Крестная мать

Андрей на самом деле сидел на лавочке напротив городского ломбарда, но он не ждал, когда за ним приедут. За месяц Крюк разучил юношу думать, страдать, мечтать и даже разговаривать. В операции, которую задумал киллер, Андрею отводилась роль обездвиженной наживки, дождевого червяка, надетого на крючок. В идеале все шансы поучаствовать в реализации замысла ликвидатора могли бы быть у восковой фигуры. Нестандартные мысли щекотали честолюбие профессионала, но Крюк не хотел усложнять себе жизнь вовсе не из-за отсутствия поблизости музея восковых фигур. На этот раз рационализм отвернул его от экспериментирования. Крюк отбросил фантазии, в его арсенале было кое-что другое, что, впрочем, не перечеркивало напрочь его идею.

Ликвидатор очень дорожил этим планом. Все от начала до конца он сделал сам, и никто не посмеет усомниться — он отработает до последнего цента свой гонорар. Крюк с большим воодушевлением взялся за несвойственную ему работу. Ему хотелось смастерить куклу — безупречную копию.

Он считал себя скульптором, когда крупица за крупицей лепил из юноши безропотное чучело. Андрей был податлив как глина. Подопытный мальчик был не в силах устоять против опробованного на нем инструмента ваяния — "китайского белка". Этот наркотик был последним достижением воркующих в подпольных лабораториях Москвы химиков. Бейсик снабдил своего исполнителя этим снадобьем и инструкциями по дозировке, полагая, что смертельная доза "китайского белка" при удобном случае может стать методом ликвидации Родионовой. И наркотик действительно пригодился Крюку, правда, в несколько меньших дозах. Ему был нужен не труп, а чучело.

И у него появилось изваяние, безмолвное и глухое ко всему, зомбированный истукан, который совсем не моргал, голова которого шаталась подобно маятнику. Андрей, точнее то, что от него осталось, сидел на лавочке спустя двадцать минут после укола. Изредка он делал несуразные движения — вскидывал голову вверх и опускал ее вниз, будто копировал старинную фарфоровую статуэтку. Оригинальность статуэтки заключалась в посаженной на туловище головешке, малейшее прикосновение заставляло державшуюся на штырьке мордочку ходить ходуном. Глядя на юношу с расстояния двухсот метров, Крюк был доволен своей работой. Оригинал ничем не отличался от копии. Родионова должна была явиться с минуты на минуту.

Крюк полагал, что его последнее условие несколько оголяет безупречный замысел, он боялся, что люди Родионовой учуят подвох, но после долгих размышлений все же выдвинул требование о передаче из рук в руки. Он не мог рисковать, ведь за сопляком могла прийти охрана, Родионова могла преспокойно отсидеться в машине. А на какого черта ему ее гамадрилы, ему нужна Она. Пусть приблизится метров на десять к своему сыночку и тогда уж наверняка превратится в элементы таблицы Менделеева.

"Нет, она не сможет отсидеться в машине, подойдет, — сказал себе Крюк, — родная мама, как-никак".

Показался "линкольн", за ним следовал джип и микроавтобус. Из джипа выскочили на ходу крепкие парни в расстегнутых пиджаках. Один из них указал в сторону, где сидел Андрей, и сказал что-то в рацию. "Линкольн" и микроавтобус остановились. Выбежал огромный детина- кавказец и принялся неистово жестикулировать, махать руками, как постовой регулировщик на проезжей части.

Водитель микроавтобуса, вняв его темпераментным объяснениям, резко тронулся, сделал крутой вираж, с большой скоростью пронесся мимо скверика, где Крюк с нетерпением ожидал, когда появится Она.

Микроавтобус остановился у фасада станции метро "Крещатик", из него вышло человек двенадцать боевиков, некоторые были в камуфляже, люди Матушки рассредоточились вокруг. Один стал прямо под носом у Крюка.

"Они не подходят к мальчишке, значит, она выполняет условие", — решил Крюк, но ему пришлось порядком поволноваться, пока, к своему удовольствию, он не увидел: из "линкольна" вышла Родионова. В сопровождении двух телохранителей она шла к своему Андрею. Нет. Она бежала.

Родионова была от своего чада в двухстах метрах. Крюк, затаив дыхание, отсчитывал секунды, приближающие кульминацию. Пяти килограммов пластиковой взрывчатки хватит с лихвой, чтобы превратить Родионову в прах. Именно такой вес был у куртки со смертоносной подкладкой. Пластиковый заряд куда тяжелей лебяжьего пуха. Это куртка была на Андрее. Палач Бейсика был хитер на выдумки. На этот раз задание потребовало больших интеллектуальных затрат. Бейсик должен оценить столь творческий подход к работе…

"Ну и что? Чем я располагаю теперь?" — спросил себя Борис. Не было даже надежды на след. Одного желания в таких делах мало. Он выдавил из этих "яиц" все содержимое, но в них было негусто информации. Поход к "Миру грез" — эпицентру ночной жизни с самого начала показался Борису бессмысленной ходкой, он пошел туда просто, чтобы успокоить нервы. Вот тебе и успокоил, ну и времена пошли… Эта девочка с перерезанным горлом… Его размышления никак не могли выбросить якорь и зацепиться за что-нибудь существенное.

Он вернулся домой ни с чем. Это было больно осознавать. У него было только одно намерение — заварить себе крепкий кофе. Он знал, что спать… нет, он не сможет заснуть, ну а пить — не выйдет подавно.

Борис вылез в прихожей из своих туфель и направился к кухне. Краем глаза он увидел горящую лампочку автоответчика.

"Это же надо, кому-то взбрело в голову мне позвонить, интересно кому? — Борис поднял трубку. То, что он услышал, ввергло его в оцепенение. Это был голос дочери Елены.

— Дядя Боря, это Мила, — звучал в трубке дрожащий голос, — я знаю, где Андрей, его похитили не чеченцы, скорее приезжайте… Подол, тридцать три, квартира сто шестьдесят шесть… до крестной я не дозвонилась… Все. Срочно, дядя Боря! Я еду туда!

"Короткие гудки… Боже, Мила в опасности! — Борис перезарядил свой пистоле-, вставил полную обойму. — Ключи от гаража… Так, есть. Только бы успеть…"

В пять утра на улицах ни души. Первый троллейбус только вышел из депо. Бордовый "шевролет" несся без правил и светофоров…

Лучшее, что смог придумать Борис, это с разбегу вышибить дверь сто шестьдесят шестой квартиры. Но зловещая тишина в свою очередь обдала его вполне осязаемым сквозняком. Держа пистолет наготове, Борис осмотрел комнату. Никого. Он огляделся вокруг: тахта с дешевой обивкой, допотопный сервант, на столике в углу целая лента одноразовых шприцев в вакуумной упаковке, тут же с десяток использованных игл. А что в другой комнате?

Тоже шприцы… Здесь наверняка обитают наркоманы. Что они сделали с бедной девочкой? Где Мила?

Борис получил ответ, когда пнул ногой дверь в ванну.

—

Мила! — Борис потерял контроль над собой. В ванной, свернутая калачиком, лежала Мила. Девушка была мертва. Ее хладнокровный убийца даже не потрудился выдернуть шприц, глубоко всаженный в сонную артерию. Мила лежала без малейших признаков жизни. Намертво зажав в обеих ладонях свой восьмимиллиметровый "умарекс перфекта", которому так и не суждено было выстрелить…

Даже если бы выстрел прозвучал, слезоточивый газ, которым были начинены патроны в ее газовом пистолете, не сгодился бы как способ помешать Крюку. Подобные вещи остановят и не всякого гопника, покусившегося на модную куртку или золотые сережки. Крюка лишь позабавил "грозный" вид оружия явившейся к нему идиотки.

Впрыскивая Миле смертельный кубик "китайского белка", Крюк проводил девушку на тот свет своими неподражающими остротами:

—

Я газом из твоей пуколки дышу, как ты кислородом.

Миле повезло только в том, что она приняла смерть

будучи уже без сознания.

Ликвидатора Бейсика сильно взбодрило незапланированное убийство, как спиртное придает тонус безжалостному карателю. Он съехал с засвеченной квартиры незамедлительно и сразу же отправился исправлять ошибку в "Мир грез" к Иоле. Когда стриптизерша была мертва, Крюку оставалось выполнить то, ради чего он приехал в этот город. День "

Y" наступил, и у него все было готово.