Аналогичный мир-2

   - И я посплю.

   - Тогда ладно, - согласился Дим.

   Кресло такое большое, что, разувшись, Дим смог залезть на сиденье с ногами и улечься достаточно свободно. Тим уложил его поудобнее и откинул свою спинку. Тесновато, конечно, и ног не вытянешь, но ему приходилось спать и в худших условиях. Поймал лукавый из прижмуренной щёлки взгляд Дима, улыбнулся и закрыл глаза. И по ублаготворённому сопению рядом понял, что Дим заснул. Ну и хорошо. Можно расслабиться и ни о чём пока не беспокоиться.

   Что ж, для него сделали всё возможное. И даже невозможное. Это - разрешение на оружие...

   ...Световой круг лежит на столе. И в этом круге металлический блеск деталей. И его руки, собирающие после чистки пистолет.

   - Любишь оружие, Тим?

   Он вздрагивает, роняя ударник. Старый Серж? Что теперь с ним будет? От мгновенно захлестнувшего его страха он теряется и молчит, пока Старый Серж в два шага пересекает комнату, садится к столу и закуривает.

   - Вы... сэр, я не хотел... - беспомощно лепечет он. - Это я так...

   - Что так? - Старый Серж насмешливо смотрит на него. - Давай, работай. Я подожду.

   Он послушно склоняет голову и снова берётся за работу.

   - Так как, Тим?

   - Что, сэр? - он собирает вычищенный пистолет, привычно щёлкает предохранителем и бережно кладёт на стол.

   - А не зарядил почему? Патронов нет? - в голосе Старого Сержа лёгкая насмешка.

   - Патроны есть, - он невольно усмехается и вдруг неожиданно для себя говорит: - И бронебойные, и экспансивные, и разрывные. Любые. На любой вкус, сэр.

   Старый Серж задумчиво кивает.

   - И сколько у тебя таких игрушек?

   - Таких две, сэр.

   Старый Серж словно не слышит его вызывающего тона.

   - Малец не доберётся до них?

   Он мотает головой и уже другим тоном отвечает:

   - Дим ничего не берёт без спроса, сэр.

   Старый Серж недоверчиво хмыкает.

   - На это не рассчитывай. Мальчишка он... мальчишка и есть. А ещё у тебя что?

   Ему становится всё равно, и он равнодушно отвечает:

   - Ещё ножи, кастет, две гранаты..

   - Гранаты сдать надо, они в личное оружие не входят, понятно? - он кивает. - А с остальным... - Старый Серж встаёт и идёт к двери. - На себе не таскай пока...

   ...Тим приподнял веки, посмотрел на спящего рядом Дима и снова закрыл глаза. Гранаты, "особенные" патроны, пистолет с глушителем и запасной глушитель он сдал. Как сказал Старый Серж: "от греха". Наручники сам давно выкинул. Отмычка... ну, это не оружие, лежит спокойно в инструментах. И осталось у него... пистолет с простой обоймой и нож-кинжал. В запечатанном пакете. Пакетом сдаст на въезде, пакетом получит на выезде. По разрешению. Разрешение в документах, вместе с новенькими правами и дипломом автомеханика. Там же его удостоверение и метрика Дима. А перчатки, пояс, ботинки... это же не оружие, а так... подручные средства. И об этом можно не думать. Хорошо бы, чтобы ему это и не понадобилось. Люди, конечно, не ангелы, но у Дима теперь есть три смены белья, полные смены: рубашка, трусы и носки. А ещё джинсы, тёплый свитер, пальто, хорошие крепкие ботинки, шапка. И у него самого... белья много, трое трусов, две рубашки - тонкая и плотная. И это не считая того, что на нём. Да ещё свитер и две пары носков. А ещё простыни, наволочки, полотенца, одеяла... Две недели назад ничего этого не было. Что у него, что у Дима только то, что на теле. Выстирал и сиди голым, жди, пока высохнет. А так летом ещё ничего, а в холода? За две недели купил больше, чем за год. И ели хорошо. И ни ему, ни Диму слова плохого никто не сказал. Не ангелы... нет, если в России вполовину так будет, то он выживет. И вырастит Дима. Ему одно нужно: чтобы его не трогали. Оставили его и Дима в покое.

   - Эй, мужик!

   Чья-то рука тронула его за плечо. Тим сразу напрягся, открыл глаза.

   - Что?

   Веснушчатый мальчишка, перегибаясь через проход, протягивает ему флягу.

   - Глотнуть хочешь?

   Тим нерешительно кивнул и повторил:

   - Что это?

   - Вода. Чай бы лучше, да поздно чухнулись.

   Парнишка говорил по-русски и быстро, но Тим в общем его понял. И что сказано, и что его проверяют. На знание русского. И смелость. И... да всё сразу. Ну, ладно. Он тоже уже... обтесался. Свободе год скоро. Тим взял флягу, глотнул, обтёр горлышко пальцами и вернул.

   - Спасибо.

   - Слушай, - глаза у мальчишки по-кошачьи блестели. - Пацан твой?

   - Да. Сын.

   - Понятно.

   - А ты чего? - вступил второй, сидящий у окна. - Ты чего, не в лагере был?

   - Ну, на дороге тебя чего подобрали? - первый локтем отодвинул наваливавшегося на него второго.

   Хотя их двое и говорят наперебой, но спрашивают об одном. И Тим отвечал сразу обоим.

   - Я работал... в автохозяйстве. Русском. Туда заезжать - крюк большой.

   - Ага, ага, - закивали мальчишки. - У нас, значит. Шофёрил, значит?

   - Автомеханик, - улыбнулся Тим. - Но могу и шофёром.

   - Хорошая работа, - уважительно сказали они в один голос.

   Сидевший перед мальчишками рыжеватый мужчина развернулся к ним. Тим заметил шрам на подбородке, встретился с твёрдым немигающим взглядом зеленоватых глаз. "Стрелок, - сразу определил Тим, - прицельно смотрит".

   - Затарахтели, будто что понимают, - сказал мужчина по-английски, улыбнулся Тиму и перешёл на русский: - Я Грег, Григорий Тормозов. А тебя как?

   - Тим. Тимофей Чернов.

   - И правильно, - кивнул мужчина, обмениваясь с Тимом рукопожатием через проход.

   - А я Сашка, - влез угощавший Тима водой.

   Мальчишку, сидевшего у окна звали Шуркой.

   Обернулась и женщина, сидевшая перед Тимом, внимательно посмотрела на него - Тим сразу по привычке отвёл глаза - и отвернулась, не стала вмешиваться в разговор.

   Тим обстоятельно, изредка помогая себе английскими словами, рассказывал, что работал на повременной, платили по неделям, с зимы ещё, а на Хэллоуин обошлось, хозяйство-то военное. Дим повернулся во сне, съезжая с кресла, и Тим прервал разговор, укладывая сына заново.

   - Пап, ты здесь? - не просыпаясь, спросил по-русски Дим.

   - Здесь, спи, - привычно ответил Тим.

   - Сколько мальцу? - тихо спросил Грег.

   Тим невольно смутился. Сам он об этом ни разу за всё время не подумал, Дим своего года рождения не помнил или вовсе не знал, номера на руке у малыша не было, и возраст Дима для метрики определил врач.

   - Шесть, - ответил Тим, вспомнив слова врача.

   Грег кивнул. На языке вертелся вопрос о матери мальчика, она-то где? Но даже Сашка с Шуркой понимали, что спрашивать об этом не стоит. Раз они вдвоём, раз мужик так умело, привычно умело управляется с мальцом, и зовёт во сне малец его, а не мать, значит, лучше не спрашивать.

   Мерное покачивание всё-таки усыпило Эркина. Да и привык он спать в дороге. Сам не заметил, как закрыл глаза и заснул. Сонная тишина прочно установилась в автобусе. Если кто и разговаривал, то в полголоса.

   Женя смотрела на спокойное, даже будто строгое лицо Эркина. Конечно, пусть поспит. Он так изнервничался за эти дни. Это у неё, в общем-то, минуты свободной не было, а у него... две недели, а вместе почти не были, всё время на людях, он всегда в напряжении, это кого другого его улыбка обманет, а она-то чувствует, господи, как хорошо, что всё уже кончилось, что они вместе, им дали визу, иначе бы их в списки не внесли, а там... там всё будет хорошо.

   Она повторяла эти слова: "Всё будет хорошо", - как заклинание. Алиса не отрывалась от окна, хотя, что она могла высмотреть в бурой мокрой равнине с голыми, как обглоданными, деревьями, непонятно. Убедившись, что с Алисой всё в порядке, Женя снова повернулась к Эркину.

   Спит. Странно, но... но она его никогда не видела спящим. При дневном свете. И вообще. Он всегда просыпался, стоило ей шевельнуться, даже просто посмотреть на него, а сейчас... и тут она заметила, что он... подсматривает за ней, а губы его дрогнули в еле намеченной улыбке.