Страница 288 из 365
Рассел по-прежнему с улыбкой пожал плечами.
- Для него этой проблемы не существовало. Для него была только наука. Всё остальное... где-то там, отдельное, несуществующее, воображаемое. Допустимо, если не мешает. Для науки отец жертвовал всем.
- И вами? - грустно спросил Жариков.
Рассел запнулся, замер.
- Откуда... - он судорожно сглотнул, - откуда вы это знаете?
- Свидетели есть всегда, - пожал плечами Жариков. - Живы люди, помнящие вашего отца, слышавшие о нём.
- Вы говорите об объектах? Спальниках?! - догадался Рассел. - Да, конечно, отец много работал в питомниках, но об этом они знать не могли!
- Знали другие и говорили при них, не стесняясь, - просто объяснил Жариков.
- Да, я должен был это сообразить, - кивнул Рассел, - но я не думал, что это... что это настолько известно. Чёртовы болтуны! Да, всего не предусмотришь. Ни черта не знают, не понимают, но треплются, не думая, о чём, и не глядя, при ком, - он вдруг выругался и тут же виновато улыбнулся. - Извините, доктор, но... но мне бы не хотелось об этом, сегодня я к такому разговору не готов.
Рассел смотрел на Жарикова с таким же умоляющим выражением, какое он видел у парней. Да, сына доктор Шерман ломал, ломал, как спальников, телохранителей... всех. Здесь вполне явно не просто блок, а с замещением. Запомним, но пока трогать не будем.
Лязгнул замок. Оба вздрогнули и обернулись на звук. Солдат придержал дверь, и в камеру вошёл, катя перед собой столик с приготовленным инструментарием, очень серьёзный Крис. Но, увидев Жарикова, он улыбнулся. Радостной приветливой улыбкой. И Жариков улыбнулся в ответ.
- Больной Шерман, - серьёзно, даже строго, сказал по-английски Крис. - Приготовьтесь к процедуре.
Жариков кивнул охраннику, и тот вышел, закрыв за собой дверь. Рассел поглядел на Криса, Жарикова и пошёл к кровати. Крис очень деловито и тщательно приготовил шприц и стал набирать из ампулы прозрачную жидкость. Жариков старательно сохранял серьёзное лицо. А Крис, держа в одной руке иглой вверх шприц, а в другой смоченную спиртом вату, повернулся к Расселу.
- Больной, готовы?
Рассел, лежащий на кровати ничком со спущенными штанами, отвернулся к стене. Крис ловко сделал укол и вернулся к столику.
- Не вставайте. Ещё один, - смена шприца и повторение процедуры. И уже по-русски, глядя на Жарикова: - Иван Дормидонтович, ну как?
- Отлично, Кирилл. Ты молодец, - улыбнулся Жариков, тут же повторив сказанное по-английски.
Крис расплылся в счастливой улыбке и покатил столик к двери. Стукнул в косяк костяшками пальцев, и охранник открыл ему дверь. Жариков кивнул солдату, и тот опять оставил их вдвоём.
Рассел встал, оправил одежду. Взял сигарету, отошёл к окну и закурил.
- Ну как, доктор? Насладились моим унижением? - он старался говорить язвительно, но вышло жалобно.
- Вы считаете положение больного унизительным? - спокойно ответил вопросом Жариков.
Рассел стоял, прислонившись спиной к окну, и быстро нервно курил.
- Вы не хотите меня понять или...? Хотя, действительно... Скажите, весь этот цирк с медиком-спальником, неужели это для меня?
- Это не спектакль, Шерман. Они работают в госпитале.
- Кем?!
- Санитары, массажисты, уборщики. Желающие окончили ускоренные курсы и действительно медики, квалифицированный медперсонал.
- А по их основной специальности вы разве их не используете? - уже спокойно с деловитой заинтересованностью спросил Рассел. - Сексотерапия иногда творит чудеса.
- Да, я читал, - кивнул Жариков. - Но интимная жизнь человека является жизнью, только когда интимна.
- И что же? Вы разрешили им работать бесконтрольно? Да нет, доктор, вы же знаете, должны знать. Три дня сексуального воздержания и начнётся процесс... Это похоже на наркотическую ломку, это... или... нет, контроль необходим... Прежде всего для равномерного распределения нагрузки, для их же блага... они же начнут гореть, поймите... - Рассел замолчал, словно захлебнувшись.
- Они все перегорели.
И от этих простых слов он отшатнулся, как от удара.
- Что? Что вы сказали, доктор?! Все? Как это - все?
- Все, значит, все, - перебил его лепет Жариков. - Все до одного. Кто приходит делать вам уколы, кого вы видите на спортплощадке, все.
Рассел опустил голову. Постоял так, потом, пошатываясь, не дошёл, добрался до кровати и рухнул на неё. Жариков молча встал и пошёл к двери, стукнул в косяк, дождался, пока откроют, и вышел. Рассел не шевелился. Сейчас он хотел остаться один. Только это. И понимая, Жариков согласился. Да, так будет лучше.
* * *
Ночью Зина проснулась. Вдруг. И не могла понять, что её разбудило. И не сразу догадалась, что это дыхание. Она привыкла слушать только Катино, тихое, будто всхлипывающее. Раньше Катя спала с ней и здесь никак не могла привыкнуть к отдельной кровати, пугалась и звала её. Или тихо безнадёжно плакала. А сейчас... Спит спокойно. А это... посапывание Димочки. И ещё... ровное сильное дыхание мужчины. Зина осторожно приподнялась на локте, придерживая у груди одеяло, вгляделась в еле различимое в синем ночном свете тёмное лицо. Тим, Тимофей Дмитриевич Чернов, Тима... господи, неужели это и вправду с ней, неужели, господи, как же оно теперь будет, господи...?
Тим повернулся набок, лицом к стене, и сползшее одеяло открыло его плечо и спину, а свесившийся угол почти коснулся Дима. Зина потянулась поправить одеяло, но только ещё больше его сдёрнула. Тесно-то тесно, а руки не хватило. Тим открыл глаза и сел, подхватывая сваливающееся одеяло, повернулся и увидел Зину. Их взгляды встретились.
- Я... я разбудил тебя? - тихо спросил Тим.
- Нет, я... - смутилась Зина, - это я, я только хотела одеяло тебе поправить. Ты спи себе, Тима, спи.
Тим улыбнулся и лёг снова набок, но теперь лицом к ней. Оба одновременно посмотрели вниз на спящих детей и опять друг на друга. Зина улыбнулась.
Они лежали и смотрели друг на друга, не зная, что сказать. А хотелось поговорить. Но и дети внизу, и стены ведь... одно название, что стены, слышно же всё всем. И... и страшно чего-то.
Так и не заговорив, заснули.
А с утра начались обычная суета, сутолока и неразбериха. За завтраком выяснилось, что Зина с Катей врачей тоже всех прошли, но у Зины тестирование не закончено. Ну, пройти-то прошла, а за результатами не сходила, не до того стало. Значит, как теперь? И результаты, а там могут и на второй круг по этим тестам послать, вон, говорят, кого-то сразу пропускают, а кого-то и по третьему кругу гонят, и к врачу - Зина покраснела - всё ж таки серьги вдеть надо, и стирка накопилась... Тим предложил, что постирать и он может, управлялся же раньше. И со своим, и с сыновним. Так что и её с Катиным постирает. Зина пришла в такой ужас от его предложения, что Тим изумился, не понимая причины. А объяснять некогда, из-за стола уже встают, а в дверях следующая смена. Проталкиваясь к выходу, Тим заметил Эркина, а рядом с ним Женю. И сразу решил:
- Я в библиотеку пойду, буду место подбирать.
- Ну и хорошо, - сразу согласилась Зина. - Дождя нету, до обеда погуляют, - она ловко обвязала Катю платком. - А я и после обеда постираю.
- Мам, ты сказала, что бананы после завтрака, - напомнил Дим, беря Катю за руку.
- Они дома остались, - сказала Катя и вздохнула: - И остальное тоже.
Зина посмотрела на Тима, показывая, что его слово - главное. Тим благодарно улыбнулся ей и кивнул:
- Тогда пошли есть бананы.
- Ура-а! - завопил Дим. - Катька, бежим!
Зина уже гораздо увереннее взяла Тима под руку, и они пошли за детьми в свой барак.
- Тима, а груши не попортятся?
- Н-не знаю, - неуверенно ответил Тим, обводя Зину вокруг лужи. - Они быстро портятся.
- Тогда я посмотрю сейчас, и если что, то их тоже прямо сейчас и дам. А яблоки с апельсинами тогда на обед и после сна. Как скажешь, Тима?