Страница 33 из 33
Солдаты под руки выводили по трапу последних пассажиров. Один нес на руках мертвого мальчишку, следом двое вели теряющую сознание мать.
Игорь лежал около трапа, туфли пассажиров и солдатские сапоги ступали прямо перед его открытыми глазами. Поодаль был накрыт брезентом Мишка. Соня лежала, как сломанная кукла, в белоснежном платье на темном бетоне.
В опустевшем самолете, привалившись к креслу убитого охранника, сидел Блоха.
Женщина-конвоир ввела в кабинет Соню, осунувшуюся, с коротким ежиком недавно отросших волос.
— Садись, — кивнул следователь.
Соня села, безучастно сложив руки на коленях.
— Ты ничего не хочешь изменить в своих показаниях?
— Нет, — бесцветно ответила Соня.
— Может быть, ты вспомнила какие-то новые детали?.. Никто из пассажиров не показал с уверенностью, что именно ты стреляла в охранника…
Соня молчала.
— С тобой хочет встретиться один человек. Это против правил, но я решил пойти навстречу…
Следователь встал и открыл дверь. Вошел Богуславский — постаревший, сутулящийся.
— Буквально две минуты, — сказал следователь. Богуславский кивнул, и он вышел.
Борис Аркадьевич сел напротив.
— Здравствуй, Соня.
— Здравствуйте, — не поднимая головы, ответила Соня.
— Я… — У Богуславского предательски сорвался голос, он помедлил. — Я узнал, что ты беременна… На этот раз действительно беременна…
Соня молчала.
— Если ты скажешь, что ничего не знала об угоне, что ты всерьез выходила замуж и ничего не знала, что Игорь тебя обманул, — ты через два часа выйдешь отсюда. Я тебе обещаю.
Соня отрицательно покачала головой.
— Нет.
— Я тебя прошу… Я тебя прошу сказать, что мой сын тебя обманул, что ты такая же жертва, как другие пассажиры…
— Я не знаю, чей это ребенок, — сказала Соня.
— Это мой ребенок! — вскрикнул Богуславский. — Это мой внук! — он заплакал. — Это все, что у меня осталось в жизни… Соня… Девочка, я тебя прошу… Я тебя умоляю, скажи им это, и мы уедем отсюда вместе… — он вдруг встал на колени, поймал ее руку. — Я тебя умоляю! Ради всего святого…
Богуславский сидел за рулем. Соня сзади щурила отвыкшие от солнца глаза.
— Мы с твоей мамой уже все продумали, — торопливо говорил Борис Аркадьевич. — Сначала вы поедете в санаторий, здесь, под Москвой, — чтобы ты окрепла, набралась здоровья, подышала свежим воздухом. А потом, ближе к сроку, вы обе будете жить у нас…
Соня удивленно проводила глазами стоящий на перекрестке пустынных улиц бронетранспортер. Потом еще один.
— Что случилось? — спросила она.
— А? — мельком оглянулся Богуславский. — Брежнев умер… — Он продолжал увлеченно говорить о будущем ребенке.
Соня уже не слышала его. Она изо всех сил сжимала дрожащие губы, по щекам текли слезы…