Страница 46 из 78
— Долой самодержавие! — неистовым ревом неслось по улице. Но когда показался взвод солдат-гвардейцев, движение замедлилось.
Солдаты шли походным строем, со вздыбленными штыками, четко отбивая шаг. Командовал молодой офицер в очках, с белой марлевой повязкой на лбу.
Толпа, глухо и грозно рокоча, сплошной стеной медленно надвигалась. По команде офицера солдаты на ходу сняли винтовки с плеч. Оттолкнув Ванюшку, вперед выскочил пожилой человек без шапки, с седой бородкой и длинными жилистыми руками. Подхватив маленького Кузьму Жучка, он высоко поднял его над своей головой и истошно завопил:
— Солдаты, не стреляйте!
Из толпы выскочило еще несколько человек. Они тоже пошли вперед, протягивая солдатам руки, крича:
— Вы наши братья! Не стреляйте! Да здравствует свобода!
И тут произошло то, о чем потом писали все газеты и говорили в народе, как о большом чуде. Солдаты нерешительно, без команды офицера остановились... смешались с толпой.
А вся улица, черневшая от народа, взорвалась, закипела, загремела от восторженных криков: «Да здравствуют солдаты! Смерть тирану!»
Скобари, тоже объятые буйной радостью, шли и кричали вместе со взрослыми. Возле Ванюшки крутился Кузька Жучок, осчастливленный, что его поднимали на руки.
— Что, испугались, — кричал он солдатам, — теперь вы наши!..
Солдат обнимали, целовали. Обширная Знаменская площадь, куда прорвались демонстранты, бурлила, запруженная народом. Уже звучала запрещенная песня:
На толпу молчаливо взирал сидевший на огромном коне чугунный император Александр III. На заснеженных ступенях гранитного постамента уже выступали ораторы, призывая к борьбе с самодержавием. Толпа встречала их шумными одобрительными возгласами. Маленькая кучка скобарей застряла на площади. Намеревались они пробиться на Невский и оттуда прямым путем возвращаться домой. Но дорогу на Невский преграждали полицейские.
— Пошли дальше... — торопил Ванюшку не отходивший от него ни на шаг продрогший Кузька Жучок. Одетый в рваное, на тонкой ватной подкладке пальтишко, в легких ботинках, он грел свои замерзающие, покрасневшие пальцы во рту. Но шустрые, бойкие глаза по-прежнему горели задором.
Внезапно со стороны Балабинской гостиницы зарокотал пулемет. И сразу же на влажный, грязный, истоптанный тысячами ног снег повалились убитые, раненые. Огромная толпа демонстрантов в страшной панике бросилась в соседние дворы, подъезды, переулки, толкая, сшибая друг друга. Пулемет замолк, но на разбегавшихся демонстрантов ринулись конные жандармы. И все смешалось...
Перепуганный Ванюшка, согнувшись, проскочил под нагайкой конника и упал. Поднявшись, в диком страхе он понесся во встречный переулок, видя впереди себя тоже бегущих людей и слыша позади топот и крики избиваемых... В суматохе Ванюшка позабыл и про Жучка. Вспомнил о нем, только оказавшись в безопасности в полутемном переулке. Оглядываясь назад, ждал, не покажется ли Жучок или кто из скобарей. Но так никого и не дождавшись, устало поплелся домой, на Васильевский остров. Мучили Ванюшку угрызения совести. Как он мог потерять доверившегося ему Жучка?
«Доберется ли он домой? Не заблудится?..» — тревожно думал Ванюшка.
На рабочей окраине слабо мигали фонари. Горели разведенные на мостовой костры. Возле них, останавливаясь, грелись прохожие. Один за другим в вечернем сумраке группами и в одиночку возвращались к себе скобари и гужееды.
Позже всех пришел домой измятый, в порванной одежде, без шапки Серега Копейка. Из всех ребят не явился только Кузька Жучок.
Вечером и ночью в городе было спокойно и тихо. Обманчивая тишина настолько успокоила командующего Петроградским военным округом генерала Хабалова, что он, не дожидаясь утра, послал в царскую ставку возле Пскова императору Николаю II телеграмму: «Мятеж в столице подавлен».
Как потом выяснилось, на одной только Знаменской площади в этот день полицейскими было подобрано более сорока убитых. Более сотни раненых со Знаменской площади поступило в больницы, не считая тех, кого здоровые увели домой. Первый день гражданской войны в Петрограде закончился победой царизма.
Утром необычная тишина вечера и ночи сменилась бурным шквалом. Первыми восстали солдаты гвардейского Волынского полка, солдаты той самой роты, которые накануне на Знаменской площади своими глазами видели, как жандармы и полицейские офицеры устроили кровавую бойню.
Вслед за волынцами с оружием в руках вышли на улицы Петрограда восставшие солдаты Преображенского, Литовского и других полков. Уже с утра множество людей снова устремилось на Невский. К полудню вместе с восставшими солдатами рабочие отряды захватили арсенал. Перед ними открылись ворота грозной Петропавловской крепости.
Более сорока тысяч винтовок из арсенала в течение какого-то часа перешли в руки восставших.
А на дворе Скобского дворца в это время скобари снова собирались в поход. На этот раз застрельщиком выступил не один Типка Царь, а многие ребята, которые были накануне на центральных улицах и участвовали в демонстрациях.
— Живучая ты... — удивлялись подружки Фроськи, слушая ее рассказ, как, чуть не зарубленная полицейской саблей и не раздавленная казацкой лошадью, она осталась жива. О том, что Типка Царь заботился о ней и все время охранял от городовых, Фроська, конечно, умолчала.
Копейка и Царь расхаживали по двору вместе, как крестовые братья. Дружба снова соединяла их.
Где-то на задворках одиноко отсиживался обозленный на всех скобарей и больше всего на Царя Петька Цветок. Уныло по двору ходил Ванюшка. Чувствовал он себя виноватым, что Жучок не вернулся домой. Расстроенная мать Кузьки уже допрашивала Ванюшку. Но что он ей мог сказать? Беспокоила участь Кузьки Жучка и остальных скобарей.
— Заблудился... — высказывали предположение одни.
— Где-нибудь ночевать остался, — успокаивал кто-то его мать.
— Мы его отыщем, — обещал Левка Купчик.
Обещал отыскать и Ванюшка. Но никто из ребят не представлял себе, где искать Жучка. А найти его было нужно во что бы то ни стало.
Многие помалкивали, вспоминая, какую трепку от домашних они получили накануне и какую борьбу вынесли уже с утра, чтобы снова появиться на дворе.
Царь только хмурился и молчал.
Отыскивать Кузьку Жучка на Невский отправились человек двенадцать, не меньше, во главе с Царем. Пошли другим маршрутом — по Большому проспекту, к Николаевскому мосту.
На улицах Петрограда все менялось на глазах. Хозяином улиц даже в центре с каждым часом все решительнее и смелее становился народ. Толпы людей запрудили перекрестки, панели. У многих в руках было оружие. В толпе встречались солдаты. Уже краснели ленточки в петлицах. Бурные крики: «Долой! Да здравствует!» — прокатывались по широким магистралям. Тысячные толпы двигались на Невский.
— Ну и народищу! — восторгались скобари, нестройной гурьбой шагая по панели.
— Пушкой не прошибешь! — удивлялся Царь. Был он сегодня без палки.
— Тьма-тьмущая! — отвечала ему Фроська.
Ребята двинулись по Николаевскому мосту. Охраняли его вооруженные патрули восставших солдат с красными ленточками в петлицах. По мосту безостановочно тек шумный людской поток. Величественное зрелище в этот солнечный зимний день представлял Невский проспект. От Знаменской площади и белокаменных стен Николаевского вокзала до огромного Адмиралтейства и гранитных набережных Невы проспект кипел, словно море во время шторма. Найти на Невском Кузьку Жучка было так же трудно, как иголку на разбухшей от грязного снега мостовой, хотя ребята и заглядывали во все закоулки и подворотни. По обеим сторонам от Невского уже гремела оживленная перестрелка.