Страница 112 из 365
...- Давай я сделаю клумбу.
- На здоровье, крошка, - Джимми благодушно полулежит в кровати и пьёт кофе. - Пошарь в кладовке.
- Да, а семена, рассада?
- Будут, крошка, - он отдаёт ей поднос с чашкой. - Только руки не испорть...
...Нет, Джимми ни разу не ударил её, даже голоса не повысил, но она боится его. Хотя... он же любит её. Ведь это же любовь. Он заботится о ней, выполняет все её просьбы... если согласен с ними.
Элли прошла на кухню, попробовала миску. Да, достаточно остыл. Можно попробовать его накормить. Она переложила пару ложек в блюдце, а всю миску убрала в холодильник. Лучше его кормить часто, но помалу...
...- Джимми, я хочу кошку. Или собаку.
- Не хоти, крошка.
- Но почему?
- Чтобы ты не отвлекалась, - смеётся Джимми.
- От чего?
- От меня, крошка...
...А потом привёз ей большого мехового льва с пышной гривой. Она положила его на диван в холле, расчёсывает гриву, чистит мех щёткой. И старается считать это заботой, вниманием, а не насмешкой. А теперь привёз этого парня.
- Сейчас будешь кушать, - весело сказала Элли, присаживаясь на край узкой - не сравнить с её - кровати. - Это питательный крем. Высококалорийный и легкоусвояемый. Ну-ка, попробуй.
С таким же успехом она может разговаривать со львом в холле или с любым столом. Но его губы поддавались нажиму ложки. И он бессознательно глотал. Надо будет сварить бульон или ещё что. По книге.
- Ну вот, правда, вкусно? Сейчас я вытру тебе губы. Вот так. Хороший мальчик. А теперь поспи.
Интересно, может ли заснуть не просыпающийся? Элли поправила ему одеяло и встала.
- Спи. Я ещё зайду к тебе.
И это называется лёгкая отключка? За сутки не шевельнулся. Хорошо ещё, что в неисчерпаемой кладовке нашлось всё необходимое по уходу за лежачим. И хорошо, да, хорошо, что три страшных мучительных года она ухаживала за паралитиком, так и не найдя другой работы. Из того ада её спас Джимми. Сказал:
- Забудь об этом, крошка.
Она с радостью забыла. И подумать не могла, что вспомнит. Вспомнит с радостью. Пожалуй... да, пожалуй, даже большей, чем забывала.
* * *
К вечеру небо затянули тучи и пошёл дождь. Он успокаивающе шелестел по крыше и журчал в водостоках. И Норме Джонс казалось, что она слышит, как шипят заливаемые дождём пожарища. Неожиданно заглянула соседка - миссис Риббок. Не найдётся ли у Нормы несколько прищепок для белья? Она видите ли задумала стирку, а прищепок может не хватить. Норма пожала плечами.
- Разумеется, миссис Риббок.
Она пошла за прищепками, а миссис Риббок осталась в гостиной, оглядываясь по сторонам. Норма принесла прищепки, но гостья не спешила уходить.
- Жизнь ведь продолжается, миссис Джонс.
- Да, конечно, миссис Риббок.
- Живой должен думать о живых, не правда ли? - Норма кивнула, и миссис Риббок продолжила: - Жизнь не останавливается. Конечно, да упокоит Господь в своих объятьях всех ушедших, но живые важнее.
Она болтала, болтала, болтала... и всё одно и то же, как слепая лошадь ходила по кругу. И всё о том, что живой важнее и дороже мёртвого. Конечно, когда оба её племянника в форме и с оружием в руках арестованы русскими... Это её живые, и для неё они важнее чужих убитых. Это так понятно. Разве её Джинни не важнее для неё всех чужих? И живых, и мёртвых.
После её ухода Норма расправила шторы, оглядела гостиную - никаких следов разгрома - и пошла к Джинни.
- Ну, как ты, моя девочка?
- Я сумерничаю, мама. Не зажигай света.
- Конечно.
Норма села в кресло у кровати Джинни. За окном шелестел дождь.
- Это была миссис Риббок?
- Да, Джинни. Она передаёт тебе привет.
- Передай ей мою благодарность.
Показалось ли Норме, или в самом деле в голосе Джинни прозвучала несвойственная ей злая ирония.
- Она волнуется за своих племянников. Её можно понять.
- Конечно, мама. Она беспокоится, что те не успели совершить всё задуманное? Убить всех намеченных. Изнасиловать всех женщин, разграбить все дома... О да, серьёзная причина для беспокойства.
- Джинни! - не выдержала Норма.
- Мама, я же видела их вчера. В нашей гостиной. Разве не так?
Норма поникла в кресле. Она так надеялась, что Джинни никого не узнала.
- Мама, - голос Джинни очень спокоен. - Я же узнала. И вспомнила. Всё вспомнила. Тогда зимой были они же.
- Нет, Джинни!
- Я говорю не о Джеке и Хью. А о них вообще. Те тоже были... в форме.
- Джинни, - Норма не знала, чему ужасаться: спокойному тону Джинни или её словам. - Ты же сказала, что это были... цветные... рабы.
- Нет, мама. Вспомни. Так решили миссис Риббок и миссис Поллинг. А я... я побоялась спорить с ними. А сама я никогда не говорила, кто это был. Они посчитали меня умершей и бросили. Там, на дороге, в грязи.
- Джинни, девочка моя, не вспоминай.
- Нет, мама. Мне и было плохо оттого, что я не сказала правды. Это были белые, в форме. Наши доблестные защитники. Джентльмены, - Джинни остановилась и мягко попросила: - Не плачь, мама. Не надо. Года не прошло, и они всё повторили.
- Их всех арестовали. Русские, - всхлипнула Норма.
- Да. Но русские не будут их держать вечно. Арестованные вернутся. И всё начнётся заново. Мама...
- Джинни, но что мы можем сделать?
- Уехать, - просто ответила Джинни.
- Куда?!
- К русским, - Джинни откинула одеяло и встала, подошла к матери и села на подлокотник кресла, обняла. - Я устала умирать от страха и ждать. Что встречу кого-то из тех, что они узнают меня и поймут, что не добили.
- Хорошо, Джинни, - Норма погладила её по руке. - Мы уедем, я согласна. Но...
- Что, мама?
- Не обязательно же к русским. Можно... ну, скажем в другой штат. Луизиану, скажем, к морю. Или уж совсем далеко, в Аризону.
- К ковбоям? - Джинни рассмеялась, и в этот момент Норма согласилась со всем. Её девочка вернулась к жизни! Но голос Джинни уже стал серьёзным. - Они могут оказаться и там. И потом, мама, они тоже прячутся, бегут. И если наши пути пересекутся... Нет, мама, в безопасности мы будем только у русских.
- Джинни, это всё не так просто.
- Конечно, мама. Я понимаю. Но нам надо уехать. Здесь я больше жить не могу.
Норма кивнула.
- Хорошо, Джинни. А сейчас... сейчас ложись, ты простудишься.
- Хорошо, - Джинни встала и подошла к кровати.
В комнате было уже темно, и Норма не увидела, а услышала, как Джинни легла и закуталась.
- Ложись и ты, мама. Завтра с утра начнём действовать. Спокойной ночи, мама. Я люблю тебя.
- И я, - Норма встала, - и я люблю тебя. Спокойной ночи, Джинни.
Норма поцеловала её в щёку, как в детстве, и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Да, уже поздно. Лучше и ей лечь спать. Дождь всё не прекращается. Под дождь хорошо спится. Пусть Джинни спит.
Она прошла в свою спальню и села на кровать, по-прежнему не зажигая света. Ей он не нужен. Здесь ничего не изменилось. Уезжая на фронт, Майкл видел эту спальню именно такой. И она осталась такой. Только фотография Майкла на тумбочке у изголовья теперь в чёрной рамке. И это всё придётся бросить. Этот дом. Его купил Майкл. Для них двоих. Для их детей. Как они обставляли этот дом. Майкл смеялся: "Вьём гнездо", - и становился серьёзным: "Город глухой, не город, а городишко, бомбить его не будут". Майкл не ошибся. Джексонвилль не бомбили. Ни разу. Всё бросить... Майкл воевал с русскими, они убили его, и туда, к ним? Но... но если Джинни это нужно, то... то какие могут быть разговоры? И Джинни права: не ждать же, пока Джек и Хью вернутся. Да, завтра она начнёт хлопотать.
* * *
Госпиталь засыпал. Страшный поток израненных, избитых, обожжённых людей схлынул. И Ларри решил рискнуть выйти пройтись перед сном. Он уже знал, что поворота не случилось, не допустили. Так что всё в порядке. Он переобулся и, натягивая на ходу поверх пижамы куртку, пошёл к выходу. Из пятого бокса его окликнули.