Подвиг

Игорь смотрел в стол. Соня чертила по скатерти ручкой ножа.

— Разве мы за это работали? — качнул он пальцем медали. — Для них! А то, что заработали, — разве для себя? Ведь мы не умеем для себя жить, не научились — все для них! И вот дождались мы этого праздника, пришли наши друзья — кого каждый день видим, кого десять лет не видели. И пусть молодые тусуются, а мы будем праздновать наш праздник… — он досадливо потер глаз. — Извините. Старею — сентиментальный стал… Радость стариков и здоровье молодых!

За столом одобрительно загудели, многие захлопали, все стали чокаться.

— Соня! — предостерегающе сказала Инна Михайловна.

— Что?

Игорь забрал у нее бокал и поставил на место.

— Ты же беременная, — чуть слышно сказал он.

— Забыла, — так же тихо виновато ответила она.

— А что же это горькое все? — спросил кто-то. — А, хозяйка?

— Горько! Горько! — тотчас подхватили все. Особенно радостно и звонко слышались детские голоса с дальнего края стола.

— Дайте же поесть! — возмутился Игорь с набитым ртом. — С утра голодный!

— Можно подумать, никто никогда не видел, как целуются, — подхватила Соня.

— Ну вот, — сказал Борис Аркадьевич. — Они все еще думают, что это их праздник!

Соня и Игорь встали. За столом начали считать: раз, два, три… Игорь нащупал Сонину шляпку на подзеркальнике и закрылся ею от гостей.

— А главное, детей побольше, — сказала Инна Михайловна грустно, когда они сели. — Мы вот все по одному родили — некогда было, ракеты строили — и трясемся над ними. Случись что, ведь не жить после этого, не для кого жить будет…

— А сколько вы детей хотите, Соня? — спросила Таня.

— Шесть, — не задумываясь, ответил Игорь.

Они одновременно глянули друг на друга с Мишкой и на часы.

— Деньги на такси есть? — спросил Игорь.

Мишка кивнул.

— Куда ты? — испугалась Таня.

— Скоро вернусь.

— Я же не знаю здесь никого.

— Никто тебя не съест. Сиди спокойно, я скоро вернусь. — Мишка выскользнул из комнаты.

Как обычно, через какое-то время свадьба разбилась на несколько компаний.

— А я лаборантом тогда была, — рассказывала Инна Михайловна. — В уголок забилась, пальцы вот так крестом сложила, как в детстве, и секунды считала — весь полет, сто восемь минут, пока не передали, что приземлился…

— Да, Юра удивительный парень был, — кивнул сосед. — «Поехали!» — а шансов пятьдесят на пятьдесят… По сути, в один конец полетел…

— А тебя не тошнит? Нет? — допытывалась Таня у Сони. — А у меня жуткий токсикоз был. А знаешь, что помогало? Лимон! Мне Мишка сетками лимоны носил! — радостно засмеялась она.

Соня тоскливо покосилась на Блоху. Тот понял, вскочил и шутовски поклонился Игорю:

— Вы позволите, сэр, увести вашу жену?

— Попробуй, — меланхолично ответил Игорь.

Он исподлобья смотрел на танцующих Соню и Женьку.

— Лимоны, говоришь? — спросил он Таню, сгреб с тарелки половину нарезанного лимона и стал жевать…

— И слушать не желаю! — прогремел тамада на кухне. — Надоела эта кухонная философия! — он бросил окурок в пепельницу, от двери снова обернулся к Блохину-старшему: — Если вы знаете, что надо делать, как управлять страной, — действуйте! Вступайте в партию, идите по этой лестнице, исправляйте положение! Так нет, вы все только на кухне горазды умничать! А пока вы на кухнях сидите, как тараканы, наверх всякая сволочь лезет, и вы, вы сами в этом виноваты! — Он вышел, хлопнув дверью.

Третий участник разговора усмехнулся и спокойно сказал:

— Вы не правы, когда говорите, что страна на грани катастрофы. Потому что то, что происходит, — это уже катастрофа.

— И вы так спокойно об этом говорите? Но ведь это ужасно! — всплеснул руками Блохин.

— Почему? — улыбнулся собеседник. — Например, мне, как экономисту, очень интересно увидеть, чем все это кончится.

— Это цинизм.

— Это оптимизм. Знаете анекдот про пессимиста и оптимиста? Пессимист говорит: «Хуже быть не может». А оптимист отвечает: «Может». — Он засмеялся и ушел в комнату…

Игорь налил себе еще водки, выпил, встал и подошел к Блохе с Соней:

— Уступи законному владельцу, — он перехватил Соню. Она положила руки ему на плечи, глядя в сторону. Игорь упорно пытался поймать ее взгляд, потом вдруг сорвал с места и закружил в вальсе, все быстрее и быстрее.

Вокруг засмеялись и захлопали, танцующие пары расступались перед ними, кто-то едва успел убрать стул с их пути. Игорь все шире кружил по залу и наконец влетел с Соней в дверь своей темной комнаты и здесь начал торопливо целовать ее в губы, в плечи.

— Не надо, Игорь… — Соня отводила лицо, потом с трудом отстранила его от себя. — Не здесь и не сейчас, хорошо?

— Пошли все к черту! Давай улетим вдвоем, просто сядем в самолет и улетим!

— Ты пугаешь меня, Игорь.

— Ты меня совсем не любишь? Безнадежно?

— Я тебя очень люблю, — мягко сказала Соня. — Только не пей больше сегодня, я тебя умоляю!..

А в прихожей маленькая девочка примеряла Сонину шляпку перед зеркалом. Шляпка съезжала ей на глаза, и она придерживала ее двумя руками. Мальчишка рядом смотрел на нее влюбленными глазами.

— Я буду как будто Соня, а ты как будто Игорь. И я на тебе как будто женюсь, — распорядилась девчонка. — Теперь показывай, как ты меня любишь, — она подняла к нему сжатые губы.

Мальчишка неуверенно помедлил, наклонился под шляпку и чмокнул ее в щеку.

— Не так, — досадливо сказала девчонка. — Ты же видел! Если по-настоящему любишь, надо в губы!

Они коснулись друг друга плотно сжатыми губами. Девчонка при этом косила глаза в зеркало…

— Тебе министр не нравится? — гремел тамада за столом. — Давай снимем министра! Но где ты другого найдешь? Этот хоть и дурак, но по крайней мере не лезет с ценными указаниями…

— Это очень просто, — объясняла Таня кому-то. — Вот так под головку его держите… — она положила на руку пупса в распашонке…

Богуславский вышел на кухню, где курил в одиночестве Блохин.

— Ну… Как живешь? — спросил он.

— По-прежнему. Это ты — все выше, выше и выше. С земли уже и не видно, — он протянул сигареты.

— Бросил, — покачал головой тот. — Врачи заставили. Сердце уже ни к черту.

Они помолчали. Вошла Инна Михайловна.

— Секреты?

— Да нет. О жизни говорим.

— Опять втроем, — улыбнулась Инна Михайловна. — Сколько лет вместе не собирались? Лет десять?

— Четырнадцать. С шестьдесят восьмого.

— Да…

— А помните, вон там сидели? Ну, когда на стройку приехали посмотреть! — указала она в окно. — Здесь пустырь еще был, котлованы только. Мечтали, как в этих домах будем жить…

— А, когда эти герои на кран полезли? — засмеялся Блохин.

— Ой, не вспоминай! — замахала руками Инна Михайловна. — Я недавно вспомнила — сердце зашлось, полдня руки дрожали! И ведь так и не знаю, кому в дурную голову, — она ожесточенно постучала кулаком в лоб, — такая мысль пришла! Сейчас узнала бы — выдрала бы, не посмотрела, что взрослые уже!

— Давайте за те времена, — Богуславский налил три рюмки. — Вот странно, вроде все исполнилось, о чем мечтал, а оттуда, — кивнул он за окно, — все другим представлялось, светлее…

Они чокнулись и выпили.

— Борь, а гитара твоя цела еще? — загорелась Инна Михайловна.

— У Игоря в комнате где-то, не найду сейчас. Давай так, — они обнялись втроем, голова к голове, и негромко начали, глядя друг на друга, улыбаясь:

и громче:

В комнате затихли разговоры. Тамада взмахнул руками, и все подхватили: