Форсированный марш

Наконец они обнаружили то, что так долго и упорно искали, — джип-амфибию, на котором виднелась зелено-белая эмблема отдела снабжения британской армии. Ось машины была погнута и изуродована, а мертвый водитель навечно застыл за искореженным рулем. Однако деревянные ящики с виски за его спиной лежали штабелем в полной сохранности.

— Кинжал! — коротко бросил Шульце.

Матц подал ему эсэсовский кинжал.

Шульце подсунул лезвие под край деревянной крышки ящика и резко повернул. Сорвав крышку, он обнаружил ровные ряды бутылок с виски, заботливо уложенных в солому.

— Виски, — прошептал роттенфюрер Матц. Странно, в его голосе не было слышно ноток триумфатора.

Шульце кивнул и пронзительно свистнул. Это был сигнал, предназначавшийся водителю их танка, чтобы тот немедленно сворачивал с дороги к ним. С привычной ловкостью старого докера, привыкшего ворочать в гамбургском порту мешки с цементом, он швырнул один ящик виски Матцу.

Тот тут же затрусил к дожидавшемуся их Pz-IV. Где-то вдалеке послышался тяжелый топот десятков хорошо обутых ног. «Фельджандармы, — пробормотал шарфюрер и взвалил еще пару ящиков себе на плечи. Поспешив вслед за Матцем, он поравнялся с одноногим воякой в тот момент, когда тот уже почти вскарабкался на вершину прибрежного утеса. Где-то рядом, скрытый в тени деревьев, прятался их танк.

Подбежав к Pz-IV, Шульце выдохнул:

— Держи!

Он сбросил четыре ящика с виски на броню танка. Штурманн тут же переправил ящики вниз, где их принял новый механик-водитель.

— А что делать с этим? — Он указал на ящик с виски, который по-прежнему держал на плече Матц.

Шульце отрицательно покачал головой:

— Этот ящик мы оставляем себе. А ты двигай прямо в расположение батальона. Постарайся передать виски нашим желторотым юнцам, у которых уже пересохло в глотках в ожидании его, до того, как тебя сцапает фельджандармерия. И скажи командиру, что он только что предоставил нам двухдневный отпуск в Дьеппе за оказанные батальону особые услуги.

Молодой штурманн открыл было рот, чтобы возразить Шульце, но тут же передумал. Он нырнул в башню; вскоре танк покатил прочь и скрылся в ночной темноте.

Матц, по-прежнему держа в руках ящик с виски, дождался, пока рокот танкового мотора затихнет вдали, и повернулся к Шульце:

— Ну а теперь объясни мне, старый хрен, что ты на самом деле задумал? И ради чего мы стоим здесь с этим ящиком виски?

Шарфюрер взял из рук у него ящик и легко водрузил на свое мощное плечо.

— Слушай меня внимательно, недоносок, — весело бросил он. — Я объясню это тебе так просто, как только смогу. Ведь этот ящик с виски стоит целое состояние, не так ли?

Роттенфюрер кивнул.

— Так что же, как ты думаешь, смышленый маленький сыночек фрау Шульце собирается сделать с ним?

— Он собирается продать его на черном рынке, — ответил Матц. — Я это прекрасно понимаю, ты, идиот. Но что, черт побери, ты собираешься сделать с деньгами, которые сумеешь выручить за этот ящик?

— Мы вступим в ряды французского Сопротивления, — ухмыльнулся Шульце и, сложив грязные пальцы одной руки колечком, начал тыкать туда указательным пальцем другой руки. Его непристойный жест был весьма красноречив.

Маленькие похотливые глазки Матца осветились впервые с тех пор, как они оказались на этом чудовищном берегу:

— Ты имеешь в виду, мы присоединимся к Рози-Рози и ее девочкам?

— Вот именно, пустоголовый недоносок. На деньги, которые мы выручим за эту огненную воду, мы сможем купить себе весь их бордель на ближайшие 48 часов. Только для нас двоих — для меня и тебя, Матци!

— Вот это да! — восторженно выдохнул Матц. — Какая восхитительная идея!

Большое лицо Шульце затвердело, но лишь на мгновение.

— Знаешь, как обычно говорят, Матц… — Он кинул взгляд на тысячи трупов, которые усеяли кромку побережья внизу. — Война — это ад, но мирное время…

— …Погубит солдата еще быстрее! — расхохотался одноногий роттенфюрер.

Когда из-за угла показался первый патруль фельджандармерии, они уже бежали со всех ног в сторону борделя, хохоча, как сумасшедшие.