Леди GUN

– А вы, как всегда, опоздали, – с укором произнес кардинал. Он оставил более волнующие темы напоследок. Площадь кишела туристами, неутомимо щелкающими фотоаппаратами и объективами любительских видеокамер. Кто знает, может, кто-нибудь из этих туристов вместо обыкновенных ушей оснащен локаторами ордена. О главном лучше говорить в более укромном месте. – Да, Бенито, на пять минут опоздали.

– Надеюсь, падре, вы не сердитесь на меня? Такому пунктуальному человеку, как вы, трудно простить нерасторопность, – с деланым сожалением вздохнул Потрезе.

– Пунктуальность иногда тоже вредит и даже может стать причиной несчастья. Вы же помните историю папы Иоанна Павла Первого? Папа жил по строжайшему распорядку… – Кардинал пересказал историю, которую в Ватикане знали все. – Каждый новый день папа начинал ровно в шесть часов утра, просыпаясь от дребезжания своего будильника. Будильник безотказно звонил много лет. Но однажды по неведомой причине зазвонил на десять минут раньше. Папа встретил смерть в своих покоях с присущей ему улыбкой именно в эту секунду. Только Богу ведомо, как могло случиться такое совпадение.

– Да. Я слышал что-то такое… – ответил Потрезе. Он понял, в чем дело, и продолжил игру. Он пересказал также общеизвестную версию, ставшую притчей во языцех. – Ходили слухи, что будильник зазвонил не сам по себе, что в последний раз его завел тот, кто знал, во сколько скончается понтифик, тот, кто готовил ему утренний кофе.

– Это было самое короткое папство. Всего тридцать три дня. Предзнаменованием его скоропостижной кончины многие считают смерть делегата из Москвы, этого экумениста[4] митрополита Ленинградского Никодима[5] прямо на коронации бедного папы-оторока Альбино Лучани[6].

– Насчет этого прозвища – Отрок… Это ведь и впрямь инфантилизм – отказаться от средневековой традиции, от церемонии коронации, от тиары. Как можно было заменять интронизацию мессой на паперти. Есть атрибуты, на которых зиждется порядок. И окончательный, тем более демонстративный отказ от притязаний на светскую власть, лишь вредит столпу веры, коим является папский престол.

– Мне близки ваши чаяния. Но все же более вредны были заигрывания понтифика с Москвой. Эти экуменистические друзья были нам ни к чему. Их показная демагогия далека от их реальной доктрины. И у них семь пятниц на неделе. Варвары. Их следует крестить в истинной вере силой, усмирив тем самым их непомерные амбиции и гордыню. Надо же – окрестить себя Третьим Римом!

– Абсолютно с вами согласен, падре. Мы совершаем крестовый поход, и сейчас подходящий для этого момент. Это будет самый некровопролитный поход в истории. Мы делаем благодеяние руками горделивых варваров. Пусть они растопчут друг друга, очищая путь нашим миссионерам!

– Пусть здравствует помазанник Божий папа Иоанн Павел Второй. И пусть вечно исходит от него Божья благодать, – скрестив запястья, произнес кардинал. Они миновали площадь Петра и вышли к парку Галереи кардинала Боргезе. Здесь можно было говорить, не опасаясь лишних ушей.

– Да, кстати, о пунктуальности, – вкрадчиво произнес кардинал. – Не думаю, Бенито, что вы сочтете возможным опоздать и на завтрашний рейс. Или, может быть, вы так и сделаете? Может, одумались? Не хотите теперь взвалить на себя такую ношу? Ведь могут быть неприятности.

– Если бояться, то лучше не жить. – В глазах Потрезе сверкнула молния.

– Женщины – коварные существа, – задумчиво произнес Пински. – Но вы, Бенито, почти убедили меня в самостоятельности вашей синьоры.

– Ставка сделана…

– Я не играю в азартные игры: это грех. И вам советую сторониться этих ипподромов, где люди теряют рассудок, делая свои ставки на лошадей. В людей вселяется дьявол. Не хочу, чтобы вы, Бенито, уподоблялись таким людям, им все равно, к кому взывать, к Богу или к дьяволу, лишь бы сорвать куш.

– Это правда, но мы волею Божьей вовлечены в игру.

– Оттого и терзают меня сомнения. Раз это игра, в которой делают ставки, значит, во всем есть дьявольское начало. Да и лошадка ваша может поскакать по той беговой дорожке, по которой сама сочтет нужным скакать.

– Пусть скачет хоть наперерез, лишь бы первая пришла к финишу.

– Но всякую игру должны контролировать орбитры.

– Для орбитров найдутся веские аргументы.

– Не все такие беспринципные. Неужели эта особа – лучший вариант?

– Бесспорно. Вы же читали все мои отчеты. И те, что касаются вашей исторической родины, падре. Никогда больше не возвратит былой славы и мощи Речи Посполитой Польша, никогда она не сможет влиять на события в Восточной Европе больше, чем Россия, и не станет Ченстоховский костел Меккой для паломников-славян Украины и Белоруссии. Вы, падре, сами говорили, что я своею горькой правдой развеял ваши заблуждения. Нам нельзя упускать такой шанс. Эта женщина для нас – просто мессия.

– Я вижу, вы влюблены в свою синьору, – изумился кардинал.

– А вы как думали? Ее можно любить, она прекрасна, как цветок.

– Кактусы тоже цветут. Почему вы уверены, что мадам не будет тратить деньги на личные нужды, на свои собственные проекты, никак не связанные с нашими, – Пински сделал паузу, – вернее, вашими проектами? Я, например, не понимаю, так ли важен для нас этот Крым.

– Ее желания совпадают с нашими. У нас общий враг. Эта леди – орудие праведного гнева. Наш меч. Наша пушка. Леди Gun, так сказать. Настал час свершения великой миссии.

– Что это вдруг вас, Бенито, потянуло на аллегории и высокопарность? Женщина не может быть мессией. Надеюсь, вы не храните апокрифы[7] в своей библиотеке? – Кардинала не устроил ответ, построенный на общих фразах. – Миссия действительно великая. Только омрачает ее величие то, что приходится прибегать к услугам сомнительной особы гангстерского толка, но вас-то, Бенито, такие пустяки не растрогают, уж вы-то находите общий язык с мафиози даже здесь, в Италии. – Эти слова рассердили Потрезе.

– Сейчас я сомневаюсь, что вы на моей стороне, а ведь мне так помогли ваша поддержка и участие. Что с того, что у меня действительно исповедовался Петруччи – человек искренне раскаивающийся. С такими, как дон, можно иметь дело. Эта женщина напоминает мне дона. Она так же страдает, уж поверьте мне, я знаю людей.

– Я тебе верю, – примирительно произнес кардинал, остановившись возле одной из многочисленных уличных кофеен. – Я знаю, ты не отступишься от своего, ты даже не задумаешься над тем, что в случае неудачи курия открестится от тебя. Ты мне нравишься, я буду молиться за тебя. Посмотри на солнце. Как оно прекрасно. Выпьем по чашечке эспрессо на этой замечательной веранде и в добрый путь, Бенито. Что может быть прекраснее чашечки кофе и ясного неба ранним божественным утром…

Официантка поднесла чашку кофе и зеленый чай.

– Не смущайтесь, Бенито. Чай для меня. Эта девочка знает, что я не люблю кофе.

Черный «Роллс-Ройс» в сопровождении эскорта из трех джипов «Чероки», излюбленных «росинантов» 90-х, мчался по шоссе в сторону границы с Польшей. Елена Родионова спешила во Львов на важную встречу, которая могла коренным образом повлиять на ход творимых ею преобразований. Эта встреча должны была состояться в церкви Святого Юра под сенью строгой секретности.

Свою безопасность она вручила мощному союзнику и партнеру Левону, папе одной из сильнейших бригад львовских рэкетиров, контролирующих весь центр города – от площади «Рынок» до «стометровки», Краковский базар и «тучу» на стадионе «Украина». Его влияние распространялось также на границу с Польшей, где люди Левона собирали мзду с туристов. Левон не мог не выполнить просьбу Родионовой организовать ей встречу под его «крышей» с инкогнито из Италии. Это было делом чести. Тем паче всегда приятно помогать людям, к которым в будущем, быть может, самому придется обратиться с просьбой. Такого варианта Левон не исключал, хотя всегда старался обходиться своими силами. Он обладал деньгами и связями, но сейчас перед ним стояла проблема с приватизацией «Гранд-отеля», который являлся собственностью другого человека, иностранца канадского происхождения, который по какой-то роковой случайности недавно был обнаружен в Стрийском парке с простреленной головой. Для решения подобной проблемы могли понадобиться большие связи на самом верху, а таковые были только у Родионовой.

4

Экуменизм – идеология всехристианского единства.

5

Митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов), возглавлявший Отдел внешних церковных сношений до 1978 года и известный своими экуменистическими взглядами, скончался от инфаркта во время его приема новым главой католической церкви Иоанном Павлом Первым после поднесенной ему чашки кофе. Этот трагичный эпизод был истолкован католиками как плохое знамение для нового понтифика, предположительно также отравленного поднесенной чашкой кофе.

6

Альбино Лучани – имя папы Иоанна Павла Первого до интронизации.

7

Апокриф – произведение позднеиудейской и раннехристианской литературы, не вошедшее в библейский канон и не признанное «богодухновенным».