Страница 30 из 31
— Белый цвет — символ чистоты, — заявила Тори. — А мне на это трудно претендовать после месяца, проведенного в Бодиаме. Кстати, «жизнь в грехе» — по-моему, ваша фраза, матушка.
Наклонившись к молодой жене, Фэлкон поцеловал ее в лоб, и Тори вернулась к действительности.
Брат Виктории совершил церемонию венчания у себя в церкви, в узком кругу. В качестве посаженного отца он вывел ее к алтарю, а мистер де Бург выступил в качестве свидетеля.
На пороге церкви Тори распрощалась с матерью. Потом Фэлкон усадил ее в карету, и де Бург повез их в замок. В это время вдоль дороги выстроились радостные обитатели Хокхерста.
— Мне кажется, все знали про свадьбу, — заметила Тори.
Фэлкон обнял ее за плечи и привлек к себе.
— Еще бы им не знать. Я ведь вышел на самую высокую башню Бодиама и проорал про мою любовь на всю округу.
Тори расхохоталась:
— Я-то тебе верю, а вот они вряд ли.
Карета остановилась у парадного входа. Подхватив жену на руки, Фэлкон прижал ее к сердцу и перенес через порог. Он так и не опустил ее на пол, а с ней на руках миновал коридор, который вел в круглую башню.
Тори вдруг захихикала и пробормотала:
— Пожалуйста, не надо тащить меня по всем этим лестницам, милорд. Вам нужно копить силы… для рыцарского подвига.
— У вас какое-то странное представление о человеке, который мчится на коне с копьем наперевес. — Фэлкон поставил ее на ноги. — За эти слова я, пожалуй, отшлепаю тебя. Даю тебе пять секунд на спасение.
Пронзительно взвизгнув, Тори подхватила юбки и ринулась вверх по лестнице.
— Ты просто дьявол! — крикнула она на бегу. — Однажды ты уже это обещал, но потом передумал, после того как задрал мне юбки.
— Наверное, это от страха!
— А мне показалось — от удовольствия!
Он поймал ее у самой двери и, снова подхватив на руки, опять перенес через порог. Легонько укусив за ухо, прошептал:
— Это было так давно, что я забыл.
Ее лицо осветилось улыбкой.
— Да, ужасно давно.
Фэлкон опустил жену на пол, потом осторожно подтолкнул к двери, ведущей на крышу. Они поднялись по лестнице и вышли на балюстраду. Тут он вдруг запрокинул голову и громко закричал:
— Я люблю Тори!
Она расхохоталась:
— Сумасшедший!
— Да, верно. Это у меня в крови.
Он обнял ее, и Тори, прижавшись к нему спиной, подняла глаза к небу и стала всматриваться в звездную даль. Потом прошептала:
— У нас впереди вечность, Фэлкон.
— Столько я и буду любить тебя.
— А ведь сегодня почти безлунная ночь. Тебя никуда не тянет?
— Никуда. Единственное место, куда меня сегодня тянет, — моя постель.
— Охотно верю. — Тори шевельнула бедрами и с улыбкой добавила: — Конечно, верю. Я даже чувствую подтверждение твоих слов.
— Вы дерзкая особа, Тори Палмер Фуллер, но именно по этой причине я и женился на вас. Пойдем вниз, мне просто не терпится снова увидеть тебя в корсете и в панталонах.
— Предвкушение возбуждает, милорд, — с ухмылкой заметила Тори.
В покоях их уже ждал легкий свадебный ужин на двоих. Фэлкон тотчас принялся за устриц. Подмигнув жене, сказал:
— Кстати, устрицы, они тоже очень воз…
— Пожалуй, я воздержусь, — перебила Тори.
— Что ж, мне больше достанется, — усмехнулся Фэлкон.
Тори подняла крышку с серебряного блюда, подогревавшегося на спиртовке. Там оказался чудесный, уже начинавший плавиться бри. Она тут же намазала немного сыра на тост и, откусив кусочек, воскликнула:
— О, замечательно!
— Да, верно. Пища богов. Сегодня и я чувствую себя богом.
— Ты помнишь, как я пришла на маскарад в наряде богини?
Он чуть приподнял брови:
— В зеленом платье?
— Совершенно верно! Фэлкон дал мне отрез бледно-зеленого шелка, и он мне ужасно понравился! Вот поэтому я сегодня и выбрала зеленый цвет.
— Это твой цвет, моя красавица. Тебе всегда нужно носить зеленое.
— Ты можешь позволить, чтобы я ходила в шелках?
— Но я ведь не нищий, Тори.
— Скоро станешь, раз связался со мной, — заявила она, рассмеявшись.
Тори отведала крабов со сливочным соусом шалот, попробовала говяжьей грудинки в красном вине.
— Все потрясающе вкусно. Но давай перейдем к десерту.
Фэлкон хмыкнул и стал накладывать на фарфоровую тарелку бисквиты, обильно пропитанные вином и залитые взбитыми сливками. С тарелкой в руках он обошел стол, усадил Тори себе на колени и принялся кормить ее из ложечки, целуя после каждого кусочка.
— Мм… у тебя вкус персиков, миндаля и сливочного крема. Удивительное сочетание!
Вскоре они утратили интерес к еде, и Фэлкон принялся раздевать молодую жену. Ему не терпелось увидеть ее в одном корсете и в панталончиках. Но этого ему казалось мало, и он, распустив шнуровку, освободил Тори от корсета. Немного погодя следом за корсетом в сторону полетели и панталоны. После чего он стал ласкать и целовать жену, а она принялась расстегивать на нем рубашку.
— Хочется увидеть твои татуировки, — прошептала она, стаскивая с него рубаху.
Когда же они предстали друг перед другом обнаженные, Фэлкон привлек ее к себе и заговорил словами из «Песни Песней» царя Соломона:
— «О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!.. Как лента алая губы твои… Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим… Живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино».
А когда Фэлкон умолк, Тори продолжила:
— «Щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растений… Живот его — как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами; голени его — мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях…» [10]
Подхватив жену на руки, Фэлкон уложил ее на постель. Затаив дыхание, Тори разглядывала хищных птиц, вытатуированных у него на предплечьях, а он тем временем опускал бархатный полог кровати, отделяя их от всего остального мира. «Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как он любил меня. И мне стало страшно, когда я подумала, что навсегда его потеряла, что его руки больше никогда не обнимут меня».
— Люби меня, Фэлкон.
Он долго целовал ее и ласкал; ему нравились любовные игры, и ей тоже! Когда же он вошел в нее, Тори тихонько содрогнулась, застонала и ощутила его пульсирующую силу — она обожала эту его мужественность и эту мощь. А потом они, как и прежде, воспарили к вершинам блаженства почти одновременно — да, они снова стали одним целым.
После этого Фэлкон еще долго не выпускал жену из объятий; наслаждаясь ее близостью, он раз за разом шептал:
— Я люблю тебя, Тори, люблю…
Потихоньку засыпая, она по-прежнему обвивала руками его шею, словно боялась, что он вот-вот снова покинет ее. Улыбнувшись в темноту, Фэлкон тихо прошептал:
— Не беспокойся, любимая. Теперь мы соединились навечно.
На следующее утро они долго не вылезали из постели, и Тори, прижавшись к мужу, рассуждала:
— Наверное, будет лучше, если мы потратим на Бодиам все те деньги, которые отложили на свадебное путешествие в Лондон. Скоро наступит зима, а Лондон в это время — отвратительное место. Поедем туда на следующий год.
— А ты не передумаешь, любовь моя? Я думал, тебе хочется обновить свой гардероб.
— Придумывать фасон платьев и кроить я и сама умею. А пошить поможет одна женщина из Хокхерста.
— Дорогая, твоя практичность ошеломляет, — хмыкнул Фэлкон.
— Подожди немного, тогда увидишь, какая я хозяйственная. У меня уже распланирована вся следующая неделя. Нужно, чтобы слуги вымыли каждый уголок замка и очистили его от паутины. И еще надо почистить все плитки в коридорах и в залах. У меня даже для тебя найдется работа.
— Неужели?
— Да, я назначаю тебя ответственным за витражные окна. Те, что разбиты, нужно заменить. А остальные следует тщательно помыть с уксусом.
— Господи, помоги мне! Ты отдаешь приказы… как самый грозный из генералов!
— Совершенно верно. Потому что я хозяйка Бодиама.
10
Песнь Песней, гл. 4, 5, 7.