Детоубийцы

Важной казалась лишь собственная жизнь.

Спасая ее, Генри четырежды пересек запруженную дорогу, протискиваясь между автомобилями или проползая под автобусами, после чего во весь дух припустился вдоль Масака-роуд. Он уж решил, что ему удалось оторваться от погони, когда бритоголовый в зеленой майке вырос у него на пути, расставив руки на манер крестьянина, ловящего поросенка. Его глаза, налитые кровью, едва не загипнотизировали Генри. Каким-то чудом он увернулся от мускулистой конечности и ринулся в обратном направлении. Но долго бегать после визита к генералу мальчик не мог. Резкая боль раздирала беднягу изнутри, а шорты его стали липкими от кровавых выделений. Постанывая от усталости, боли и страха, он свернул в узкий проулок и, оскальзываясь на зловонной слизи, забился в щель между мусорными баками.

На протяжении всего кросса в его кармане трижды начинал жужжать мобильник, подаренный русским. Чтобы не выдать себя звонком, Генри поспешил отключить телефон.

Он сидел на корточках, прижимаясь спиной к стене. Разбежавшиеся было крысы вернулись обратно, принюхиваясь к скрюченной фигурке мальчика. Но крыс он не боялся. Он боялся тех двоих, что шли за ним по пятам.

«Господи, пожалуйста, пусть они пройдут мимо», – взмолился Генри, совершенно не представляя себе, как должен выглядеть тот бог, к которому он обращался. Белокожий или темнолицый, бог почивал на облаках где-то в заоблачных высях и вряд ли слышал обращенный к нему призыв. И все же Генри не переставал молиться.

ГОСПОДИ, НУ ЧЕГО ТЕБЕ СТОИТ СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ОНИ ПРОШЛИ МИМО? ПРОШУ ТЕБЯ! СПАСИ!

В тишине было слышно, как колотится собственное сердце. Рядом шуршали и попискивали крысы, а в отдалении раздавался неумолчный гул города. А больше ничего. Совсем ничего.

Затаив дыхание, Генри осторожно высунул голову из укрытия. Улица пролегала всего в десяти шагах от мусорных баков. Прохожие, идущие по ней, даже не смотрели в сторону проулка.

Быстро прошагала грациозная мулатка на шпильках, цокающих, как козьи копытца.

Прошел, шаркая кроссовками, небритый блондин с рюкзачком за спиной.

Медленно проплыл мимо знакомый желтый автомобиль.

Генри узнал его. Кажется, это был «Форд» русского, обладавшего такими маленькими губами, что при виде их всегда подмывало расхохотаться. Но не сегодня. Не этой ночью.

– Мистер, мистер!

Позабыв не только имя русского, но и всяческую осторожность, Генри выбежал из темного закутка на освещенную улицу и… налетел прямо на преследователя в красной майке.

– Привет, – сказал он, фальшиво улыбаясь. – Ты ведь не очень спешишь, правда? Нам нужно поговорить.

– Помо…

Крик о помощи застрял в горле Генри, прихлопнутый большой влажной пятерней. Краем глаза он увидел, что желтый «Форд» притормозил метрах в пятидесяти, заехав колесами на тротуар. Оттуда высунулась мужская голова. Генри был уверен, что это русский и что он смотрит прямо на него.

Он вцепился зубами в ладонь, она отдернулась, давая возможность крикнуть снова:

– Я здесь! Сюда, мистер!

Без видимого усилия, словно котенка, мужчина приподнял Генри и швырнул его в глубь проулка.

– Ах ты, засранец!

Бросок был так силен, что, прежде чем упасть на загаженный асфальт, мальчик успел сделать в воздухе несколько движений ногами, словно крутя педали воображаемого велосипеда. Едва коснувшись земли, он, не обращая внимания на ободранные локти и колени, устремился в противоположный конец переулка, неожиданно прегражденного фигурой здоровяка в зеленой майке.

– Куч-куч, – пропел он, что означало: «ку-ку».

В темноте он был черен, как сам мрак. Лишь зубы да белки глаз выдавали местонахождение головы мужчины. Она маячила так высоко, что Генри почувствовал себя ничтожной козявкой. Запустив руку под штанину, черный мужчина в зеленой майке достал оттуда большущий, размером чуть ли не с мачете, нож.

– Куч-куч, – пропел он снова, растягивая губы до ушей.

Оглянувшись на шорох, Генри увидел прямо за своей спиной второго преследователя, разворачивающего шуршащий пакет для покупок. Было совершенно непонятно, для чего понадобился этот дурацкий пакет здесь, в темном переулке, и от этого Генри сделалось еще страшнее.

– Не надо, – попросил он.

Таковы были его последние слова в финале короткой, бестолковой, заведомо проигрышной игры, именуемой человеческой жизнью.

Петраков не был трусом, но и героем тоже. Не менее трех минут ушло у него на то, чтобы собраться с духом и направиться к щели проулка, куда втолкнул Генри какой-то плечистый негр в красной майке.

«И зачем только я остановился?» – спрашивал он себя потом. Неоднократно спрашивал.

Ответа на этот вопрос не было. Может быть, сработала интуиция, а может быть, Петраков что-то заметил боковым зрением или услышал краем уха. Как бы то ни было, он затормозил, а потом выбрался из салона, чтобы оглядеться по сторонам.

– Я здесь, мистер! – прокричал Генри.

Что-то в этом роде.

Петраков сразу отыскал взглядом тщедушную мальчишескую фигурку в великоватой пестрой рубахе. А в следующее мгновение мальчишка исчез из виду. Схвативший его негр в красной майке повернул голову в сторону Петракова. Несколько томительно-долгих секунд негр изучал его лицо, а потом перевел взгляд ниже. Не требовалось дополнительного освещения, чтобы разглядеть, куда обращены его блестящие глаза. Они запоминали номерной знак «Форда».

Петраков судорожно сглотнул.

Негр в красной майке был высок и мускулист. Чем-то он напоминал самца гориллы, сумевшего выпрямиться во весь рост. Взглянув на номер автомобиля, он снова уставился на Петракова. Медленно качнул угольной головой из стороны в сторону. И скрылся за углом здания.

Все вместе это длилось семь, от силы десять секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы колени Петракова сделались мягкими, как воск. Ему захотелось побыстрее вернуться за руль и поехать дальше, не оглядываясь и не задумываясь о дальнейшей судьбе Генри. С какой стати Петраков должен о нем беспокоиться? А что, если малолетний гомик просто развлекается со старшими товарищами? Или его изловили за то, что он стащил какую-нибудь вещь с прилавка? Или…

«Чушь», – сказал себе Петраков. Он знал правду. Чувствовал ее кожей. Негр в красной майке излучал угрозу. Настоящую, смертельную угрозу, от которой холод полз вдоль позвоночника, а мошонка уменьшалась в размерах, обтягивая яички все туже и туже. Это был один из двоих преследователей, о которых упомянул Генри в телефонном разговоре.

«Они идут, – прозвучал в мозгу Петракова срывающийся детский голос. – Те двое, что гнались за мной в саванне. Наверное, опять ищут меня».

«Нашли», – подумал Петраков. В горле было сухо, колени по-прежнему противно дрожали. Тем не менее Петраков заставил себя оторваться от автомобиля и сделать шаг к опасному проулку. Все-таки он был профессиональным разведчиком, к тому же получившим конкретный приказ. Если Генри действительно напал на след грузинских братьев, то Петраков просто обязан разобраться в этом. Иначе о переводе из Уганды в какую-нибудь другую страну нечего и мечтать.

Из проулка донесся приглушенный мальчишеский дискант, выкрикнувший «ай» или «ой». Петраков остановился, нащупывая рукоятку травматического пистолета. Он проделал приблизительно половину пути, и с каждым метром его шаги становились все короче и короче. Как назло, прохожие куда-то запропастились, и улица была почти пустынной. Проносившиеся мимо машины можно было не брать в расчет. В данной ситуации они были все равно что самолеты, спутники и неопознанные летающие объекты, которым нет никакого дела до маленьких земных трагедий. Впрочем, на помощь прохожих или прибытие полицейского патруля рассчитывать тоже не приходилось. Дело происходило не где-нибудь, а в африканской столице. Темной ночью. Посреди неблагополучного района.

Сделав над собой усилие, Петраков продвинулся вперед еще на несколько шагов. Ему некстати вспомнился Мюнхгаузен, вытаскивавший себя из болота за волосы. Обычная ходьба по тротуару требовала от российского дипломата не меньших усилий. Готовый отпрянуть, он заглянул в темную щель между домами.