Аналогичный мир

Доктор уже почти дошёл до ворот, когда его окликнули.

— Доктор, доктор Айзек…

Он остановился и оглянулся. Его нагоняли двое. Индеец и один из стоявших всё время рядом негров.

— Кому-то еще плохо?

— Нет, доктор, — индеец перевёл дыхание. — Вот, возьмите. Здесь мало, но мы собрали. И… спасибо вам, доктор.

Индеец протянул доктору несколько радужных кредиток и повторил.

— Возьмите.

Он улыбнулся им.

— Не надо.

— Нет, — в почтительном голосе индейца звенела твёрдая нота. — Мы работаем… Возьмите.

Он внимательно осмотрел их напряжённые лица и кивнул.

— Хорошо. Пойдёт на лекарства.

— Спасибо, доктор.

Индеец улыбнулся, и от этой улыбки, мгновенно изменившей его лицо, у доктора ёкнуло сердце: таким беззащитно мальчишеским, детским, оно стало.

— Спасибо, масса, — повторил, улыбаясь до ушей, негр.

И они мгновенно исчезли в станционной суматохе. Рудерман покачал им вслед головой и, не считая, сунул деньги в карман. Гордые. А может, просто хотят, чтобы у них всё было как у белых.

А в воротах он столкнулся с тем самым полицейским.

— Уже закончили, док?

— Да.

— Не стоят они ваших стараний. Были скоты и остались скотами, — полицейский махнул рукой. — Из-за таких по жаре вам теперь тащиться… Счастливо, док.

Доктор Рудерман молча приподнял шляпу, покидая станцию.

Эркин подбежал к Андрею, перехватил мешок.

— Ну?

— Порядок. Посмотрел, лекарство дал. Вроде, оклемался мужик.

— Тогда порядок, — кивнул Андрей.

— Здесь как?

— Не заметили. Да и по фигу им, сколько нас работает. Было бы сделано.

Эркин виновато кивнул. Андрей всё это время ворочал за двоих. Он так рьяно взялся навёрстывать, что Андрей засмеялся.

— Смотри, сам не свались.

Эркин сбавил темп, втягиваясь в привычный ритм. Откуда-то из-под вагонов вывернулся оборванный темнолицый подросток, подбежал к ним.

— Ну?

— Сам ушёл. Длинный и Серый с ним.

— Хорош, — Андрей на бегу сбросил в его ладонь сигарету.

Оборвыш радостно ухмыльнулся и исчез. Эркин и Андрей перекидали последние мешки и присели передохнуть тут же у колёс.

— Так и пахал один?

— Нет, подбегали двое. Да малы больно, гнутся под мешками. Куда им, малолеткам.

Эркин кивнул, переводя дыхание. Тяжело всё-таки в жару.

— Идёт, — толкнул его локтем в бок Андрей и встал.

К ним вразвалку подходил белый в полувоенной форме. Эркин встал. Белый, пренебрежительно оттопыривая губу, расплатился с ними, выбирая самые грязные и засаленные бумажки. У Андрея озорно заблестели глаза, но белый ничего не сказал, и заготовленная шутка пропала даром.

Они прошли к закоулку с краном, умылись и сели в тени от штабеля старых шпал. Собирались и остальные, закончившие работу. По рукам пошли сигареты. Бутылку пустить не рискнули: из конторы всё ж видно.

— А хреново с работой, парни.

— В городе, считай, нет.

— Работа есть, — хмуро отозвался Андрей. — Да не про нашу честь.

Все сразу загалдели, перебирая последние дни. Выходило одно. Им оставалась разгрузка с погрузкой, дрова и кое-что по мелочам. Всё, что хоть чуть почище и получше, уходило белым.

— Пленных навалило.

— Да? И берут они дороже, и что, лучше работают? Ни хрена же! А дают им.

— А шакальё кто на работяг натравливает?

— А полицию чуть что зовут…

— Хреново, парни, — Андрей затянулся и пустил сигарету дальше.

— Так дальше пойдёт, хоть обратно просись.

— Чего?! — привстал Эркин.

На мгновение стало тихо. Невысокий мулат съёжился под остановившимися на нём взглядами.

— Ты что?

— Что несёшь?!

— Как это "обратно"?

— Ну, так… — забормотал мулат, — ну, сболтнулось, ну…

— Сболтнулось, говоришь, — широкоплечий негр сгрёб мулата огромными расплющенными ладонями. — Ты откуда эту хреновину принёс?!

Все повскакали на ноги, окружили побледневшего мулата плотным кольцом…

Андрей пронзительно свистнул, и, вторя ему, подал сигнал тревоги Эркин. Все бросились врассыпную, ныряя под вагоны и прячась за штабеля.

— Заметили, — Мервин Спайз с сожалением опустил фотоаппарат. — Жаль, были бы неплохие кадры.

— Ещё успеем с этим, — Норман собрал бумаги. — Да, белого этого постарайся взять поподробнее.

— Зачем? Он и так приметен.

— Хочу навести справки. Странная личность.

— Не любишь странностей?

— Не люблю, — спокойно кивнул Норман. — Посуди сам. Белый согласен считаться цветным. Зачем? И почему?

— Да, любой "недоказанный" на всё пойдёт, лишь бы свою белизну показать, а этот…

— Вот-вот. Сделай его почётче.

— Это он в паре с краснорожим?

— Этого оставь. С ним всё ясно. Сумеем оформить за посягательство на честь — хорошо, нет — пойдёт в общем порядке.

— На подстрекателя не потянет?

— Возни много.

Норман оглядел кабинет, не забыто ли что. Не стоит подводить Ринни, пускающую их сюда для наблюдения за цветными и другой работы.

— Да, что будем делать с доктором?

— Айзеком? — Норман негромко засмеялся. — Старый дурак влипнет и без нас.

— Он ведь еврей, не так ли?

— Он один, не обыграешь.

— Да, на погром мало.

— Всё, всё. Пошли.

Выходя из конторы, они огляделись. Ни одного цветного не видно. Спугнули.

Андрей осторожно огляделся и совсем тихо присвистнул.

— Лезьте. Никого.

В старом товарном вагоне они смогли отдышаться.

— А чего там было, Белёсый? — Джейми откашлялся и сплюнул в щель между досками.

— Снимали нас. Из конторы, — неохотно ответил Андрей.

— Куда снимали?

— Ты что, фотоаппарата не знаешь? — удивился Андрей.

— Видел. Да зачем им?

— Сходи и спроси, — Андрей устало сел у стены, вытянул ноги. — Не нравится мне это. Нутром чую…

— Тут и чуять нечего, — Эл длинно выругался. — С рынка нас выжали, выжмут и отсюда, тогда что? Воровать? Чем жить будем?

— Меченый проживёт, он на морду красивый, мордой заработает, — хохотнул Даг и поперхнулся, получив сильный удар в лицо.

— Понял или ещё объяснить? — спокойно спросил Эркин.

— Псих ты! — Даг ощупал зубы. — А ну выбил бы?

— В следующий раз выбью, — пообещал Эркин.

— Оба заткнитесь, — рявкнул Одноухий. — Со станции уходить нельзя.

— Некуда, — поправил его кто-то.

— Так что, глаза книзу?

— А что, можно по-другому?

— Не свора, так полиция, — вздохнул Джейми.

— Не скули, — оборвал его Одноухий. — Задарма кормить не будут, так что глаза книзу, парни.

— Куда денешься? — усмехнулся Андрей, вставая. — Пошли. Полдня прошло, может, и перехватим чего.

— А у крана не базарить, — Одноухий тоскливо выругался. — Мы там…

— Как на мишени, — закончил за него Андрей.

— Пошли, так пошли, — Эркин осторожно выглянул из вагона. — Чисто, — и спрыгнул вниз.

За ним попрыгали остальные.

Женя всё-таки купила себе платье. Скромное и достаточно открытое. В такую жару вполне можно носить и на работу. И недорого. Во всяком случае, серьёзного ущерба её бюджету эта покупка не нанесла. В обеих конторах платье имело шумный и вполне заслуженный успех. Правда, Эркину оно, похоже, не то, что не понравилось, нет, он тоже хвалил, восхищался, отпустил вполне достойный комплимент, но… но что-то было не так. Или он просто слишком устаёт? Уходит рано утром, возвращается в сумерках, возится ещё до темноты в сарае… но и раньше он уставал, а сразу после болезни его шатало ещё, и тогда он как-то иначе смотрел, а сейчас… Женя чувствовала, что с ним что-то творится, но не могла спросить, не знала, как это сделать…

И всё равно… Всё равно она счастлива. Эркин приходит усталый, ещё более потемневший от солнца, весь колючий, а поест, выпьет свою чашку, не спеша, окуная лицо в пахучий пар, и заметно мягчает, отходит, начинает улыбаться…

Женя шла по Мейн-стрит, разглядывая нарядные витрины. Нет, всё-таки как хорошо быть как все. Без клейма условности. Она может зайти в любой магазин, были бы деньги. И купить всё, что захочет. Из женских или детских вещей. Что бы такое найти для Эркина, чтобы она могла купить это, не вызвав подозрений? Но она ничего не могла придумать. Разве только что из еды. Как в тот раз…