Страница 304 из 365
- А куда бы они делись? - чуть-чуть преувеличенно удивился Бурлаков. - Дали, конечно. В утешение я им часть вернул.
- Это за фрукты? Слышал. Говорят, старый Говард рвёт и мечет, как ты его облапошил.
- Ну, - Бурлаков насмешливо хмыкнул. - Счастливый отец главы СБ и заводилы хэллоуинской резни пусть помалкивает. А то домечется по полной конфискации.
- Ох, до чего же гуманитарии кровожадны! Мы против них - ангелы кроткие незлобивые.
Бурлаков улыбнулся, поддерживая шутку, но ответил серьёзно.
- Начнём с того, что деньги ушли законному официальному владельцу. А то, что тот перестал выполнять прежние договорённости, это уже совсем не наша проблема. А дальше... Это не кровожадность, Миша, а естественное желание справедливости. Убивать старика, согласись, некрасиво. А вот отобрать у него всё неправедно, да что там, преступно нажитое. Вот это и будет ему наказанием. Ты листки те посмотри, там есть, кому всё шло. Старик не успокоится, но бесплатно ему помогать никто не будет. Вот пусть крутится, ищет деньги и выводит тебя на своих...
- Не учи, - перебил его Михаил Аркадьевич. - Но у тебя, как я понимаю, к нему ещё и личное.
Бурлаков перебрал свои бумаги, собрал в стопку, снова раздвинул рабочим, чтобы были видны значки на полях, веером.
- Да, Миша. И личное тоже. Понимаешь, я всё знал, всё понимал и, это глупо, но я надеялся. На чудо. А чудес не бывает. Теперь и надежды нет, - Михаил Аркадьевич молча ждал. - Ты ведь знаешь эту историю. О лагернике, который спасся. Не надо, не делай удивлённое лицо, Миша, знаешь. Мимо тебя пройти не могло, и орлы твои там крутились.
Михаил Аркадьевич кивнул.
- Кое-что знаю, но специально не занимался. А что о нём знаешь ты?
- Он работал у некоего Бредли летом. Пастухом. А напарником у него был индеец. Бывший раб. Спальник. Это ты тоже знаешь. Так что... ладно. Лагерник мёртв, Миша. Убит в Хэллоуин, - Бурлаков твёрдо посмотрел в глаза Михаилу Аркадьевичу и кивнул. - Это ты тоже знаешь.
- А ты, откуда ты это знаешь? - медленно спросил Михаил Аркадьевич.
- Мне сказал Трейси.
- Ты... виделся с ним?
- Да, - Бурлаков улыбнулся, - в Колумбии.
- Расскажи, Игорь, - попросил Михаил Аркадьевич.
Бурлаков кивнул.
- Ладно, так уж и быть. Значит, сижу я в Колумбии в кафе "Стиль де Пари".
- Ого! - вырвалось у Михаила Аркадьевича.
- Во-во. Сижу, пью кофе, читаю газету. Тихо, спокойно, дело с банком сделано, сделки оформлены.
- Отдыхаешь и расслабляешься, - подхватил Михаил Аркадьевич.
- Точно, - тон Бурлакова был залихватски весёлым. - И тут некто просит разрешения подсесть. Поднимаю глаза... - Бурлаков выдержал интригующую паузу. - Трейси.
- Ковбой?! - чуть-чуть демонстративно изумился Михаил Аркадьевич.
- Он самый. Выглядел он, правда... куда до него этим банкирам. Одет, вылощен... Словом, он там был куда уместнее, чем я. Да и ты.
- Сам к тебе подошёл? - недоверчиво уточнил Михаил Аркадьевич.
- Сам, Миша, сам. И вся инициатива была его. Для начала он извинился, что он и Бредли не сдержали обещания поговорить с пастухами. Они опоздали. Когда приехали в Джексонвилль, там уже всё кончилось. Звучало очень убедительно. Но... - Бурлаков выразительно поглядел на Михаила Аркадьевича.
- Да, - кивнул тот. - Их перехватили по дороге общим неводом. Неслись в Джексонвилль мимо патрулей. Автоматическое оружие, пистолеты... Их спасло, что автоматы полицейские и гранат не было. Продержали двое суток общей проверкой. Как всех.
Бурлаков собрал свои бумаги.
- Да, конечно. Ну, вот. Трейси мне сказал, что индеец был арестован, а сейчас находится в нашем Центральном лагере, в Атланте. А лагерник убит. Забит, облит бензином и подожжён.
- Трейси знает такие подробности?
Бурлаков кивнул.
- И знаешь, Миша, похоже, он сам тяжело переживает смерть одного и разрыв с другим.
- Что-что?!
- Вот то, Миша. Рассказав про лагерника, он обратился ко мне с просьбой.
- Интересно.
- Найти в Центральном лагере индейца и помочь тому найти семью. Жену и дочь.
- Та-ак, - задумчиво сказал Михаил Аркадьевич, - понятно. И какая пачка кредиток была передана в дополнение?
Бурлаков негромко засмеялся.
- Меня предупредили, чтобы я не предлагал парню денег. Дословно: "Денег парень не возьмёт, он гордый". И второе предупреждение. Не ссылаться на него, дабы не испортить свою репутацию.
- Так, - Михаил Аркадьевич подтянул к себе чистый лист бумаги и нарисовал на нём загогулину. - Похоже, ты прав, насчёт разрыва.
- Да. И такая деталь, Миша. Трейси называл парней по именам. Эркин и Эндрю. Эндрю - лагерник. Погиб.
Михаил Аркадьевич кивнул.
- И как? Дальше что?
- Ничего. Он допил своё пиво, и мы весьма корректно расстались.
- А индейца ты нашёл?
Бурлаков улыбнулся.
- И не искал. Не успел в Центральный войти, как наткнулся на него. И знаешь, Трейси оказался прав.
- Что, такой гордый?
- Не то слово. Провожу обычное собрание. Лагерь большой, семейных собирали отдельно. Рассказываю о ссудах, и тут встаёт этот парень и задаёт самый неожиданный вопрос.
- Ну-ну, - подбодрил Михаил Аркадьевич.
- Слушай. Сколько лет ему предстоит выплачивать те деньги, что Комитет потратил на его содержание в лагере?
Михаил Аркадьевич по-мальчишески присвистнул.
- Во-во, - кивнул Бурлаков. - Я даже онемел на секунду.
- Редкий случай, чтоб тебя да хоть на секунду заткнули. А мотив?
- Ему не надо халявы. Вот так, Миша.
- Ты смотри, какой парень! - Михаил Аркадьевич восхищённо покачал головой. - Да, с семьёй ты ему помог?
- Он сам себе помог. На одной руке девчонка лет так шести висит, за другую его молодка держит, следит, чтоб не увели. Те ли, или новую завёл... Но, похоже, всё у него в порядке.
- Не говорил с ним? Ну, о втором?
Бурлаков покачал головой.
- Парень как мина на взводе. Неосторожно тронь - взорвётся. Покалечит и себя, и окружающих. Пусть осядет на место, успокоится, адаптируется... и уж тогда. Попробую. Может, какую-то информацию и получу. Но это уже так... чисто академический интерес. Ну, вот и всё, Миша.
Михаил Аркадьевич кивнул.
- Понятно. Интересно, очень интересно.
- Когда ты говоришь, что интересно... Будете опять парня дёргать?
- Нет, успокойся.
Бурлаков подровнял ладонями бумажную стопку.
- Есть у меня к тебе просьба, Миша. Архив СБ у тебя полностью?
- Да, спасибо, твои чисто сработали, взяли нетронутым. Твоё досье?
- Да. И дело семьи. Хочу забрать фотографии и уцелевшие вещдоки. Больше ничего не осталось.
- А дом?
- Там живут другие. И пусть живут.
- Понятно. Конечно, забирай. Мы уже сталкивались с таким, механизм давно отработан. Пиши заявление, и девочки тебе подберут. Можешь забрать всё дело. В копии, конечно.
- Угу. И перечитывать протоколы Римминых допросов. С указанием степеней и форм воздействия.
- Да, извини.
Бурлаков ещё раз перебрал стопку, укладывая бумаги в нужном ему порядке. Михаил Аркадьевич молча ждал.
- Вот так, Миша, - Бурлаков убрал бумаги в портфель. - Сейчас поеду дальше. Комитет, лекции, университет открытый налаживать.
- Не велик воз?
- Чтобы меньше думать и вспоминать, Миша, в самый раз.
- Где обоснуешься? Вернёшься в столицу?
- Скорее всего. А вообще-то ещё не думал. Я в одном региональном хорошую фразу услышал. Раз выжили, то и проживём, - Бурлаков улыбнулся и встал. - До встречи. Да, как всегда, постскриптум. Видел двоих из твоих протеже. Алова и Чернов. Помнишь их?
- Ещё бы, - встал и Михаил Аркадьевич. - Ну и как?
- Чернов женился, впрягся в семейный воз и, говорят, доволен до потери сознания. Ну, там целая история, на досуге расскажу. Из общего контингента он не выделяется. Алову масса не приняла, но, судя по всему, те, от кого она спасалась, отстали. Инцидентов, серьёзных, нет. А у Чернова вообще без конфликтов.