Честь чародея

— Лугэрри говорит, что она там. — Ферн махнула рукой. — Ее автомобиль припаркован недалеко отсюда. Пока что она держится на расстоянии, выжидает момент для нападения. Лугэрри говорит, что она стоит на холме и простирает руку в сторону нашего дома.

— Она промокнет, — сказал Люк, взглянув на сгущающиеся тучи.

— Не промокнет, будьте уверены. Капли дождя испарятся раньше, чем упадут на ее кожу. — Против обыкновения, Ферн заперла дверь черного хода. — Думаю, теперь нам лучше посидеть взаперти.

Стремительно потемнело. Слишком стремительно. Из окна Люк увидел, как вокруг дома сгустилось черное облако и заколыхалось перед стеклом. Раздался оглушительный шум тысяч крыльев. Стая птиц полностью заслонила собой скудный вечерний свет. Люк замер в нерешительности, не понимая, что происходит. И тогда на кухню кувырком влетел Брэйдачин, на ходу материализуясь из воздуха в телесную оболочку.

— Пти–и–итсы! — воскликнул он. — Огр–ромныя пти–итсы. Это тибе не какие–та тама м'лкие вор'бушки, а здор–ровые вор–р–роны с длиннющими клювами. Д'рогая, давай–ка придумывай какую–нибудь сильную в'рожбу, а то они скоро нагрянут сюды.

Пока он произносил свою речь, вороны начали биться в окно. Одна из птиц, отвратительная и огромная, ударила в стекло похожим на черные ножницы клювом. И тут же все птицы принялись долбиться в окно кухни. Оно не выдержало, образовавшаяся трещина лопнула, и на полу заплясали осколки. Стая ворвалась в кухню. Люк схватил метлу, Лугэрри зарычала и приняла стойку, Брэйдачин сжал в одной руке нож, в другой скалку. Ферн усилием воли заставила свою волшебную силу струиться сквозь пальцы: живая энергия, исходившая от них, могла испепелить любое существо, осмелившееся дотронуться до нее. Запахло жжеными перьями, и две птицы рухнули на пол. Остальные вылетели в окно.

— Они еще вернутся, — сказал Люк. — В этом доме слишком много окон. Единственное, что мы успеем сделать, так это заколотить разбитое окно досками.

— Сд'ется мне, етим пташкам б'ло велено охотиться именно за н'шей девчушкой, — сказал Брэйдачин. — Если повезет…

В этот момент они услышали, как разбилось окно в старой студии Уилла. Люк захлопнул кухонною дверь и закрыл ее на щеколду.

— Мы не можем помешать им ворваться в другие комнаты, — задумчиво сказал он. Повернувшись к разбитому окну, он вышвырнул дохлых птиц на улицу.

— Какие здоровые! Интересно, это самцы или самки?

— И те и др'гие, — сказал Брэйдачин. — Обычно они вместе не л'тают. Но эти прил'тели не из нашего мира.

— Эти твари гнездятся в кроне Дерева, — сказала Ферн. — Их вызвала Моргас.

— Ну уж голову мы им не отдадим. — Люк бросил взгляд на железное мусорное ведро, в которое они временно поместили голову, придавив ее сверху мешком картошки.

— Не т'скала бы ты в дом всякий хлам, девонька моя, — сказал Брэйдачин. — Я жишь г'ворил тебе, что не люблю всяческую некромансию.

— Это важно, — коротко сказала Ферн, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из гостиной. Птицы атаковали еще одно окно. — Мало того что здесь все будет перевернуто вверх дном, так еще и весь дом будет завален птичьим пометом. Миссис Уиклоу это явно не одобрит.

— Мне и самому это не ндравится, — мрачно сказал Брэйдачин.

Атака птиц возобновилась. Теперь их было гораздо больше. Огромные вороны крушили остатки стекла, в стае тут и там мелькали синие сороки, привлеченные возможностью наживы. Хлопающие крылья заслонили дневной свет, и снова потемнело. Ферн, воскликнув лишь одно слово: «Инье», быстро разбросала вокруг спички, и они вспыхнули сами собой. Вокруг Люка с отвратительным карканьем кружили вороны, царапая его руки и плечи, и пытались вонзить когти и клювы ему в лицо. Остальные роились вокруг Лутэрри и Брэйдачина. Голова, пытаясь выбраться наружу, билась о стенки ведра, и оно подпрыгивало и раскачивалось. Тут раздался оглушительный раскат грома, и хлынул ливень.

Это был странный ливень, непродолжительный, но сильный. Упругие струи дождя хлестали через разбитые окна прямо в кухню, крупные, размером с мяч для гольфа, градины с угрожающим свистом рассекали воздух. Часть стаи была перебита градом, уцелевшие птицы поспешно улетели. Кухня после нападения напоминала поле боя: пол был усеян осколками посуды и трупами птиц, из стен торчали искореженные провода, раковина и столы были загажены птичьим пометом. Ферн попыталась зажечь свет, но поврежденные провода лишь заискрили, и на мгновение осветившаяся кухня вновь погрузилась во мрак. Только в вспышках молнии удавалось что–то рассмотреть. Стало ясно, что от птиц досталось не только дому. Лугэрри и Брэйдачин были худо–бедно защищены, она — крепкой шкурой, он — своим неуловимым защитным полем, а вот из многочисленных ссадин Люка хлестала кровь. Ферн попыталась остановить кровь полотенцем.

— Вот интересно, — сказал Люк, — эта гроза дело ваших рук или Моргас?

— Ни то ни другое, — ответила Ферн. — В принципе, погодой можно управлять с помощью магии, но это очень и очень сложно, практически невозможно. В мире есть силы, не подвластные ни ей, ни мне. Одна из них зовется удачей, хотя, говорят, на нее полагаться не стоит.

Ливень шел на убыль, и стало уже не так темно.

— Моргас и в самом деле хочет одолеть нас при помощи этих птиц? Начиталась Хичкока. — Люк невесело усмехнулся.

— Она пытается таким образом истощить мою волшебную силу, — вежливо улыбнулась в ответ Ферн.

— У меня ведь тоже есть Дар, — сказал Люк. — Наверное, я смогу его как–то использовать?

— Я… Я не знаю. Ведь мало иметь Дар — надо научиться управлять им. Я не могу показать вам, как пользоваться Даром, — каждый человек должен найти свой способ. — Она загляделась на мрачное, отрешенное, почти красивое лицо Люка. Сейчас она уже не искала в нем черты Рэйфарла: он был для нее просто Люком. — Вооружитесь–ка лучше метлой, это надежнее.

— Видимо, когда все птицы передохнут, она сама заявится сюда, — сказал он.

— Надеюсь, что так, — отозвалась Ферн.

Стая, которую распугала гроза, уже не собралась — кого–то поубивало, а многие просто вернулись туда, откуда прилетели. Там, где растет Вечное Древо, погода всегда меняется по его желанию: призрачное солнце согревает его крону, дождь напитывает землю влагой, но молнии, которые могут превратить его в груду обломков, и град, сбивающий и рвущий листья, давно и навсегда изгнаны из мира Вечного Древа. Птицы, живущие в этом измерении и летающие между мирами, находятся в относительной безопасности, капризы природы не досаждают им. Однако, хотя град для этих птиц был в диковинку, некоторые из них все еще кружили над домом, иногда присаживаясь на его крышу, и, пронзительно каркая, видимо, сообщали что–то своей повелительнице. «Она ждет наступления темноты», — догадалась Ферн. Вечер был тихим и светлым. По небу спокойно плыли облака, и сквозь них пробивались теплые лучи солнца, заливая округу золотистым светом. Холмы» пригорки и деревья отбрасывали легкие тени. Ферн и Люк, не обращая внимания на лениво парящих ворон, принялись убирать птичий помет. В студии Уилла окно пришлось заклеить черным пакетом для мусора, так как вся мало–мальски подходящая для этого пленка пошла на окна в кухне. Ферн даже полистала «Желтые страницы», позвонила стекольщику и сделала заказ на следующий понедельник. Механически отвечая на вопросы по телефону, она чувствовала, как ее накрывает ощущение нереальности происходящего. Не будет никакого понедельника — не дожить ей до него, Вселенная должна перевернуться прежде, чем понедельник наступит вновь… Ферн строго приказала себе не валять дурака. Конечно же, понедельник наступит: в мире, где время разбито на рабочие недели, это самая незыблемая вещь на свете.

— В чем дело? — Люк внимательно наблюдал за ее побледневшим лицом.

— Да так… нервы.

Она знала, что Уилл ждет от нее звонка, но звонить сейчас ей не хотелось. Она все больше и больше нервничала и вряд ли смогла бы что–нибудь объяснить ему в таком состоянии. Солнце медленно катилось к закату, оставляя за собой широкую розоватую полосу чистого неба. Боги зажгли вечернюю звезду, и она приветливо замигала крошечным пятнышком на необъятном небосклоне. Постепенно, шаг за шагом, подкрадывались сумерки. Наконец, подобно черному бархатному занавесу, на землю упала ночь.