Тень луны

Луис посмотрел в ее лицо. Вид у нее был неважный, но при всем этом она шутила. Он взял ее за руку. Рука была холодной и дрожала о напряжения.

Впереди был долгий путь к дому Луиса. Девушка совсем ослабла и едва передвигала ноги. Они потеряли счет времени. Духота, царившая в джунглях, отнимала последние силы. Ветки царапали лицо и руки, ноги кровоточили, мучила жажда, но они не позволяли себе останавливаться.

Наконец джунгли кончились, и на поляне показался дом. Жоан была почти в беспамятстве. Луис сказал:

– Мы дошли. Мы сделали это, любимая моя.

– Мы пришли? Сделали? – спросила Жоан.

– Да. Еще несколько футов и – Луис не успел договорить. Жоан потеряла сознание. Он подхватил ее и отнес в дом. Мендрано пошел за ними.

Луис осторожно уложил девушку на кровать и укрыл одеялом.

– Теперь у тебя в доме есть женщина, – улыбаясь, проговорил Мендрано.

– Да. Она удивительная и смелая. Я знаю многих мужчин, которые не вынесли бы этого. Пусть она поспит. А нам с тобой надо выпить.

– Вот это мысль!

– У меня в буфете есть бутылка. Думаю, ты найдешь ее. И прихвати стаканы.

Мендрано кивнул и вышел. Луис снова посмотрел на Жоан. Потом сел рядом, погладил ее волосы, убрав их с влажного лба.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Потом поднялся и пошел к Мендрано. Они выпили, не спеша обсуждая, что делать дальше.

– Мне бы так хотелось вернуться в долину и найти самозванца, – сказал Луис.

– Но мы даже не знаем, там ли он.

– Мендрано, надо сходить на участок и узнать, где Сальма и Антонио.

– Сначала надо отдохнуть.

– Точно. При нынешнем состоянии мы едва доберемся до кровати. Луис допил коньяк.

– Пару, часов, Мендрано, пару часов. У меня глаза закрываются. Я даже думать не могу.

– Солнце уже садится за горизонт. Нам лучше оставаться здесь до утра. А потом решим, что делать.

– Хорошо. В дальней комнате есть кровать. Иди поспи.

Мендрано устало кивнул и ушел. Луис вернулся в свою спальню, лег рядом с Жоан и нежно обнял ее. Через минуту он уже крепко спал.

Жоан повернулась и открыла глаза. Вокруг было темно. Примерно с минуту она соображала, где находится. Потом вспомнила о гробнице, в ужасе вскрикнула и села на кровати. Ее крик разбудил Луиса.

Он положил ей на плечи руки.

– Тише, Жоан, все хорошо. Мы спаслись. Помнишь? Мы вышли из гробницы. Прости, мне следовало бы оставить лампу.

– О Луис, – вздохнула девушка и прильнула к нему.

– Ты в безопасности, милая. Как ты себя чувствуешь?

– Даже не помню, как добралась до постели.

– А ты и не должна помнить. Ты уснула почти у самого дома.

– И ты принес меня и уложил в постель?

– Мое грубое воображение рисует мне иные, более приятные способы отхода ко сну.

– Я бы сейчас все отдала за ванну и чистую одежду.

– Жоан, сейчас четыре часа утра.

– Мы могли бы поплавать в реке.

– Вы забыли, где вы, мадемуазель, – улыбнулся Луис. – Чудная двадцатифутовая анаконда разок-другой может обнять вас. Крокодил тоже не откажется позавтракать вами и…

– Достаточно, – она прикрыла его рот ладонью.

– У меня есть идея. На стене висит большое корыто, в котором Мария стирает белье, – Луис встал и зажег лампу. – Я принесу его сюда и нагрею воду на плите. Тут должна быть одежда Марии. Она будет несколько великовата, зато она чистая.

– Луис, я буду благодарна.

– Как сильно?

– Очень, очень.

И они вместе расхохотались.

– Так сильно, что разделишь ванну со мной?

– Это самая малость, которой я могу ответить на твою щедрость.

– Купание в деревянном корыте в четыре утра посреди джунглей, – с улыбкой заметил Луис.

– Не знаю, поверил ли бы кто из моих друзей, – сказала Жоан. – Но, клянусь, они бы мне позавидовали...

Потом они смотрели друг на друга и молча улыбались, восхищаясь друг другом, влюбляясь еще больше. Вода охладила и успокоила их разгоряченные тела.

– Солнце уже встает, – прошептал Луис.

– Я хотела бы остановить время, – вздохнула Жоан, – но не могу. Увы, время неумолимо. Пора вылезать, Луис, а то мы сморщимся, как чернослив.

Он с удовольствием наблюдал, как она встает и заворачивается в полотенце.

– Луис?

– Да?

– Что ты собираешься делать?

– Переправить тебя к Франку. Там ты будешь в безопасности.

– Но это невозможно. Я никуда не поеду. Неужели ты думаешь, что я буду сидеть у Франка в то время, когда ты станешь подвергать себя опасности?

– Я не совершу глупостей, милая, Я лишь хочу наказать этого мерзавца. Он не только пытался разрушить мою карьеру, помешать работе. Он хотел убить тебя.

– Да. И он обманул меня так жестоко, выдав себя за моего отца, – она покачала головой. – Я ведь едва не полюбила его. Вот уж правда, никогда не знаешь, кто перед тобой.

– Значит, ты понимаешь, почему я не могу позволить ему убежать. Жоан, этот человек опасен.

– Я это знаю. Я была с тобой в гробнице, ты разве забыл?

– Извини, я не это имел в виду. Побудь здесь, по крайней мере, пока.

–Нет. Если ты вернешься на раскопки, а я знаю, что ты собираешься туда, я пойду с тобой.

Луис тяжело вздохнул. Он уже понял, что отговорить Жоан не удастся.

– Нужно поговорить с Мендрано, узнать его планы. Он очень беспокоится о детях.

– Тогда пойдем к нему.

– Ты ужасно самоуверенна, Жоан!

– Нет, но я уверена в Мендрано. Он захочет вернуться, чтобы убедиться, что его дети в безопасности. Кроме того, все наши рабочие еще там. Мак-Комби будет поражен, когда увидит, что мы живы. Втроем мы с ним справимся. У тебя есть оружие?

– Да. Ружья, револьверы, патроны. Вот так сюрприз подкинем мы ему, если только…

– Что?

– Если только в это не замешан никто другой, кроме Алекса. Вдруг у него есть сообщники? А если так, то, мне кажется, он их предал, – сказал Луис.

– Не понимаю.

– Допустим, он заставил их поверить, что в гробнице нет сокровищ. Может быть, жадность одолела его, и он решил оставить все себе. В таком случае, он затеял игру куда опаснее, чем мы думали.

– Что же он будет делать?

– В первую очередь под тем или иным предлогом избавиться от рабочих, – тревожно произнес Перье. – Пора будить Мендрано, искать оружие и двигаться в путь. До раскопок не меньше часа пути, и нам придется разработать какой-то план. Надо преподнести этому негодяю сюрприз.

Солнце поднималось выше и выше, и даже гигантские кроны деревьев не спасали от жары, становившейся невыносимой. Жоан была вся мокрая от пота, пряди волос липли к лицу. Луис время от времени смачивал платок и вытирал ее горящий болью лоб. Девушка уворачивалась, уверяя Луиса, что с ней все в порядке.

Тропа поднималась в гору, поэтому идти становилось все тяжелее. Болели мышцы на ногах; ремень, на котором висело ружье, впивался в плечо, с каждым шагом становясь все тяжелее и тяжелее. Но Жоан не жаловалась. Она знала, стоит ей это сделать, Мендрано или Луис возьмут ружье, и тогда им будет идти еще труднее.

Чтобы отвлечься, она стала вспоминать время, которое они провели вместе с Луисом. Она думала о его мужестве, когда пала духом и почти сдалась там, в гробнице. Жоан думала о судьбе, приведшей ее в чужой край, где она нашла любовь, так неожиданно встретив Луиса.

Неожиданно Мендрано замер, и Жоан налетела на него, едва не сбив с ног. Мгновенно рядом оказался Луис, подхвативший тяжелое ружье.

– Надо передохнуть, – сказал колумбиец. Они уселись на гигантские переплетенные корни, тяжело дыша от усталости.

– Пей, но медленно и осторожно, – предупредил Луис, протягивая Жоан фляжку.

Она сделала несколько глотков, показавшихся ей живительным, бодрящим водопадом. Взглянув на Мендрано, она спросила:

– Сколько еще?

– Вы прошли огромное расстояние, – улыбнулся тот. – Гораздо больше, чем думаете. Теперь я верю Луису. Вы –мужественная девушка.

Она улыбнулась колумбийцу.

– Спасибо, но я не уверена, что меня хватит надолго. Жара и заросли отнимают все силы.