Ясновидящий

Крик его эхом отдавался в мрачном ущелье.

Тут пальцы правой руки Гастингса разжались. Он падал долго, мучительно долго, пока не достиг дна провала.

Летел он камнем, молча, словно понимая, что никакие крики и размахивания руками его уже не спасут. В этом смирении перед лицом неизбежной и ужасной смерти было что-то устрашающее.

Тело его ударилось о камни и подпрыгнуло вверх, словно мячик, окровавленное и безжизненное, и, снова рухнув вниз, с размаху накололось на острый скальный шип. Все было кончено.

Глава 9

Следующим предстояло переправляться двадцатилетнему парню по имени Иммануили, настолько темнокожему, что сейчас видны были лишь белки его глаз да ослепительные зубы. Он без колебаний ухватился за веревку, которую только что выпустил бедолага Гастингс, и закачался над пустотой.

Примерно через минуту Мэйс, наблюдавший за переправой, обеспокоенно сказал:

— И с ним творится черт-те что... Поглядите!

Иммануили извивался в воздухе, тряся головой, словно пытаясь сбросить невидимые руки, сжимающие его череп и неудержимо тянущие его вниз, к острым камням на дне провала.

Он был уже на полпути к цели.

— Это очень сильный парень, — сказал Рихтер. — Что бы там ни было, он с этим сладит...

Именно в этот момент чернокожий Иммануили разжал разом обе руки и камнем полетел в темные глубины. Он падал вниз головой, и когда ударился о камни, во все стороны брызнула алая кровь — так брызжет сок из переспелого плода, срывающегося с ветки по осени...

— Это делает Потрясатель! — сказал Рихтер. — Один из ваших братьев, учитель Сэндоу.

— Я уже подумал об этом и позволил себе проверить ваших людей на сей предмет. Среди нас нет второго Потрясателя. И черная магия тут вовсе ни при чем.

— Что ж, поглядим, что станется с поклажей. Ведь у нее нет пальцев, которые злобная сила способна ослабить, нет и воли, которую можно сломить.

Главнокомандующий, насупившись, глядел, как солдаты на той стороне каньона привязывают к веревке первые тюки.

Все немного воодушевились, увидев, что с грузом ровным счетом ничего дурного не происходит. Тюки один за другим благополучно преодолели провал.

— Ну, теперь очередь вашего ученика, — сказал Рихтер. — Мы все будем молиться за него...

— Погодите, — сказал вдруг Мэйс. — Тут нужно нечто более существенное, нежели молитвы.

— Что же?

— Неудивительно, что при переправе груза ничего не произошло, — сказал гигант. — Убийцам вовсе ни к чему губить поклажу, ведь им тоже надо чем-то питаться. Они охотятся за живыми людьми, и я не уверен, что с Грегором не стрясется беды!

— Но мальчик не умеет лазать по скалам! — воскликнул главнокомандующий. — Если он вознамерится подняться наверх вместе с теми, кто сейчас крутит лебедку, то сорвется со скалы и потянет за собою остальных! У него нет шансов вскарабкаться по этой скале, которая по зубам лишь самым опытным из нас, даже если его будут поддерживать! Он переправится либо по веревке, либо никак!

— Тогда я проверю веревку, — сказал Мэйс. — Я переправлюсь на ту сторону, потом обратно.

— Что-о?! Рискнуть жизнью человека, который уже в безопасности? Ну нет, об этом и речи быть не может!

— Или я это сделаю, или все, один за другим, вернутся назад! — оскалился Мэйс.

Его внушительная фигура нависла над старым офицером, и тому тотчас же расхотелось спорить.

— Учитель Сэндоу, призовите его к порядку! — взмолился Рихтер, жалобно глядя на Потрясателя. Сэндоу лишь улыбнулся:

— Мэйс — волшебник самого низкого ранга из всех возможных. Реакция у него куда быстрее, нежели у людей обыкновенных, в этом он превосходит даже Грегора, который еще слабоват. Он, как никто другой, годится для того, чтобы проверить, что стряслось с этими двумя несчастными во время переправы, и у него недурные шансы вернуться живым. К тому же если уж Мэйсу что-то втемяшется в голову, то этого оттуда никакими средствами не выбьешь.

— Н-ну... — развел руками Рихтер.

— У нас очень мало времени, — поторопил его Мэйс. — Просигнальте тем, кто на той стороне: они должны быть в курсе моего намерения.

Солдат тотчас замахал разноцветными флажками, и спустя минуту Мэйс уже закачался над бездной, бесстрашно оттолкнувшись от скалы. Он благополучно преодолел пропасть, потом придирчиво осмотрел лебедку и о чем-то заговорил с Грегором. Минут через пять он уже скользил в обратном направлении, и снова ничего дурного не произошло.

— Похоже, это действительно были досадные случайности, — сказал он учителю. — Никакого колдовства, я ровным счетом ничего не почувствовал ни на пути туда, ни обратно. Грегор говорит, что прекрасно себя чувствует, хотя и собирается глотнуть бренди, прежде чем пуститься в путь, — исключительно для успокоения нервов.

— Вон он! — указал Рихтер. — Только что оторвался от скалы.

Глаза всех устремились на Грегора, который висел над пропастью на веревке, словно осенний паучок на тонкой паутинке — его слегка покачивало ветром. К величайшему облегчению наблюдателей, он медленно, но неуклонно двигался вперед.

— Глядите! О боги, опять!

Голос Бельмондо звенел от волнения — говорить так невозмутимый и опытный скалолаз просто не мог.

И действительно, преодолев лишь треть пути, Грегор безвольно разжал одну руку. Он мужественно боролся, пытаясь вновь уцепиться за веревку, и ему в конце концов это удалось. Но глядя на безвольно повисшую голову и обмякшие плечи юноши, все понимали, что долго он не продержится.

— Поставьте на ворот еще двоих! — приказал Мэйс Рихтеру, словно и вправду имел право командовать. — Им придется несладко, ведь предстоит тянуть нас обоих.

— Ты не можешь! Этого нельзя! — забормотал Бельмондо. — Веревка не выдержит двоих! Колесо лебедки расколется!

Мэйс лишь улыбнулся, но в улыбке этой не было дружелюбия.

— Пусть у тебя не болит голова — это дело только мое. — Гигант потрепал молодого офицера по щеке и, повернувшись к Рихтеру, крикнул:

— Ну же! — И даже не позаботившись проверить, последовал ли старый офицер его указаниям, шагнул в пропасть, ухватившись за верхнюю веревку, которая, в отличие от нижней, двигающейся на восток, перемещалась в противоположном направлении. Теперь Мэйс двигался прямо навстречу Грегору.

— У него ничего не получится... — пробормотал Рихтер. — Я не из тех, кто видит мир в мрачных красках, но сейчас у меня нет повода для оптимизма...

— Повода для оптимизма я тоже не нахожу, — признался Сэндоу. — Впрочем, чем черт не шутит... Ведь вы, в отличие от меня, плохо знаете Мэйса, а если бы знали его лучше, то настроены были бы более оптимистично.

Тем временем Мэйс, раздосадованный тем, что движется слишком медленно, принялся продвигаться по веревке при помощи своих могучих рук. Перед тем как пуститься в путь, он предусмотрительно надел перчатки, чтобы натянутая веревка не жгла ему ладони. Нижняя веревка, движущаяся ему навстречу, то и дело со свистом скользила по его кожаной куртке, но он, казалось, этого даже не замечал.

Но вот пальцы левой руки Грегора бессильно разжались, и юноша повис над пропастью глубиной в семьсот футов на одной правой руке.

Мэйс находился от него в каких-нибудь пятидесяти футах. Теперь он действовал осмотрительнее, стараясь не задевать нижней веревки, ибо малейший толчок мог оказаться для Грегора смертоносным.

Грегор тем временем угрожающе раскачивался над пропастью, все еще силясь ухватиться за веревку второй рукой. Сдаваться он не намеревался, это было видно. Однако не оставляло сомнений и другое: у юноши внезапно нарушилась координация движений, и все его попытки удержаться явно были обречены на неудачу.

— Держись! — крикнул Мэйс, ободряя брата.

Теперь их разделяли футов тридцать. Широкое лицо великана покрылось испариной и натужно покраснело. Невзирая на необыкновенную физическую силу, юному силачу приходилось несладко.

Грегор тупо посмотрел на названого брата. Он был словно пьяный, который вот-вот впадет в полную прострацию. Мышцы лица его обмякли, веки полуопустились, нижняя челюсть отвисла, и изо рта вырывались клубы пара, похожие на зловещих белых змей... Грегор последним усилием воли пытался стряхнуть оцепенение, но тщетно...