Страница 17 из 188
— Отведи меня к нему, Дэниел.
12
Чудовище встало и сказало что-то вроде: «Добрый вечер, миледи».
— Добрый вечер, — рассеянно ответила Глэдия.
Она помнила, как трудно ей было понимать аврорианское произношение галактического стандартного в те давние дни, когда она приехала сюда с Солярии.
Акцент монстра был грубым и неуклюжим, но, может быть, ей так казалось с непривычки. Элайдж тоже, кажется, произносил некоторые буквы чуточку не так, но вообще говорил очень хорошо. Но ведь прошло два столетия, а этот поселенец даже не землянин, а язык, развиваясь в изоляции, очень меняется.
Но языковая проблема мало занимала Глэдию. Она уставилась на бороду.
Во всяком случае, эта борода не похожа на бороды актеров в исторических фильмах. Те были кустистыми — клок тут, клок там — и казались клейкими, глянцевитыми. У поселенца же была совсем иная борода. Она густо покрывала щёки и подбородок: тёмно-коричневая, чуть светлее волос на голове и по крайней мере на два дюйма длиннее. Она не покрывала всё лицо. Лоб был голым, за исключением бровей, такими же были нос и область под глазами. Верхняя губа тоже была голой, но на ней была тень, словно там начинали расти новые волосы. Волосы отсутствовали и под нижней губой, но там меньше замечалась новая растительность. Поскольку обе губы были голыми, стало ясно, что целовать его, видимо, нетрудно. Сознавая, что невежливо смотреть так пристально, но всё-таки не сводя с него глаз, Глэдия сказала:
— Мне кажется, вы убрали волосы вокруг рта.
— Да, миледи.
— Можно спросить почему?
— Можно. Из гигиенических соображений. Я не хочу, чтобы пища застревала в волосах.
— Вы их соскабливаете? Я вижу, они растут вновь.
— Я пользуюсь электробритвой. Это занимает всего пятнадцать секунд утром.
— А почему не депилятором?
— А вдруг я снова захочу отрастить их?
— Зачем?
— Из эстетических соображений, миледи.
Глэдия не поняла слово «эстетический» — оно прозвучало как «асидический».
— Простите?
— Иногда мне надоедают усы — вот как сейчас, — а иногда я отращиваю их снова. Некоторым женщинам это нравится. — Поселенец не удержался и похвастался: — А вообще-то у меня роскошные усы.
Глэдия внезапно сообразила, что сказал незнакомец.
— Вы хотели сказать — эстетических соображений?
Он засмеялся, показав красивые белые зубы.
— Вы тоже чудно говорите, миледи.
Глэдия улыбнулась. Правильное произношение — дело местного общественного мнения.
— Вы бы послушали мой бывший солярианский акцент. Тогда я говорила «ессетитсские соопрасения». И всё время грассировала.
— Мне приходилось слышать нечто подобное. Забавно звучит. — Поселенец тоже необычно произносил букву «р».
Глэдия хихикнула:
— Это потому, что слова произносят только кончиком языка. Никто, кроме соляриан, не умеет так говорить.
— Может быть, вы меня научите? Торговцы бывают везде, и мне приходилось сталкиваться со всевозможными языковыми искажениями. — И снова это гортанное «р».
— Вряд ли, у вас горло устроено по-другому.
Она всё ещё смотрела на его бороду и, наконец, не в силах сдержать любопытства, протянула руку. Поселенец едва не отпрянул, но быстро сообразил, чего она хочет. Глэдия легко коснулась его лица и сквозь тонкий пластик перчатки ощутила, что волосы мягкие и упругие.
— Какие приятные, — удивилась она.
— Я польщен. — Поселенец усмехнулся.
— Но я не могу держать вас здесь целый день, — спохватилась Глэдия и, не обращая внимания на его «Ах, не беспокойтесь, пожалуйста», спросила: — Вы сказали моим роботам, чего бы вам хотелось съесть?
— Миледи, я сказал им то же, что говорю сейчас вам: я ем, что дают. В прошлом году я побывал во многих мирах, там везде своя кухня. Торговец умеет есть всё, кроме ядовитого. Я предпочту аврорианскую еду всему тому, что вы попытались бы сделать, имитируя еду Бейлимира.
— Бейлимира? — удивлённо переспросила Глэдия.
— Он назван так в честь руководителя первой экспедиции Бена Бейли.
— Сына Элайджа Бейли?
— Да, — сказал переселенец и тут же сменил тему разговора. Он оглядел себя и с досадой произнес: — Как ваши люди ухитряются носить такую скользкую одежду? Мечтаю влезть в свою собственную.
— Я уверена, что ваша мечта скоро исполнится, а пока прошу к столу. Мне сказали, что вас зовут Бейли, как и вашу планету.
— Ничего удивительного. Это самое почетное имя на планете. Меня зовут Диджи Бейли.
В сопровождении Жискара и Дэниела они прошли в столовую, и роботы заняли свои места в стенных нишах. Появились два робота-лакея. Комната была залита солнцем, стены оживлены украшениями. Стол был накрыт, и очень вкусно пахло. Поселенец принюхался и удовлетворенно вздохнул.
— Не думаю, что мне будет трудно есть аврорианскую пищу. Где вы позволите мне сесть, миледи?
— Не сядете ли вы сюда, сэр? — мгновенно спросил робот.
Поселенец сел первым, как полагалось гостю, затем села Глэдия.
— Я не знаю терминологических особенностей вашего языка, поэтому вы извините меня, если мой вопрос покажется вам обидным: разве Диджи не женское имя?
— Вовсе нет, — немного чопорно ответил поселенец. — Впрочем, это не имя, а два инициала: Д. и Ж.
— Ах, вот как. Д. Ж. Бейли. Простите моё любопытство, но что значат эти инициалы?
— Пожалуйста. Вон Д… — Гость показал пальцем в сторону одной ниши. — А вон там, я думаю, Ж. — Он показал на другую.
— Не хотите ли вы сказать…
— Именно это я и хочу сказать. Моё имя Дэниел Жискар Бейли. Во всех поколениях моей семьи всегда были хотя бы один Дэниел и один Жискар. Я был последним, шестым ребенком, но первым мальчиком. Моя мать решила, что достаточно и одного сына, и дала мне оба имени. Но Дэниел Жискар Бейли — слишком длинное имя, и я предпочел называться Диджи и буду рад, если и вы станете так звать меня. — Он добродушно улыбнулся. — Я первый, кто носит оба имени, и первый, увидевший оригиналы.
— Но почему эти имена?
— Как гласит семейное предание, это идея Элайджа Бейли. Предка. Ему была предоставлена честь дать имена своим внукам, и он назвал старшего Дэниелом, а второго — Жискаром. Он настаивал, и это стало традицией.
— А дочери?
— Традиционное имя, передающееся из поколения в поколение, — Джезебел, Джесси. Вы знаете, так звали жену Элайджа.
— Я знаю.
— Но нет ни… — Он замолчал и воззрился на блюдо, стоящее перед ним. — Будь я дома, я бы сказал, что это жареная свинина в арахисовом соусе.
— А на самом деле это овощное блюдо. Вы, кажется, хотели сказать, что в семье не было ни одной Глэдии?
— Не было, — спокойно сказал Д. Ж. — Единственное объяснение состоит в том, что якобы Джесси — первая Джесси — возражала, но я с этим не согласен. Жена Элайджа никогда не была в Бейлимире, не уезжала с Земли. Как она могла возражать? Нет, мне совершенно ясно, что Предок просто не хотел другой Глэдии. Никаких имитаций, никаких копий, никаких претензий. Глэдия одна-единственная. И он просил также, чтобы не было других Элайджей.
— Я думаю, ваш Предок в последние годы жизни старался быть сдержанным, как Дэниел, но в душе всегда оставался романтиком. Он мог бы допустить существование других Элайджей и Глэдии. Я бы не обиделась. Его жена, наверное, тоже. — Она принужденно засмеялась. Кусок не лез ей в горло.
— Всё это кажется таким нереальным. Предок — история, собственно, древняя, он умер сто шестьдесят четыре года назад. Я его потомок в седьмом колене, а вот сижу с женщиной, которая знала его ещё молодым.
— Я его, в сущности, не знала, — сказала Глэдия, глядя в тарелку. — Я встречалась с ним — и то на короткое время — три раза за семь лет.
— Я знаю. Сын Предка Бен написал его биографию. Это стало литературной классикой в Бейлимире. Даже я её читал.
— Да? А я не читала и даже не знала, что она существует. И что же там про меня?
Д. Ж. усмехнулся: