Шпионаж под сакурой

— Вы могли бы аргументировать эту позицию, — вполне серьёзно попросил меня Араки.

— Дело в том, — охотно объяснил я, — что пока сижу тут, в Токио, тише воды ниже травы, до меня нет никому дела. Но стоит дать интервью, как мной заинтересуются. Мне совершенно не нужны визиты странных людей, намекающих на русскую разведку. И гадай, очередная ли это провокация вашей контрразведки или же, действительно, люди из Разведупра. Хотя, в любом случае, я бы послал такого товарища куда подальше. Но моей выдачи вполне может потребовать советское правительство на официальном уровне. Я ведь военный преступник, как бы то ни было. А ведь вы меня, вряд ли, станете защищать в таком случае.

— Стану, — хлопнул ладонью по столу Араки. — И пока я военный министр, смогу защитить вас.

— Не столь ты и всесилен, Сада-кун, — покачал головой Мадзаки, становясь на мою сторону, — и я могу привести тебе некоторое количество примеров, начиная с себя. Сколько раз ты говорил, что будь твоя воля, я бы никогда не оказался в отставке. А каков итог, видишь сам.

— Когда ты перестанешь напоминать мне об этом, Дзин-кун, — как-то прямо-таки сдулся Араки.

— Так я тогда уже был тайсё, Сада-кун, — добил его Мадзаки, — а Руднев-сан очень верно оценивает себя. Он отставкой не отделается, Сада-кун, его просто съедят, и костей не останется. Да каких костей, памяти и той не будет, ровно и не жил в этом мире Руднев-сан, а у легендарного Руднева-сёсё было только двое сыновей.

— Думаю, скорее, состряпают легенду о красном коннике, — усмехнулся я, — сгинувшем в Польской войне или на Кронштадском льду.

— Я понимаю ваши резоны, Руднев-сан, — окончательно сдался Араки. Военного министра, видимо, подкосил тот факт, что его друг встал на мою сторону, да ещё и привёл столь убедительные доводы. — Возразить мне вам уже нечего. — Он поднялся из-за стола и мы с Мадзаки последовали его примеру, понимая, что разговор окончен. — Ты не уходи, Дзин-кун, — остановил отставного генерала военный министр. — Я хотел поговорить с тобой ещё немного, а вы, Руднев-сан, оставьте нас.

Я попрощался с обоими и поспешил покинуть дом.

Самым неприятным оказалось, что доставлять меня в театр с той же помпой, как забирали, никто не собирался. Пришлось выбираться самостоятельно. На нескольких трамваях. Так что я едва успел к тренировкам.

Журнал, лежащий перед Бокием был фотокопией с оригинала. Глеб Иванович понимал, что это, скорее всего, какая-то проверка со стороны фон Кемпфера. Хотя какие тут ещё проверки, он и без того почти полностью в его власти. Ведь даже для декораторов мастера Тонга он уже мёртв, а значит, надеяться уже не на что. Однако, Исаак имел на Бокия свои виды, ещё не очень понятные самому Глебу Ивановичу. Пока же он просто усадил разведчика за перевод увесистого тома — лабораторного журнала, по всей видимости.

Работал Бокий над ней несколько часов, быстро отсеяв повторяющиеся записи о том, как прошли испытания чего-то, малопонятного Глебу Ивановичу, ибо обозначалось оно некими терминами, перевести которые он просто не мог. Правда, интересовали Исаака только кристаллы духа, и потому Глеб Иванович сосредоточился на местах в журнале, где упоминались именно они. Прошерстив журнал на этот предмет, Бокий занялся детальным изучением, выискивая наиболее интересные места. И самым интересным оказалась короткая запись, относящаяся к октябрю этого года. Переведя её, Бокий тут же постучал в дверь комнаты, где запер его фон Кемпфер практически сразу по приезду в небольшую гостиницу. Дверь открыл здоровенный эсэсовец, дежуривший по ту сторону, как иногда казалось Глебу Ивановичу, неотлучно. Именно он приносил Бокию еду и провожал в уборную. При этом здоровила ни разу даже слова не произнёс.

— Позови фон Кемпфера, — сказал ему Бокий. — Это срочно.

Эсэсовец закрыл дверь перед носом Бокия, оставив того гадать, придёт Исаак или нет. Однако тот явился спустя не более чем четверть часа. Дверь открылась, и молчаливый эсэсовец впустил в комнату Бокия фон Кемпфера.

— И что вы хотели мне сообщить, Глеб Иванович? — вместо приветствия поинтересовался он.

— Вот, смотрите, — указал Бокий на сделанный им перевод самой интересной записи в журнале.

— Атака на комплекс… — начал читать по диагонали фон Кемпфер. — Каии… «Биг папасы» — название мехов было написано по-английски, верно? — уточнил он и Бокий кивнул. — Так… так… так… А вот это уже интересно. Отряд «Труппа»… доспехи духа… Вы считаете, Глеб Иванович, что название отряда точно указывает на театр?

— Есть ещё несколько косвенных признаков, — заметил Бокий. — Вот тут. — Он указал на место в переводе. — Оперативный псевдоним одного из допущенных лиц — Антрепренёр. Далее, к комплексу проложена ветка метро, и обратная станция с юмором названа Театральной. Ну и более мелкие, — пожал плечами Глеб Иванович, — но их уже можно трактовать как угодно.

— Ну что же, — как будто самому себе кивнул фон Кемпфер, — наш переводчик был менее дотошен, но что с него взять, он же просто работник из посольства, а не разведчик. Не умеет он правильно работать с документами.

— И что вы теперь намерены предпринять, герр фон Кемпфер? — поинтересовался Бокий.

— Теперь, товарищ Бокий, — усмехнулся тот, — вы вернётесь в театр. Надеюсь, сумеете всех запутать…

— Прекратите, Кемпфер, — сжал кулаки Бокий. — Вы же сами знаете, что мне, вашими усилиями, обратно в театр хода нет.

— И всё же вы вернётесь, Глеб Иванович, — жёстко произнёс фон Кемпфер. — Для внесения дестабилизации. Болтайте что угодно, всё равно, не пройдёт и часа, как в театре начнётся такое, что ваше чудесное возвращение с того света уже мало кого взволнует.

— Ловко вы меня подставляете, — усмехнулся Глеб Иванович. — Теперь более-менее понятно для чего я вам понадобился.

— Главное, Глеб Иванович, — усмехнулся в ответ фон Кемпфер, — у вас будет шанс получить пару кристаллов духа.

Исаак постучал в дверь и махнул рукой Бокию, мол, идём со мной. Бокий пожал плечами и последовал за ним мимо молчаливого эсэсовца, закрывшего за ними дверь и так и оставшегося дежурить у неё, хотя стеречь было уже нечего. Разве только фотокопию журнала.

Юримару ждал одну из своих марионеток в ближайшем к мастерской Тонга переулке. Он вызвал оживлённого его тёмным искусством человека, точнее, злобное потустороннее существо, подселённое им в мёртвое тело. И умерший декоратор пришёл на его зов. Он стоял перед Юримару, пустыми глазами глядя на него. Это был тот самый, кому изменил внешность фон Кемпфер. Седовласый самурай снова вгляделся в его черты, стараясь понять, для чего немец приложил усилия. Так и не разгадав тайну, Юримару пожал плечами и вынул из рукава простой металлический колокольчик. Мертвец с лицом Глеба Бокия взял его и положил в карман потёртого жилета.

Глава 10

В день премьеры нас всех снова трясло. Особенно меня с Ютаро, ведь роли у нас теперь были намного больше и важней тех, что нам пришлось играть в «Ромео и Джульетте». Примерно также чувствовала себя и наша дебютантка. Алиса места не могла себе найти и на все попытки успокоить её, казалось, была готова расплакаться. Наконец, Сатоми удалось усадить её за стол и накормить принесённым мной мороженым. Только после этого Алиса хоть немного успокоилась и перестала твердить всем, что не готова к спектаклю и не может выйти на сцену.

Режиссёр Акамицу ходила злая, как оса, при всяком удобном случае нападая на Накадзо. Она постоянно припоминала ему наши с Ютаро отлучки, недобрым словом поминала «подпольные дела», из-за которого мы вечно не высыпались и по утрам, как она говорила, «от нас ничего толкового не добиться» и мы «просыпались только к обеду». Не смотря ни на что, генеральная репетиция прошла по её же словам «достаточно сносно», а лучшей похвалы нам от неё никогда добиться не удавалось.

— Вы ещё не в костюме, Руднев-сан, — схватилась она за голову, увидев меня в коридоре. — Да вы что, с ума сошли? До спектакля считанные часы остались, а вы разгуливаете в таком виде.