Наружка

— Полсотни третий, — проверяя связь, ублажила слух Кости Ракитина.

— Нормально, — оценил качество майор.

Все, теперь следующие слова, если они прозвучат, будут «Выход» или «Посадка». Гуляют по эфиру, нарываясь на прослушивание, молодые «наружники», боящиеся потеряться и ощутить свое одиночество. Высший класс — молчащий эфир. А Катя высший класс и в работе, и…

Костя не нашел, как охарактеризовать девушку. Сегодняшние поцелуи, конечно, словно куча орденов на грудь. Но — дежурных, к празднику. А ему бы медальку, но за личную отвагу…

— Спи-спи, — сказал майор.

— Посадка! — отменила разрешение начальства Катя.

Прекрасно. Сон — к черту, на том свете отоспимся. Молодец девочка-объект, что не заставила маяться ожиданием. А остановившийся у адреса голубоватый «БМВ», значит, приехал за ней. Берем на крючок. Ловись, рыбка, большая и маленькая.

Прелесть провинциальных городов в их компактности. Повести здесь «наружку» — одно удовольствие, экскурсия по городу. Нарушили правила? Сами знаем, что со второго ряда могут поворачивать на этом светофоре только «чайники». Но бросившемуся под колеса бдительному гаишнику, жаждущему расправы, — мигнуть левыми фарой и подфарником. Сигнал есть такой специально для милиции: «Свой. Не трогать». Или прислонить к стеклу спецпропуск, красноватую такую корочку: «Не задерживать, не проверять, не досматривать». На крайний случай ретивый постовой может записать номер машины и потом предъявить претензии и выяснять отношения. А сейчас ни-ни, идет работа. Никто же не виноват, что Департамент пока еще нищий и на вторые спецмашины денег не может выделить. Потому и нарушения, так как одним тяжеловато крутиться незаметно. Вместо того чтобы подстраховывать их, Катя с Вентилятором своими ножками будут бесцельно бродить по улицам и переулкам, ожидая команд по рации.

Девушку в красном плаще из «БМВ» высадили около университета. Костя, заранее состроив рожу дебильного студента, выскочил из машины. Лагута и остальные помчались дальше. Вход в адрес — прием, наиболее тщательно отрабатываемый на тренировках. Первым делом — охватить все вывески и объявления на стенах здания и в коридоре. Узнать, кем нужно прикидываться — технарем или гуманитарием, производственником или чиновником, больным или студентом. Иметь набор наиболее часто посещаемых кабинетов. У «техников» — это производственные и отделы кадров, главного инженера, бухгалтерия. У «лириков» — ректорат, библиотека, учебный отдел. А универсальная легенда на все случаи жизни — страдальчески искать туалет.

Все это на тот случай, если вдруг кто-то, как часовой, окликнет: «Стой! Кто идет?» Но многажды доказано: наличие вертушки и проходных не означает, что на них останавливают и проверяют каждого. На Руси испокон веков: если есть забор, значит, ищи в нем и дыру.

Вахтер — неизменный старик с орденскими планками на застиранной армейской рубашке — мерил забытым строевым шагом вестибюль университета. Даже не удостоив его взглядом — надоел, каждый день встречаемся, — Костя по короткому маршевому пролету выскочил из цокольного на первый этаж — вслед за красным пятном. Успел ухватить кабинет; в котором оно исчезло. Фиксация номера и таблички: «Приемная часть». Время 9.15.

Если бы не имел на лице выражение пришибленного студента, мог бы поухаживать за объектом и помочь повесить плащ — настолько быстро вошел следом. Теперь же предстояло отыгрывать свою легенду, сочиненную на ходу:

— Здравствуйте. К кому можно обратиться?

Взгляд — на самую пожилую в кабинете женщину. Пожилые — они сердобольнее и внимательнее.

Угадал: та развела руками — раз ко мне, то прошу. На телефонном аппарате — написанный карандашом номер. Еще не запомнила? Будем надеяться, не от склероза, а потому что новенькая. Прекрасно. Наверняка станет показывать перед остальными свою нужность и значимость. Главное, когда уже привязался к окружающим, не допускать пауз:

— Извините, меня друг попросил зайти. Он хочет поступать в университет. Но сам живет в Риге. Как ему оформлять документы?

— Его фамилия? — Старушенция оказалась похлеще проницательной мисс Марпл из Агаты Кристи. Вот и отдавай предпочтение пожилым! Да их самих в «наружку» без всяких экзаменов…

У Кости мигом выстроилась в памяти неизменная русская троица — Иванов, Петров, Сидоров. К сожалению, никакого отношения к прибалтам не имеющая. Может, сделать их Ивановасом, Петровасом, Сидоровасом?

— Красаускас, — отыскалась в памяти фамилия то ли художника, то ли актера.

— А фамилия литовская, — отметила старушка. — Он кто по национальности — русский, латыш, литовец?

— Литовец, — удивился вопросу Костя. Если фамилия литовская — значит, литовец. — Я не знаю, принял ли он латвийское гражданство.

Девушка к этому времени разделась, подкрасилась, уселась за столик в углу. Самый удобный в кабинете. Значит, работает здесь давно.

— Если гражданство не российское, ему придется платить учебу, — вернула внимание к себе красноярская мисс Марпл.

— Много?

— Цены меняются. Он на следующий год думает поступать?

— Да. Его этим летом завалили и как раз на экзамене по латышскому языку. Представляете? — пригласил собеседницу Моряшин. возмутиться дикой несправедливостью.

— Тогда лучше вам подойти перед началом работы очередей приемной комиссии. Это где-то в мае.

— Хорошо. Спасибо. До свидания.

На выходе попрощался и с отставником-вахтером. Тот спешил от учтивости, глянул подозрительно: вежливых, как и сытых, студентов не бывает. Прокол. Даже воспитанностью незачем привлекать к себе внимание.

Благо, что Костя уже вышел на улицу. Для него открывалась самая приятная перспектива — отыскать Катю и вместе ждать команд от Лагуты.

— Не потеряются? — вспомнил об оставленных товарищах Белый, когда вслед за «БМВ» они вырвались за город и, отгораживаясь от него сопками, помчались вдоль Енисея в сторону Красноярской ГЭС.

Лагута скосил глаза вправо, на зажатую в скалах, небрежно Брошенную природой на дно ущелья реку. Вообще-то по воде сигнал идет дальше и отчетливее. В Питере, если требовалось передать напарнику что-то важное, по возможности всегда прижимались к Неве.

— Еще километров двадцать выдержим, — имея в виду связь, прикинул майор. И вновь приклеился взглядом к объекту, мчащемуся по длинному, словно тещин язык, спуску. — И куда его черт несет?

Нес, как поняли через некоторое время, на дачу. Прямо от дороги, вырубая тайгу, выставляли на пологий склон сопки дворцы-домики «новые русские». Около одного из самых шикарных, напоминающих детскую картинку в сказках, «БМВ» и остановилась. Водитель исчез за забором, за которым, как звери в вольерах, стояли в сетчатом гараже еще три спортивные машины. Верный признак, что здесь вращаются «молодые» деньги: именно их обладатели не знают удержу в количестве машин и обязательно иномарок. Их легко просчитать и по одежде — яркой, броской, со сногсшибательными галстуками, умопомрачительными заколками, золотыми пуговицами и прочими прибамбасами. «Молодые», только появившиеся деньги заставляют кричать о себе, выставляться напоказ. А главное — гнаться за новыми. И постепенно начинает стираться грань между «нельзя» и «хочется»…

Белый, проехав до следующего поворота, подогнал свою машину к самому Енисею. Втроем быстро разложили на капоте скатерть-самобранку из коммунистической «Правды» и демократических «Известий».

— Хоть здесь заставим служить общему делу, — нашел выход помирить заполитизированную страну Аркадий.

Вывалили на них что было: кто проехал мимо столь могучей реки и не поднял на ее берегу рюмку?

Но отдыхать особо не пришлось. Стоявший лицом к дачам Некрылов доложил:

— Выход.

Остатки еды — в общий газетный куль и в багажник.

— За руль садится другой, — усмотрел подмену водителей в «БМВ» Некрылов.

— Аркадий, копаешь грядки, — выставил Белого в пост майор. — Что здесь у нас имеется?

Оперативный гардероб для переодеваний под легенду оказался скуден: две куртки, дождевик, кепка, кошелка, ведро, лопата, удочки. А может, и не гардеробчик это был, а нормальный набор водителя машины.