Глаза цвета стали

– Остряк, прибереги свои казарменные шутки для товарищей. Завтра утром, ты возглавишь группу наблюдения за местностью. Никакие возражения не принимаются. Это приказ с самого верха, понятно? Не знаю, что ты там наговорил Кабелю… точнее Погребному Степану Федоровичу, но такой свекольно-красной физиономии я давно не видел! – неожиданно полковник расхохотался, а потом снова стал серьезным. – Не лезь на рожон, мало тебе неприятностей, так еще настроишь против себя генерала. Забирайся внутрь. Только попробуй улизнуть по дороге, я тебя отправлю на такую работу, по сравнению с которой теперешняя покажется сущим раем…

– Хуже чем сейчас? Сомневаюсь. – Я последовал за полковником к грузовику.

Закрыв за мной откидной борт кузова, полковник прошел в головной БТР и конвой в составе десяти грузовиков и четырех бронетранспортеров продолжит путь по пустынным улицам военного городка в сторону горы Томари. Там мы немного задержались, пока ожидали других солдат и офицеров. В кузове никого не было кроме меня и груды ящиков с боеприпасами, поэтому я соорудил из них себе нечто вроде трона. Сидя на гранатах я принялся счищать с лезвия меча застывшую слизь Ихтиандра. На одной из остановок неподалеку от военного кладбища, где хоронили прах погибших солдат, ко мне присоединился Антон, вооруженный до зубов. Он молча уселся рядом со мной и стал сосредоточенно строгать ножом какую-то кривую ветку.

– Как настроение? Выглядишь словно покойник, пролежавший в земле целую неделю, – уколол я его, наблюдая как его лицо начало приобретать нормальный цвет. – А чего это ты забыл на кладбище в столь поздний час?

– Проведал Анну. – Нехотя ответил напарник, выбрасывая обструганный сучок на улицу.

– Все никак не успокоишься? Два месяца прошло, а ты никак не забудешь ту девчонку.

– И никогда не забуду, и давай не будем об этом! Мне неприятна тема, серьезно.

– Ну и кретин! – хмыкнул я, возвращаясь к чистке меча. – Это просто курам на смех. Вынь штопор из своей задницы и засунь себе в голову, чтобы там хоть что-то извилистое было.

Антон окинул меня хмурым взглядом и раздраженно уставился на петляющую позади конвоя дорогу, за которой возвышались холмы. Сейчас он не горел желанием общаться ни с кем.

Мы не поехали к горе Томари, а сразу направились на юг, к резервным вертолетным площадкам. С этих площадок многие улетали на задания, но лишь единицы возвращались обратно живыми. Южная оконечность была самым опасным местом на всем острове, контроль над тамошней территорией осуществляли аэромобильные подразделения, в связи с нехваткой топлива вынужденные уменьшить количество боевых вылетов. Единственная железнодорожная ветка была в плачевном состоянии, приведя к нескольким крупным авариям бронепоездов. Сейчас ее спешно реконструировали для более эффективного снабжения “Южного” всем необходимым. Наблюдая за мрачным напарником, мне сделалось невыносимо тоскливо, поэтому я как можно небрежнее спросил его, замаскировав нотки юмора под серьезную интонацию.

– Послушай, мне это дело нравится не больше твоего, но мы не полезем на судно, а просто проведем разведку местности, наблюдая за всем из укрытия. Кстати, – как можно небрежнее спросил я Антона, проверяя затвор автомата. – Знаешь, как заинтересовать идиота?

Антон, подозрительно уставившись мне в лицо, не увидел ничего кроме скуки и равнодушия.

– Нет, – а после минуты напряженных раздумий с любопытством спросил. – Как?

– Я тебе завтра скажу! – ухмыльнулся я, а потом громко расхохотался, довольный, что маневр удался. Его лицо на мгновение окаменело, а потом кулаки гневно сжались, когда он сообразил, что я над ним в очередной раз потешаюсь.

– Вижу, твоя мама при беременности не отказывала себе ни в чем. Это ты типа пошутил?

– Можно и так сказать. Я устал от вида твоей постной физиономии.

– Ни хрена не смешно! – возмутился Антон, но уже через минуту едва заметно улыбался.

Конвой въехал за проволочное ограждение, проехал три блокпоста усиленных бронетехникой и быстро покатил по серому бетону мимо одноэтажных бараков и ангаров. Над головой пролетела боевая группа вертолетов Ми-24, возвращавшихся с задания для дозаправки и пополнения боезапаса. Один из них отделился от группы. Описав несколько кругов вокруг конвоя в вихре воздуха и облаке пыли, сначала завис неподалеку от нас, а потом приземлился.

– Алешин, дуй мухой в командную шишигу и надень боевую сбрую. Пять минут тебе на все сборы! – стараясь перекричать гул винтов, приказал Высоков. – Сергеев, собери своих людей и проследи за погрузкой во вторую вертушку. Вы – передовая группа, наши глаза и уши. Мы не можем соваться в опасный квадрат, не зная ситуации. Группа капитана Алешина выдвинется к объекту и произведет первичный осмотр. С разведывательного самолета передают, что пока в округе спокойно и никакой некроморфной активности не наблюдается. Итак, господа теперь каждый из вас знает свою роль в этом шоу. Не влезайте ни в какие неприятности и не проявляйте излишнюю инициативу. Ограничивайтесь наблюдением. Обо всем докладывайте своевременно, не дожидаясь пока ситуация выйдет из-под контроля. Удачи всем. По коням!

Пока в кузове командной машины ГАЗ-66 я спешно надевал бронежилет и выбирал себе подходящее оружие, обе группы уже собрались рядом с вертушками. Вслед за нами должна была отправиться по земле поддержка в составе десяти танков Т-90, тяжеловооруженная рота саперов на двух бронепоездах и три взвода УБМ генерала Сухарькова, в чью задачу входило выйти в район операции и взять в случае непредвиденных ситуаций все под свой контроль. Операция намечалась армейская без участия гражданских, но когда я увидел за амбразурой командного бункера знакомые светлые волосы, я сразу понял, что мне чего-то не договаривают, а иначе с какой целью здесь заведующая терапевтическим отделением по совместительству главный генетик Гнезда? Приехавший вместе с ней генерал Воронин был как всегда многословен и суетлив, заранее обещая всем участникам операции внеочередные звания в случае успеха операции. Пожимая на прощание каждому бойцу руку, он остановился передо мной не зная, что предпринять. С холодом в глазах и плохо скрытой неприязнью протянул и мне нехотя ладонь, но я сделал вид, что не замечаю ее, будучи занятым ногтями на руках.

Генерала моя небрежность буквально взбесила. Он даже побагровел от такой наглости:

– Капитан, давайте баш на баш. Я понимаю, этот остров слишком тесен для нас обоих, но постарайтесь хотя бы соблюдать элементарную субординацию перед вышестоящим начальством. Я тоже не в восторге от Вашего участия, пусть Высоков и большого мнения о Вас…

– Генерал, я тоже понимаю, что мы все в одной лодке и все такое, но давайте не будем лицемерить тем более, накануне столь серьезного “мероприятия”, – последнее слово я намеренно выплюнул, словно мне в рот попала какая-то гадость. – Вся эта операция серьезная ошибка, которая нам еще всем выйдет боком. У меня нюх на неприятности.

– По-вашему капитан я не человек раз я начальник и вынужден принимать сложные решения?

– Со всем уважением генерал, нам не нужен человек похожий на начальника, нам нужен начальник похожий на человека!

– Начальник не всегда прав, но он всегда начальник. – Парировал генерал.

– Ничто не вечно под луной. Времена меняются, как и люди.

Небрежно отдав ему честь, я первым залез внутрь грузового отсека вертолета.

– К сожалению, дураки не мамонты, все не вымрут… – тихо сказал я, но так чтобы Воронин услышал. Генерал раздраженно махнул рукой пилотам и, пригнувшись, стал бегом удаляться в сторону командного бункера. На минуту из проема показалась Светлана. Воронин, обняв ее за тонкую талию, со всей страстью поцеловал в губы. А как же иначе? Они ведь счастливые муж и жена. Отвернувшись от иллюминатора, я сел прямо на пол отсека, как и остальные бойцы и мрачно приготовился ожидать окончания полета. Лопасти ускорили вращение, вертолет нехотя оторвался от взлетной площадки, меся воздух изо всех сил. Никто из моей группы не сказал мне ни слова, но чувствовалось их молчаливое одобрение моим поступком. Эти люди были готовы пойти за мной в огонь и воду, и никакое мнение генерала не могло этого изменить.