Страница 26 из 74
Как я сегодня не устаю пытаться вбить в молодняк под моим надзором, что не алый кушак и не занятная фуражка делают вас комиссаром, а то, как вы носите эту форму. Солдаты, с которыми вы служите, никогда не станут вас любить, но если вы сможете заставить их уважать себя, это почти так же хорошо. Помните, говорю я, что вы должны провести большую часть своей карьеры на одном поле боя с ними и у каждого в руках будет по ружью, так что заставлять их думать, что вы для них обуза, никогда не будет хорошей идеей.
Почти не размышляя, я отступил в сторону так, чтобы столкнуться только с одним из зеленокожих, и хлестанул цепным мечом.
— Врешь, не уйдешь! — оскалился я, изображая, насколько возможно в текущих обстоятельствах, воинское усердие, и поднырнул под руку твари, несущую какой-то гротескно огромный стаббер.
Как и его приятели, выбранный мною орк держал во второй ручище тяжелый топор, и у меня хватало здравого смысла, чтобы не атаковать его с той стороны, где он мог свободно махать этой штуковиной. Почему ни один из них не выстрелил по нам, прежде чем броситься, я в то время не представлял совершенно, но с тех пор мне приходилось неисчислимое количество раз видеть такое же поведение. Едва зеленокожие подходили к врагу достаточно близко, тактического мышления, которое у них имелось, становилось не больше, чем у культистов Кхорна, — их настолько захватывала перспектива вступить в рукопашную, что, казалось, орки полностью забывали о стрелковом оружии, которое у них было. Мой противник, например, попытался использовать свое ружье как дубинку и проломить мне череп, однако я легко уклонился, одновременно обнаружив, что он был так любезен, чтобы этим движением широко открыться для удара в грудь. Благодаря больше удаче, чем расчету, мое цепное лезвие вошло глубоко, прорезав существо насквозь, так что он еще пробежал несколько шагов, прежде чем резко рухнуть, развалившись пополам, подобно хорошо прожаренному стейку из мяса амбулла.
Юрген схватился с орком на другом фланге, упрямо поливая его лазерными разрядами в автоматическом режиме стрельбы. Я лишь мельком отметил результат, и это было крайне непривлекательное зрелище, потому как несчастный зеленокожий буквально распался на части под нескончаемым огнем в упор, эффект которого мог едва ли не сравниться с попаданием некронского шкуродера. Таким образом, оставался один орк, в середине, который промчался мимо меня подобно несущейся с горы бочке, еще когда между мною и ним находился тот зеленокожий, которого я позже прикончил. Подняв тесак и завывая от ярости, он надвинулся на Юргена. Мой помощник легким движением взял новую цель, сразу же влепив несколько лазерных разрядов в грудь врага, и тут его ружье замолкло. Каждый из нас потратил немало выстрелов с тех пор, как мы покинули наш багги припаркованным на разрушенной фабрике всего лишь этим утром, а автоматический режим стрельбы опустошает батарею быстрее, чем огрин пивную кружку.
К счастью, я все еще имел некоторый момент инерции, поворачиваясь после удара, который располовинил моего орка, и, что еще более удачно, зеленокожий наступил на то, во что мы превратили его товарищей. Он поскользнулся, потерял равновесие, и Юрген с удивительной быстротой сделал шаг вперед, нанося удар прикладом лазгана в нос твари; послышался отчетливый хруст, орк пошатнулся и начал заваливаться назад, все еще отчаянно пытаясь восстановить равновесие, когда я довершил скользящее движение моего слабо напевающего цепного клинка, отрезав ему ногу под коленом. Тварь рухнула, лишившись правой нижней конечности, и попыталась было встать с видом тупого изумления, но в этот момент я обратным взмахом снес зеленокожему голову с плеч. Обезглавленное тело содрогнулось в конвульсиях и замерло на пропитанной кровью земле.
— Ловкий удар, — сказал я Юргену, оглядываясь, дабы убедиться, что орки в округе закончились.
Мой помощник просто пожал плечами, загоняя в лазган свежую батарею.
— Есть парочка уязвимых мест, — пояснил он.
Я кивнул. Учитывая исторически сложившуюся антипатию, которую его народ питал к зеленокожим, я не был удивлен, что он их знает (на самом деле, если бы я дал себе труд поинтересоваться заранее, вместо того чтобы отмахиваться от историй, которые мне довелось слышать на борту «Длани возмездия», как от совершеннейшего преувеличения, я бы уже не сомневался, что едва ли не любой вальхаллец этим знанием владеет столь же хорошо).
— Нужно тебе будет меня подтянуть в этом вопросе, — произнес я (что, конечно же, Юргеном было принято не за комплимент, а за приказ, так что на следующий день он предоставил мне планшет данных, где в деталях описывалось несколько способов победить зеленокожего в рукопашной; впрочем, мне еще пришлось неисчислимое количество раз быть благодарным ему за эту науку).
— Так точно, сэр. — Он оглянулся, опуская свой уже перезаряженный лазган. — Это был последний?
— Надеюсь, — произнес я. В ближайших окрестностях и правда зеленокожих больше не наблюдалось, так что я, выключив цепной меч, вернул его в ножны. — Полагаю, нам стоит выяснить, кого же благодарить.
Я указал на разбросанные куски орков, испоганившие собою камнебетон вокруг.
— Нас.
Из переплетения труб появился человек, глаза которого скрывались за солнечными очками, — в их стеклах мы с Юргеном отражались похожими на два манекена с огромными головами. Поверх пыльной формы на нем была одета легкая броня, хотя, в отличие от цветов хаки, которые носил мой помощник, она была раскрашена в оттенки городского камуфляжа. На рукавах были видны сержантские нашивки, хотя обвислая широкополая шляпа от солнца, которую он носил вместо шлема, была лишена каких-либо знаков различия. При себе человек имел лазган стандартного образца, который свободно держал в руках, не направляя на нас, но и не закидывая за плечо.
— Классный трюк, — произнес я.
Он кивнул, указывая подбородком на троицу мертвых орков у наших ног.
— Возвращаю вам ваш комплимент. — Человек с ног до головы смерил меня взглядом. — Полагаю, вы Каин.
— Если вы не считаете, что тут мог пробегать еще какой-нибудь комиссар, — согласился я. — А вы, должно быть, Тайбер.
— Да уж, доводится быть таковым. — Он подал знак рукой, и горстка людей начала появляться из того же самого переплетения труб, где скрывался он сам. — Вижу, вы все-таки нас нашли.
Ну конечно же. Руины, возвышавшиеся перед нами, просто должны были оказаться гидростанцией. Это, полагаю, объясняло и переплетения труб. Впрочем, я просто кивнул, налепляя на лицо самую спокойную улыбку, какую только мог, и произнес:
— Насколько было слышно, вас немного отвлекли. В этих обстоятельствах было бы грубо настаивать на том, чтобы вы высылали за нами эскорт.
Тайбер все так же продолжал всматриваться в меня, так что я решил взять инициативу в свои руки:
— Как Гренбоу? Ваша передача прервалась весьма внезапно.
— В порядке, сэр, — доложил молодой парень, едва вышедший из подросткового возраста, с громоздким вокс-передатчиком за спиной. Судя по виду агрегата, можно было догадаться, что он остановил собой один из выстрелов, определенно сохранив этим жизнь бойцу.
— Рад слышать, — откликнулся я и снова переключил внимание на сержанта: — Нам нужно выдвигаться. Позади еще осталось сколько-то зеленокожих. — Я указал на колонну дыма, поднимавшегося в небо с того места, где мы подорвали грузовик.
Тайбер кивнул:
— Нужно. Теперь они знают, где мы скрываемся. Собирайте ваших людей — и вперед.
— Это все, что у меня есть, — сказал я, указывая на своего спутника. — Мой помощник, стрелок Юрген. Наш десантный корабль был подбит на входе в систему, и наша спасательная капсула лишь несколько дней назад упала здесь, в пустыне.
— Занимательная история, да. — Тайбер отвернулся, чтобы дать сигнал своим подчиненным. — Пойдемте. Мы выдвигаемся, хотя Император знает куда.
Примечание редактора
Поскольку Каин обычно сосредотачивается исключительно на личных переживаниях, забывая обо всем остальном, добавлю несколько слов, способных пролить чуть больше света на события, описанные им в предыдущем фрагменте. Конечно, мемуары сержанта Тайбера, как и у остальных отставных мужчин-военнослужащих (впрочем, сразу вспоминается мне и не раз уже упомянутая женщина), написаны весьма своеобразным стилем. Тем не менее они сохраняют неизменную популярность на его родном мире, как сохраняет ее и автобиографическое произведение Каина «На службе Императору: Жизнь комиссара» (стоит заметить, что эта книга куда менее интересное чтиво, чем личные дневники; должно быть, это объясняется тем, что попытка переосмыслить свой житейский опыт для передачи его последующим поколениям ставит в тупик бывалых вояк, привыкших решать все проблемы куда более прямолинейно).