Честь чародея

И тогда появилась Моргас.

Вопреки ожиданиям она подошла не к кухонной двери, а к главному входу. Раздался тяжелый стук в дверь.

— Откройте. Мы знаем, что вы там, — потребовал водитель. И затем донесся шепот, мягкий, тихий, но так отчетливо слышимый, будто Моргас находилась с ними в одной комнате:

— Впусти меня, Моркадис. Тебе все равно придется это сделать. Не трать впустую силу. Дай мне войти, и я пощажу тебя.

«Так же, как ты пощадила Кэла?» — подумала Ферн и твердо сказала:

— Ломай дверь. Я хочу, чтобы ты нарушила табу.

Моргас ничего не ответила, но дом сотряс сильный удар топора. Входная дверь разлетелась в щепки, и через порог шагнул Ходжекис.

— Входите, хозяйка, — пригласил он. «Она пытается обойти Основной Закон, — подумала Ферн. — Подчинила себе простого смертного, и теперь он выполняет за нее черную работу — вламывается в неприкосновенное жилище и приглашает ее войти».

— Надо что–то делать, — встревоженно шепнул Люк.

Ферн задумчиво взглянула на него и покачала головой. Не сговариваясь, они молча отошли от двери подальше: Ферн встала у наспех заклеенного окна, Люк слева от нее, Лугэрри справа. Брэйдачин укрылся в тени шкафа. Люк поднял метлу, но, подумав, отставил ее в сторону и взял в руки большой армейский нож. Из–за двери снова раздался голос Моргас:

— Впусти меня, Моркадис.

Кухонная дверь заходила ходуном. Один из шурупов, закрученных в нее, несколько раз с натугой провернулся и, со свистом рассекая воздух, перелетел через всю кухню и воткнулся в противоположную стену. Задвижка замка отошла в сторону, дверь открылась, и в кухню вошла Моргас. Она не ворвалась на волне ярости, как в подвал к Муунспиттлу, наоборот, ее движения были неторопливы и спокойны, а лицо светилось уверенностью в своих силах. Взгляд Моргас был прикован к Ферн. Негемет молниеносно, как змея, метнулась вглубь кухни. Она злобно ощетинилась, учуяв домового, но воинственный вид Лугэрри осадил ее, и кошка замерла на месте. Ходжекис, готовый защищать свою хозяйку до последнего вздоха, закрывал собой дверной проем.

— Наконец–то, — сказала Моргас. Но в ее голосе не слышалось ни торжества, ни ликования.

Моргас показалась Ферн выше, чем прежде, возможно, из–за того, что стала худой. Спутанные волосы, извиваясь как змеи, черным ореолом окружали ее бледное лицо, а современная косметика подчеркивала неподвижность его черт: упрямо сжатые губы застыли ярко–алым пятном, подведенные глаза лучились смертью. Люк переводил взгляд то на Ферн, то на Моргас, замечая едва уловимое сходство между этими женщинами: что–то общее было в их лицах, какая–то тень подобия. Во взгляде Ферн читалась решимость дать отпор силе Моргас.

— Ты украла у меня одну вещицу, — начала Моргас. — Ты пробралась в мой дом под покровом ночи и унесла с собой плод с моего Дерева. Как и Ева, которая тайком сорвала запретный плод, ты будешь наказана, ты дорого заплатишь за свое преступление! Отдай мне его! Сейчас же!

— Нет, — ответила Ферн. Такое простое, короткое слово далось ей с огромным трудом. Она собирала всю свою силу воедино, готовясь к решительному отпору. Позади нее голова начала биться о стенки ведра. Бум… Бум…

— Ага! — воскликнула Моргас. — Она там! Моргас резко выбросила вперед руку, и воздух прочертила ярко–белая молния. Ферн попыталась защититься, но безуспешно. Она не сумела среагировать быстро, и молния сбила ее с ног. Люк и Лугэрри кинулись к ней, но движения Моргас были стремительны — она опалила собаке бока, а Люк скорчился от нестерпимого жжения под курткой. Крышка мусорного ведра отлетела в сторону, и на пол выкатилась голова с кляпом во рту и завязанными глазами. Ее губы были обкусаны в кровь, что свидетельствовало о яростной борьбе, злобные глаза дико вращались. Моргас схватила голову и поднесла ее к лицу. Выглядело это так, словно Медуза–горгона смотрит на свое отражение в зеркале.

— Морган?

— Я Моргас! — сказала голова.

И тут Моргас все поняла: они стали едины.

— Это я! — заверещала она. — Ты украла _меня!_ Ты убила моего стражника, пришпилив его булавкой к полу, как обычное насекомое; ты уничтожила мое Дерево моим же собственным снадобьем! И вот теперь ты ограбила меня, украла часть меня самой! — Из ее рта вырвалась шипящая струя пара, и руки Ферн тут же покрылись огромными волдырями. Волдыри мгновенно полопались, и на кровоточащей коже зашевелились отвратительные белые личинки. Брэйдачин швырнул в Моргас свою скалку, но Моргас, даже не обернувшись, отбила ее, и та закатилась под стол. Ферн пыталась не поддаваться панике, но, бормоча ответное заклинание, едва не срывалась на крик, когда эти личинки стали вбуравливаться ей под кожу. От ее магии скрючившиеся личинки одна за другой попадали на пол, но после них остались кровоточащие ранки. Ферн старалась создать вокруг себя защитное поле, ругая себя за то, что не сделала этого раньше. Чары Моргас становились все сильнее. _«Сангуэ_люавэб_дуум_люавэ_инвар»,_ - шептала она. Кровь, выступившая из мелких ранок Ферн, потоком хлынула на пол. У Ферн подкосились ноги, и она упала — перед глазами поплыли круги, и сил сопротивляться больше не было…

Пытаясь подняться, она краем глаза увидела Негемет, любовно прижавшуюся к ногам своей хозяйки. Ферн почувствовала, как ее охватывает отчаяние. И тут кошка, сверкая глазами, вцепилась острыми зубами в лодыжку Моргас. Ведьма закричала, скорее от гнева и удивления, чем от боли. Она отпрянула, споткнулась о кошку и, теряя равновесие, выронила голову. Заклинание, оборвавшееся на полуслове, не возымело действия. Голова, оскалившись, подскочила к Ферн, но та уже немного пришла в себя и теперь при помощи магии быстро восстанавливала силы, наполняя себя чистой энергией. Вскочив на ноги, она схватила голову за волосы.

— Люк! Нож! — закричала Ферн. Люк резким движением толкнул к ней оружие, и она схватила нож.

Моргас замерла на месте, уставившись на кошку.

— Ты предала меня, — ошеломленно сказала она. — Ты… — Она вдруг вспомнила, как провидица говорила ей, что душа Морган поселилась в каком–то другом месте, не на Дереве. — Морган!

— Это ты, Моргас! — сказала Ферн, держа голову, которая рычала и скалилась от злости. — Это твоя голова. У тебя было достаточно времени, чтобы убедиться в этом. Теперь все кончено. Ведь эта голова не была омыта водами Стикса.

Королева–ведьма подняла руку и произнесла слова заклинания. Но на этот раз она опоздала. Ферн покрепче ухватила голову и вонзила нож ей в глаз. Он вошел легко, как в масло, на секунду задержался, встретив на своем пути мускул или сухожилие, и проткнул мозг. Вопль, одновременно вырвавшийся из двух глоток, моментально оборвался. Алый фонтан брызнул на грудь Ферн, и кровавый сок Дерева, стекая по волосам, тяжелыми каплями застучал по полу. Рана не затягивалась. Какое–то время казалось, что Моргас еще живет: подрагивающее горло издавало булькающие звуки, скрюченные пальцы в беспомощной злобе царапали пол, неповрежденный глаз гневно уставился в одну точку.

Спустя какое–то время, показавшееся Ферн вечностью, Моргас дернулась и замерла, а выражение злости и удивления, застывшее на ее лице, сменилось страдальческим оскалом. Ее напряженное тело обмякло и съежилось, моментально превратившись из предмета гордости могущественной колдуньи в кучу костей и плоти. Живительная мощь Дерева больше не питала ни ее, ни плод. Голова в руках Ферн начала распадаться. И труп Моргас немедленно поддался тлению, разложился за считанные секунды, позеленел и высох, оставив на полу горстку хрупких костей, моментально рассыпавшихся в пыль. Одежда, которая была на ней, тоже обратилась в тлен. Кошка–гоблин неторопливо подошла к кучке праха, бывшей недавно ее повелительницей, и, фыркнув, ударила по ней когтистой лапой, разметав останки по полу. Последние атомы Моргас были рассеяны по каменным плитам, унесены сквозняком и развеяны по ветру, не над полем битвы, как ей бы того хотелось, а среди кухонной утвари ее злейшего врага. Негемет подняла голову и посмотрела на Ферн долгим странным взглядом, значения которого Ферн не поняла, и выскользнула на улицу.