Форсированный марш

— О, Боже, — выдохнул он. — Великий Боже?

— Что вы имеете в виду, мой фюрер? — уставился на него Альфред Йодль.

— Как вы считаете… Да нет, это невозможно! Даже такой циник и пьяница, как Черчилль, не может быть таким хладнокровным!

— Таким хладнокровным, чтобы сделать… что? — прошептал Йодль.

— Таким хладнокровным, — голос Гитлера подрагивал от с трудом сдерживаемого восхищения, — чтобы с самого начала допустить сознательную утечку информации об этой операции для того, чтобы она обязательно достигла нас!

Глава десятая

Укрепления немецкой батареи четко вырисовывались на фоне неба. Яркое солнце позволяло хорошо разглядеть каждую деталь. Время от времени со стороны батареи раздавались отдельные выстрелы, сопровождаемые длинными языками пороховых газов. Однако в действительности немцы не знали точно, куда им надо стрелять, чтобы поразить группку смельчаков, которые вот уже больше часа беспокоили батарею ружейным, автоматным и минометным огнем. Немцы так и не смогли пока определить, откуда ведется обстрел и на каком именно секторе им следует сосредоточить огонь своих собственных орудий и пулеметов, чтобы он прекратился.

Лэрд Аберноки и Дерта нажал на спусковой крючок и почувствовал привычное ощущение отдачи приклада карабина. Выпущенная им пуля выщербила кусок бетонной стены в районе смотровой щели одной из артиллерийских башен.

— Неплохой выстрел, ага? — пробормотал он.

— Да уж, господин полковник, вы бы никогда не получили за него приз на стрелковом соревновании, — снисходительно промолвил Кертис. — Это же типичный выстрел для галочки.

Макдональд подмигнул:

— Боюсь, что ты прав, Джок, однако даже такой выстрел заставляет этих ублюдков сидеть тихо и особенно не высовываться. Мы ведь не слышали пока, чтобы они произвели хотя бы один выстрел из своих отвратительных дальнобойных пушек!

— Я тоже задаюсь вопросом, сэр, почему они не делают этого, — пробормотал лежавший рядом с ним в траве молодой лейтенант-моряк. — Это кажется мне удивительным. Вы думаете, что это — результат наших выстрелов?

Полковник Макдональд поморщился:

— Не стоит преувеличивать, лейтенант. Если честно, я и сам толком не знаю. Могу лишь высказать одно предположение…

— Да, сэр?

— Боюсь, что что-то пошло наперекосяк со всей нашей операцией. И наши корабли, которые должны были поддержать нас, так и не появились вблизи французского побережья. Поэтому немцы и не стреляют по ним — им просто не по чему стрелять. — Он вновь нажал на спусковой крючок, и бледное лицо немецкого солдата, показавшееся было в смотровой щели артиллерийской башни, пропало.

— Прямо в яблочко, сэр! — вскричал Кертис. — Вот это — действительно отличное попадание!

— Да, — со сдержанной гордостью кивнул Фергюс Макдональд, — должен заметить, что это и в самом деле недурно для такого старика, как я.

— Тогда что же мы делаем здесь? — спросил после некоторой паузы лейтенант. — Не подумайте, что я люблю задавать глупые вопросы, сэр, или что я ни в чем толком не разбираюсь, но меня действительно мучает вопрос — ради какой цели мы торчим здесь, если эта немецкая батарея не вела и не собирается вести огонь по нашим силам?

— Я знаю, что ты — не любитель задавать глупые вопросы, и интересуешься этим не потому, что тебя мучает страх навсегда остаться здесь, — добродушно произнес Макдональд. — Даже если такой страх и в самом деле мучает тебя, то его не стоит по-настоящему стыдиться — мы все здесь в той или иной степени испытываем его. Но все дело в том, что наша эвакуация с французского побережья должна начаться не раньше, чем ровно в тринадцать часов. И когда она начнется, то нашим кораблям все-таки придется приблизиться к французскому побережью. И тогда уж, будь уверен, фрицы не упустят прекрасную возможность открыть по ним прицельный огонь, чтобы потопить их. — Он пожал плечами и вновь выстрелил в направлении батареи. — Вот почему мы торчим здесь и ждем этого момента. Тогда мы можем оказаться по-настоящему полезными.

— А что должно произойти потом? — не унимался лейтенант.

— О, да ты, я вижу, совсем не из пугливых, вообще ничего не боишься и ни о чем не беспокоишься! — шутливо вскричал полковник Макдональд. Посерьезнев, он продолжал: — Никто не может предположить, что же на самом деле случится потом. Это — действительно загадка. Как говорится, если бы у тетушки Фанни были усы, то ее звали бы дядюшкой Джо. Давай не будем беспокоиться и думать о том, что наступит потом. Когда это случится, мы все сами увидим!

Однако дальнейшее развитие событий практически не заставило себя ждать. Едва только лэрд Аберноки и Дерта сумел закончить свою успокоительную тираду, как на высоте буквально нескольких метров от земли промчалась первая группа британских истребителей «Спитфайр». Несясь со скоростью 500 километров в час, они закружились над побережьем, сбрасывая на землю во множестве металлические канистры с составом дымовой завесы. Сразу же над побережьем начала подниматься плотная стена белого дыма, полностью заслонившая собой огненно-красный шар солнца и как стеной отделившая немецкую батарею и линию побережья.

Казалось, именно этого и ждали немецкие артиллеристы. Из ближайшей к английским десантникам башни грянул оглушительный выстрел, сопровождавшийся ослепительной огненной вспышкой. Огромный снаряд с воем унесся куда-то в сторону моря. За ним тут же последовал другой.

— Вот чего ждали и что задумали эти мерзавцы! — выкрикнул полковник Макдональд и поперхнулся, когда мощная взрывная волна от выстрела ударила ему в лицо. — Давайте, ребята, посмотрим, что мы можем с этим сделать! Как сказала одна актриса одному епископу, «надо целиться прямо в щель».

И все коммандос по команде нажали на спусковые крючки своих автоматов и карабинов, направив весь огонь в смотровые щели железобетонных артиллерийских башен. Воздух наполнился свистом пуль и скрежетом крошащегося под их натиском бетона. В атмосфере повисла каменная пыль и крошево. Одновременно коммандос обстреливали батарею Геббельса из трофейного немецкого миномета. Однако, несмотря на все их фанатичные усилия, германские пушки продолжали равномерно ухать, посылая снаряд за снарядом в сторону моря — туда, где, очевидно, появились британские корабли.

Лэрд Аберноки и Дерта опустил свой карабин.

— Какого дьявола! — выдохнул он. — Это же ровным счетом ни к чему не ведет! Мы просто зря стараемся.

Несколько мгновений полковник сидел на корточках, следя за тем, как Кертис продолжает поливать артиллерийские башни огнем из своего пулемета — и опять-таки безрезультатно. Наконец он принял решение:

— Лейтенант, ты остаешься здесь за старшего. Будешь моим временным заместителем в течение нескольких минут. А я пока проведу офицерское совещание с майором Рори-Бриком.

И полковник Макдональд проворно пополз к тому месту, где окопался Рори-Брик.

— Фредди, — бросил он, добравшись до майора, лишившегося своей десантной шапочки несколько часов назад, — то, что мы делаем сейчас, так же глупо, как сидеть перед бутылкой вина и ждать, пока оно скиснет и превратится в уксус.

— Что? — прокричал Фредди, пробивая голосом грохот артиллерийской канонады.

— Черт бы тебя побрал, Фредди, ты совсем разучился понимать, когда к тебе обращаются по-английски! — вскипел полковник Макдональд. — Я сказал, что обстреливать немецкие артиллерийские башни так, как мы делаем это сейчас, — совершенно бесполезно. Мы просто зря тратим на это свое время и патроны. — Он стиснул зубы. — Да, за счет обстрела их башен нам удалось добиться того, что они не покидают их. Сидят там, как сурки, не смея высунуться наружу. Но, оказывается, это совсем не мешает им стрелять по нашим кораблям!

— Согласен с вами, сэг, — выкрикнул майор Рори-Брик, — но что конкгетно вы пгедлагаете?

— Мы должны сконцентрироваться — и разом ударить по этим негодяям. Всё или ничего. Если мы сумеем взять штурмом хотя бы одну артиллерийскую башню, это будет дело. Тогда, может быть, мы сможем использовать ее, чтобы поразить из трофейного артиллерийского орудия все остальные башни! — Глаза полковника загорелись азартом.