Аналогичный мир-2

   И подходя к курящим возле пожарной, как ему объясняли, лестницы у мужского барака, он, здороваясь улыбками и кивками со знакомыми, искал взглядом своих. Да, Фёдор, Грег, Роман, Тим - они ему свои. А не эти... Ну их к чёрту, и думать незачем. А вот о главном... До обеда, правда, немного осталось, так хоть поболтать... Вон Фёдор чего-то врёт, и все ржут. Эркин втиснулся в общий круг и, хотя пропустил начало очередной байки, смеялся вместе со всеми.

   А потом все повалили на обед, и он так и не поговорил ни с кем о возможных выплатах. Ну, да ладно, ещё успеется. И Жене он пока тоже ничего говорить не будет, чего её беспокоить раньше времени.

   Женя улыбнулась ему, Алиса, как всегда, с ходу вцепилась в его руку. И как всегда, в обеденной суматохе и неразберихе с местами и сменами толком и не поговоришь. Женя только сказала ему, что с Алисой всё в порядке, психолог назвала её развитой девочкой. Эркин кивал, весьма смутно представляя, что бы это значило. Но гордый вид Алисы и довольная улыбка Жени... нет, ему больше ничего не надо.

   - А как у тебя, Эркин?

   - Всё нормально, Женя.

   Свои тревоги из-за тестов он уже забыл. Раз визы на этом не потеряешь, то и думать об этом нечего.

   После обеда Женя повела Алису спать. А Эркин отправился на поиски укромного места, где бы можно было немного размяться и потянуться. Лагерь достаточно велик, но и народу навалом. Никогда не знаешь, где и на кого нарвёшься.

   В прошлый раз он забрёл на что-то похожее на тренировочную площадку в питомнике. Но на остатках снарядов висели мальчишки-подростки и бегала совсем уж мелюзга. Ему в такой компании точно не с руки. И сегодня он миновал площадку и пошёл в развалины. Может, среди них отыщет свободное местечко. Мальчишки и здесь лазают, ищут неведомо чего, но если он будет первым, то и шугануть в своём праве.

   Видимо, большинство обитателей лагеря было занято обедом, и Эркину сравнительно быстро удалось найти подходящий пятачок. Когда-то это был дом, одноэтажный, похожий на барак, но на одну маленькую казарму. Крыши нет, сильно пахнет затхлой плесенью, полуосыпавшиеся стены. Эркин огляделся. Нет, не похоже, чтобы здесь недавно кто-то был. И если не шуметь, не привлекать ничьего внимания, то... то можно будет неплохо размяться. А что холодно, так это пустяки. Главное - не начинать резко, чтобы не порвать мышцу, а потом... потом в баню сходить, прогреть всё. И дождь кончился - совсем хорошо!

   Эркин ногами отгрёб к стенам обломки, расчищая себе ровный пятачок для опоры. Шапку засунул в карман, снял и пристроил куртку, расстегнул манжеты на креповой рубашке и вытащил её из джинсов для свободы движений. И медленно, сцепив пальцы на затылке, потянулся, разминая мышцы. Выгнулся назад, вправо, влево, по кругу, ещё раз, увеличивая размах, включая плечевые, тазовые суставы. И чувствуя, что прогрелся, начал уже полный комплекс. Кроме, конечно, тех упражнений, которых в штанах не делают. А догола раздеваться и холодно, и рискованно. Так, если кто увидит, то можно и отшутиться. А те упражнения... не-ет, ему это совсем ни к чему.

   Ещё летом на выпасе Эркин почувствовал, что мышцы качать ему не надо, не хочется, что упражнения на растяжку, на гибкость приятнее. А в Бифпите в гостиничной ванной рассмотрел себя во весь рост в зеркале и даже удивился: никогда такого не видел. И в госпитале парни удивлялись его "мяс ам". Говори ли, что налит ой. Хотя... чего удивляться? Он - просроченный, первый такой, что полную силу набрал.

   Он уже вошёл в темп, поймал ритм и тянулся на полном размахе, в прыжках, с переворотами, шалея от радости владения собственным телом, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. И чуть не выругался в голос от досады. Хуже нет, когда разогреешься, и на махе остановишься.

   Эркин плавно закончил упражнение, встал и оглянулся.

   Она была в том же светлом плаще, что и тогда в автобусе. Стояла в дверном проёме - сама дверь валялась на полу - держась за косяки руками в тонких кожаных перчатках и смотрела на него, улыбаясь. Как ни в чём не бывало.

   Эркин нахмурился. И чего этой... красотке здесь понадобилось? Вот принесла нелёгкая. Мужика или пацана он бы запросто шуганул. Хоть по-русски, хоть по-английски. А эту... ну, что с ней делать? Он поймал себя на том, что по привычке отвёл в сторону и вниз глаза, покраснел от досады на самого себя и буркнул:

   - Ну и чего?

   - Ничего, - ответила она тоже по-русски. - Продолжай, я посмотрю.

   Ещё чего! Эркин сердито повернулся к ней спиной и стал заправлять рубашку в джинсы.

   - Ну, что же ты? - сказала она. - Я хотела посмотреть. Никогда такого не видела. А у тебя очень красиво получается.

   Эркин заправил рубашку, застегнул манжеты и взял свою куртку.

   - Не цирк, смотреть нечего, - ответил он одной из фраз Фёдора.

   - А ты не очень вежлив, - улыбнулась она. - Скажи, а вы все это умеете? Ну...

   Она не договорила. Всё это время он стоял спиной к ней и повернулся на последней фразе. Она увидела его лицо, их взгляды встретились... И она поняла. Если она скажет, закончит фразу, назовёт вслух... он убьёт её. Ей стало страшно. И она беспомощно залепетала:

   - Нет, я только хотела сказать, ты так красиво это делаешь, я хотела посмотреть, только посмотреть...

   Эркин снова, как в автобусе, смерил её взглядом.

   - Хахаля своего рассматривай.

   Она ахнула, прикрыв рот рукой, глаза у неё испуганно расширились.

   - А ко мне не лезь, - закончил Эркин.

   Он впервые так говорил с белой, с леди. Она - леди, хоть и говорит по-русски, и, как все в лагере, ждёт визы. Её глаза наполнились слезами и тут же высохли.

   - Какой ты грубый, - сказала она по-русски и перешла на английский. - Скотина ты, а не человек. Чурбан краснорожий.

   Эркин удовлетворённо улыбнулся. Эти привычные с детства слова уже не имели над ним силы. Наоборот.

   - А ну, ты... вали отсюда, шлюха вокзальная... - и ещё из богатого на эту тему словаря спальника-эла.

   Она попятилась под его взглядом, неловко, едва не упав, повернулась и ушла.

   Эркин, стоя на своём пятачке, напряжённо прислушивался. Когда её шаги затихли, он ещё раз обошёл остатки дома и, убедившись, что никого рядом нет и не было, а, значит, никто ничего видеть и слышать не мог, ушёл. Вот шлюха чёртова, не дала размяться. Ладно, её он шуганул, больше не полезет. А если она пожалуется... А кому? В комендатуру... Так он отопрётся, дескать не видел, не слышал. А если какому хахалю своему, то это уж совсем просто.

   Кружным путём Эркин вернулся к жилым баракам. К столовой уже тянулись на дневное молоко дети. Алиса, увидев его, радостно подбежала, уцепилась за руку.

   - На молоко пойдём?

   - Пойдём, - кивнул Эркин.

   Как и в том лагере, взрослых в столовую, когда там собирали детей, не пускали. Только матерей с совсем уж маленькими. Эркин довёл Алису до дверей, постоял рядом, пока девушка из комендатуры нашла Алису в списках и отметила.

   - Ты меня подожди, - обернулась в дверях Алиса. - Ладно?

   - Ладно, - улыбнулся Эркин. - Иди.

   Он улыбнулся девушке и отошёл. На дворе у столовой в "молочный час" стояли, в основном, родители. Здесь шли разговоры о школах, детских болезнях, что кому сказал врач, а что психолог. Женя была уже здесь. Эркин сразу пробился к ней и встал рядом. Женя взяла его под руку, продолжая слушать рассказ немолодой женщины, как она дома занималась со своими мальчишками, чтобы языка не забывали. Общего разговора не было, так и стояли группами, парами, а кто и сам по себе. Мельком Эркин заметил, что Тим о чём-то тихо говорит с женщиной в синей куртке и сером платке. Но не обратил на это внимания. Да и... не лезь в чужие проблемы, так и своих меньше будет.

   Наплакавшийся Дим спал крепко, и Тим с трудом разбудил его.

   - Вставай, сынок. На молоко пора.

   Дим сел в постели, протирая кулачками глаза.