, не так ли?
- Да, благодарю вас, - кивнула Норма.
По дороге на вокзал Харленд ещё раз выразил сожалению по поводу их отъезда и пожелал удачи.
Когда он уехал, а они стояли на перроне, Норма сказала Джинни.
- Ты могла быть и вежливее.
- Мама, я видела его зимой, - очень спокойно ответила Джинни. - И слышала, как он стоял за честь белой расы.
- Но в Хэллоуин... - попробовала возразить Норма.
- Был у своей любовницы в её загородном доме, - фыркнула Джинни. - И остался перед всеми чист.
Подошёл поезд, и они вошли в вагон. Второй класс. Вагон общий, но публика приличная. И не слишком дорого. Когда они заняли свои места и поезд тронулся, Джинни сказала:
- Он уже в прошлом, мама. И будем думать о нём, как о прошлом.
Норма кивнула
* * *
Чак сел поудобнее и, сцепив пальцы на затылке, стал равномерно раскачиваться. Чёрт, не мышцы, а тряпки. И суставы как не свои. Парни говорили, что здесь тренажёрный зал есть. Надо хоть немного подкачаться, чтоб там не насмешничали.
Стукнула, открываясь, дверь. Чак настороженно повернулся на звук и улыбнулся. Андре! И опять без халата, а в обычном, как и тогда. Только поверх рубашки серый вязаный джемпер.
- Привет, - весело сказал Чак.
- Привет, - кивнул Андрей. - Ты просил меня зайти. Надо чего?
- Мне сказали, ты болеешь. Выпороли или током протрясли?
- Нет, я простудился, - Андрей вошёл в палату и закрыл за собой дверь.
Чак встал, обтёрся полотенцем и надел белую нижнюю рубашку, тщательно заправив её в штаны и застегнув пуговицы у горла. То, что ему для этого не надо никого звать на помощь, всякий раз наполняло его радостью.
- Ну, так чего надо? - повторил Андрей.
- Поговорить хотелось, - Чак усмехнулся. - Скучно одному.
Андрей молча повернулся к двери.
- Ты чего? - Чак не так обиделся, как растерялся. - Говорить не хочешь? Почему?
Андрей, всё ещё стоя спиной к нему, неохотно ответил:
- А о чём нам говорить?
Чак на мгновение стиснул зубы так, что вздулись на щеках желваки.
- Та-ак, раньше ты не ломался.
Андрей резко повернулся к нему.
- Раньше - это когда? Когда по белому приказу ты нас мордовал? Да, ты же мне рассказать хотел, сколько ты наших забил. Всех вспомнил, подсчитал? Для этого я тебе понадобился?
- Ты заткнёшься? - спросил Чак.
- Заткнулся.
Андрей так же резко повернулся и пошёл к двери. Чак в два прыжка нагнал его и встал перед ним, загораживая собой выход.
- Подожди. Чего ты задираешься, Андре? Я ж обидеть тебя не хотел.
- Это когда ты меня поганью называл, поливал по-всякому.... И остальных наших, да?