Страница 59 из 81
Они конечно же не предлагали упразднить КПСС или установить многопартийную систему. (На мой взгляд, наиболее разумно было бы превратить ее в общественную организацию; тогда в ней остались бы люди идейные, а не карьеристы и любители привилегий.) Предполагалось всего лишь предотвратить абсолютное господство КПСС над государственными и советскими органами, над общественными организациями. Это превращало партийных руководителей всех рангов в полновластных хозяев страны. Выходцы из народа начали господствовать над народом.
Георгий Максимилианович был прав: в СССР после смерти Сталина вместо диктатуры пролетариата, трудящихся, все более определенно устанавливалась диктатура КПСС. Это мнение разделял и Молотов, который не питал симпатии к Маленкову, а то и просто был к нему враждебно настроен, но беспокоился за судьбу страны.
Название «антипартийная группа», несмотря на явный перехлест, весьма показательно. Оно подчеркивает принципиально важное обстоятельство: партаппарат усмотрел угрозу своему всесилию в связи с возможной победой деятелей, которые главный упор делали не на партийную, а на государственную работу.
В ту пору вряд ли кто-нибудь с полной определенностью осознавал, что победа партократии расчищает для Советского Союза — великого государства Российского — путь в пропасть.
Смертельная опасность
Откуда могли появиться у Дудорова материалы, компрометирующие Маленкова? Неужели партийный куратор строительства на досуге развлекался тем, что собирал сведения, по большей части секретные и совершенно секретные, порочащие Георгия Максимилиановича? Сомнительно. Логичней предположить, что он получил их от своего покровителя.
Пожалуй, с этого момента начинает в какой-то мере проясняться тайна особняка Берии, его личного сейфа и досье на крупных партийных деятелей. В трудный для себя момент Никита Сергеевич раскрыл свои козыри, позаимствованные у того, кто слишком много знал и был за это убит. Хитрый Хрущев не стал сам себя защищать, а выставил «подсадную» фигуру вроде бы объективного свидетеля.
Инициативу Дудорова по разоблачению Маленкова подхватил, в частности, Руденко, сказав:
— Товарищ Серов помнит, что когда разбирали архив Берии, то нашли объяснение товарища Маленкова на имя Сталина… К «ленинградскому делу» никакого отношения в смысле нажима, предложения, Сталин не имеет… В июле 1940 года Абакумов с ведома Георгия Максимилиановича подает записку на имя Сталина, что Капустин — бывший секретарь горкома, который был в 1930 году в Англии как инженер, — что он является английским шпионом. С этого начинается «ленинградское дело».
Маленков справедливо заметил: «Я не имел к этому отношения. Почему с моего ведома, когда Абакумов не был мне подчинен».
Мы уже приводили эти слова. Они показывают, что куратором МГБ являлся не Маленков, а Хрущев, который тем не менее патетически воскликнул:
— Руки Маленкова обагрены кровью ленинградцев!
Казалось бы, в ответ на такой выпад следовало уличить Никиту Сергеевича в многочисленных злодеяниях и до войны, и после свержения Кузнецова. Но Георгий Максимилианович предпочел отмолчаться. Во-первых, многие и без него знали об активном участии Хрущева в репрессиях. Во-вторых, видя, что поражение неизбежно, Маленков постарался не раздражать нападавших и их идейного вождя. Тогда имелась возможность отделаться всего лишь переводом на низшую должность.
Поведение Дудорова и других противников «антипартийной группы» на чрезвычайном пленуме показывает, что все уже было заранее оговорено с Хрущевым и большинством членов ЦК. Им нельзя было отдавать инициативу Маленкову и его сторонникам. Иначе пришлось бы обсуждать веские обвинения, направленные против Хрущева. А так перевели весь ход Пленума в другое русло, заставили замолчать Маленкова и яростно вцепились в тех, кто посмел хоть как-то ущемить и без того огромные права партийной номенклатуры.
После первого же дня чрезвычайного Пленума ЦК Никита Сергеевич, воодушевленный поддержкой партийных функционеров, стал вести себя как полноправный хозяин. Молотов, который еще при Ленине входил в руководство ВКП(б), обращался к нему на «вы», тогда как более молодой Хрущев ему «тыкал».
— Был момент, — говорил Хрущев, — когда мы освободили Маленкова и искали нового председателя. Тогда известное большинство настаивало, чтобы я принял на себя пост Председателя Совета Министров. Этот вопрос больше всего выдвигал Молотов. Я говорил, что надо усилить работу в Центральном Комитете партии, в партийных органах, а мне Молотов говорит, что было бы хорошо несколько снизить роль партии…
Хрущев так представил своим сторонникам программу этой группы:
— Во-первых, изменение политической линии партии… Во-вторых, изменение руководства партии… Следовательно, антипартийная группа ставила перед собой задачу — свернуть партию, страну с ленинского пути, опорочить все достижения партии за последние годы…
Вряд ли кто-либо из присутствовавших поверил подобным наветам. О каком изменении политической линии партии шла речь? Хрущев не привел ни одного аргумента, подтверждающего его обвинения. По-видимому, он намекал на стремление Маленкова несколько ослабить значение военно-промышленного комплекса и тяжелого машиностроения за счет увеличения товаров широкого потребления для народа.
На какое изменение руководства партии он намекал? Пожалуй, на возможную «чистку» ее рядов, обновление руководящего состава, налаживающего коррупционные связи.
Наконец, какие достижения партии за последние годы пыталась опорочить антипартийная группа?
…На этот счет хочу привести свое свидетельство как очевидца событий тех лет. В моем Московском геологоразведочном институте студенты первых курсов в 1956 году работали летом на целине. У нас училась молодежь преимущественно не столичная. Наши ребята лучше москвичей понимали, как живут страна и народ, что происходит в сельском хозяйстве.
Так вот, вернувшись с целины, они на комсомольском собрании с возмущением говорили, как безобразно обстоят там дела. Нагнали много техники, распахивают огромные территории, рапортуют о замечательных успехах, тогда как засевают много, но потери урожая огромные: нет дорог, элеваторов, складов. А сильные степные ветры уносят плодородный слой почвы.
На собрании выступили партийные руководители института, обвиняя комсомольцев-целинников: мол, по молодости лет они не понимают глубину замыслов ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Но ребят не так-то просто было запугать. Они стояли на своем. Разгорелся спор с выкриками из зала. Правда была на стороне молодежи.
Оказывается, Маленков тоже выступал против массированного и неподготовленного наступления на целину, организованного по указаниям Хрущева. (Когда я много лет спустя работал в Казахстане, то видел заброшенные мертвые поселки целинников с улицами, словно засыпанными сугробами темно-коричневого снега; это были следы ветровой эрозии, пыльных бурь и деградации почвы — последствия «целинной эпопеи»).
Летом того же года я работал в Хакасии, на юге Сибири. В начале августа довелось увидеть там возделанное поле с какой-то странной темно-зеленой невысокой порослью. Присмотрелся — кукуруза…
Вспомнил удивившую меня статью в одном из весенних номеров «Огонька» 1955 года с названием: «Кукурузу — до Полярного круга!» Там говорилось о великолепных урожаях кукурузы на опытных участках, расположенных на Европейском Севере России. И говорилось, что предстоящей весной под посевы кукурузы будет отведено до 15 млн гектаров.
Конечно, я не был знатоком сельского хозяйства, однако публикация меня поразила прежде всего прилагаемой картой. На ней были показаны стрелками, подобно тому, как военные обозначают направления ударов при наступлении, распространение посевов кукурузы. Выходило, что их предполагается сразу продвинуть на север в среднем на тысячу километров! И не надо быть специалистом, чтобы понять: одно дело — опытные делянки, а совсем другое — обширные колхозные и совхозные поля.