Театр под сакурой

— Отлично, — кивнул Юримару, — это искусство вам очень пригодится.

Ему вспомнился командир автоматчиков, погибший в Асакусе. Будучи «западником» до мозга костей, молодой офицер пренебрегал старинным оружием, больше полагаясь на свои «Бергман» и «Нанбу». В его роте ни остальные офицеры, ни сержанты мечей не носили. И это весьма прискорбно сказалось на их судьбе, когда каии добрались до них и пошли в рукопашную. К счастью, в батальоне колониальных войск царили совсем другие порядки — у всех офицеров и сержантов были мечи уставного образца.

Не прошло и двух минут, как застрекотали зенитные пулемёты бронепоезда. Юримару с комбатом обернулись и увидели чернеющее на горизонте небо. Его почти полностью закрывала громадная стая летучих тварей. Юримару ещё не приходилось иметь с такими дело, и это пугало его.

— Не отвлекаться на летучих каии, — приказал Юримару, — наш враг на земле.

Словно в ответ на его слова грянула пушка. На бронепоезде не было зенитных орудий, только пулемёты, но артиллеристы его нашли способ бить по врагу из носовой пушки. Юримару после спросил у командира бронепоезда — зачем было стрелять по тварям в небе. Оказалось, артиллеристы зарядили носовое орудие шрапнельным снарядом и первым же выстрелом снесли изрядное количество каии. Ведь те летели достаточно низко — и снаряд взорвался в самой гуще, хорошо проредив их ряды.

А по земле уже неслась толпа чёрных тварей. По ним открыли огонь остальные орудия бронепоезда. Они били как шрапнельными снарядами, так и обыкновенными болванками, оставлявшими в чёрной толпе каии широкие просеки.

— Может в этот раз и не дойдёт до рукопашной, — произнёс Юримару. — По крайней мере, мне бы очень этого хотелось.

Не смотря на огонь бронепоезда, твари подбирались всё ближе. Вот уже застучали Тип 11 Тайсё батальона, выкашивая первые ряды. Но, не смотря на это, каии подходили всё ближе. Они неслись куда быстрее, чем в городе, атаковали более широким фронтом, да и количество их намного превышало любое, с каким Юримару приходилось сталкиваться в Токио.

— Возьмите, Юримару-сёса, — комбат протянул ему «Бергман», — умеете им пользоваться?

— Более-менее, — пожал плечами Юримару, вешая автомат на плечо, — да тут промазать труднее, чем попасть.

— Зря вы его на плечо повесили, — усмехнулся комбат, как раз снимая свой «Бергман» и перехватывая его поудобнее, — скоро уже придётся палить. Это — наша кормушка. — Он указал на открытый ящик, доверху наполненный дисками для «Бергмана». — А сюда кидаем пустые магазины. Второй ящик — пока пустой.

Комбат вскинул свой автомат и дал длинную очередь по врагу. Казалось, все бойцы батальона сделали это одновременно — воздух наполнился грохотом автоматных очередей, от которого у Юримару даже уши слегка заложило. Он с некоторой задержкой присоединился к бойцам батальона. Но каии рвались через этого свинцовый град, упавших затаптывали несущиеся следом.

«Бергман» в руках Юримару застучал затвором. Он выдернул диск, швырнул его в наполнявшуюся такими же коробку, схватил следующий из стремительно пустеющей «кормушки». Загнав диск на место, Юримару принялся поливать каии длинными очередями, стараясь зацепить как можно больше. Для него было загадкой, как твари могли прорываться через сплошной вал огня и свинца. Они не пытались увёртываться от выстрелов, скакали вперёд, часто припадая на передние конечности, пули рвали их на куски, задние напирали на передних, топтали и давили оступившихся. И всё равно, их было слишком много, чудовищно много.

— Юримару-сёса, — крикнул телефонист, на шее которого висел «Бергман» с дымящимся стволом, — с бронепоезда доложили, что виден край толпы тварей.

— Отлично, — кивнул Юримару, меняя магазин в автомате. — Значит, отобьёмся!

— Но приближается новая орда летучих, — продолжил телефонист, — и у носового орудия нет больше шрапнельных снарядов.

Об этом Юримару решил подумать после. Пусть летят — сейчас куда важнее твари на земле.

«Бергман» в его руках раскалился, обжигая ладони, но это мало волновало Юримару. Пусть хоть до костей прогорят, главное, врага остановить. А они уже взбирались на невысокий бруствер, первые запрыгнули в окоп, началась рукопашная. Люди и каии катались по земле, молотя друг друга до смерти. К стуку пулемётов и стрёкоту автоматов примешались самые непристойные ругательства, какие только можно услышать на войне. На Юримару налетел каии, замахнулся когтистой лапой, метя в лицо и горло. Юримару откинулся назад, врезавшись спиной в заднюю стенку окопа — земля и гравий с железнодорожной насыпи посыпались ему за шиворот. Он выругался самым непристойным образом — и вдавил спусковой крючок в скобу. Длинная очередь буквально пополам перерубил каии, он рухнул ничком, скатился в окоп. Но на его место уже заскочил следующий. Юримару швырнул в него бесполезным «Бергманом» с опустевшим магазином — каии ловко перехватил его на лету. Но это задержало его на секунды, необходимые для того, чтобы выхватить меч. Первым же ударом Юримару отсёк твари ногу. Та рухнула прямо на подставленный клинок, который распорол ей бок и грудную клетку. Крови у каии не было в привычном понимании этого слова — некая субстанция, вроде летучего ихора, образовывала вокруг ран чёрные облачка, которые рассеивались за несколько секунд, как та же кровь только под водой. Поэтому очищать клинок от неё надобности не было. Юримару сунул меч в ножны и подобрал «Бергман». Скинув труп каии с ящика с пустыми магазинами, Юримару бросил туда свой и взял один из последних из ящика с полными.

Но стрелять было уже не в кого. Последних каии добивали прикладами и мечами в окопах. Теперь у него появилась возможность посмотреть на небо. Орду летучих тварей было видно и без бинокля — насколько близко они успели подлететь к бронепоезду.

— Сёса, — приказал Юримару комбату, — отходим к поезду. Укроемся в вагонах, так хоть какой-то шанс будет против летучих каии.

Солдаты подхватили ящики с магазинами и принялись грузиться обратно в вагоны, помогая раненым, забирая убитых. Последних, кстати, было не так и много, что особенно порадовало Юримару.

— Телефониста сюда, — распорядился Юримару, уже в вагоне.

— Здесь есть внутренняя связь, — протянул ему трубку комбат, плечо которого охватывала широкая белая повязка с пятнами крови. — Вы руки сожгли, Юримару-сёса, забинтовать их надо.

— Потом, — отмахнулся Юримару, беря трубку, — сейчас важнее связь.

— Без ладоней остаться хотите, — рявкнул на него комбат. Он вынул из его рук трубку и показал, как зажать её плечом, после чего подал обратно и жестом подозвал медика.

Врач извлёк из своей сумки, украшенной красным крестом, несколько упаковок бинта и баночку с антисептиком. Он взял ладони Юримару в свои, щедро посыпал жгучим белым порошком, стряхнул излишки и быстро принялся бинтовать. В то же время Юримару, кривясь от боли, говорил с командиром бронепоезда.

— Всем орудиям бить по этим чёртовым птицам, разрывными снарядами, шрапнелью, да хоть болванками лупите, лишь бы толк был.

— Снарядов осталось мало, — ответили из трубки, — как и патронов для пулемётов. Так что драться с этими птицами придется, в основном, вам.

— Приготовиться к отражению атаки с воздуха, — приказал комбат. — Пулемёты к дверям вагонов. Остаётесь здесь за главного, Юримару-сёса, я — в другой вагон пойду командовать.

Комбат отдал Юримару честь и быстрым шагом направился к выходу. Не успел он покинуть вагона, как поезд сотрясся от первых залпов орудий. Только когда комбат вышел, Юримару понял, что так и не узнал его имени. Теперь, выходит, может и не узнать.

Летучие каии обрушились на поезд чёрной волной. Они врезались в крышу и стены вагона, пытаясь пробить их. В дерево врезались когти, вырывая куски, стараясь добраться до людей. Солдаты отвечали короткими очередями из «Бергманов». Самые отважные, кто сидел у выхода из вагона с Тип 11 Тайсё, поливали из них налетающих каии. Те, казалось, атаковали их с особенной яростью — уже не первый отчаянно смелый солдат расстался с жизнью, успев в последний миг перед смертью швырнуть ручной пулемёт вглубь вагона. Их прикрывали товарищи, поливая налетающих каии из автоматов, однако твари, словно понимая, кто их главные враги, неизменно целили когтями в пулемётчиков.