Брат теней

Теперь настала очередь Жофре запротестовать. Это предмет асша. В тот момент он был уверен, что все его догадки относительно его находки — правильны.

— Я нашел его в Куа-эн-иттер, Ложе, умершей несколько поколений назад. — Я… я убежден, что это была часть великого камня, асша — сердца Магистра, хотя я никогда прежде не слышал, что такие камни возвращались к жизни после угасания асша…

— Он сохраняет жизнь? — Цуржал задал этот вопрос очень тихо, почти пробормотав его.

В это мгновение Жофре вспомнил, где они находятся, подумал о том, что глаза за стеной вполне могут быть обращены на них. Вместо того чтобы ответить в открытую, он слегка ссутулился, встав так, чтобы камень оказался между их телами, и ослабил пальцы, которыми крепко его сжимал. И он увидел в глубине камня светящуюся точку. Видел ли ее закатан? Или это было какое-то волшебство Шагга?

— Интересно, — прокомментировал закатан. — Он у вас служит талисманом, приносящим счастье.

Жофре сжал губы. Пусть этот офф-велдер утратит интерес к камню, полагая что эта вещь, наряду с прочими, почитается равнинниками, приносит удачу, что она из тех предметов, которые принято носить на цепочке на шее. Очень хорошо, пусть лорд считает, что это талисман, суеверие. Он не поднимал глаз, но почувствовал, что закатану нужно именно это, чтобы этот предмет обесценился в глазах шпионов. Он решился подбросить камень на ладони.

— И знаешь, Ученый, с тех пор, как я его нашел, мне несколько раз выпадала удача. Я его нашел и не хочу от него отказываться.

Он засунул свою находку в складки сумки.

— Человеку моей профессии следует пользоваться любым везением, которое посылает ему судьба.

— Нам посчастливилось, что эта штука не пострадала в недавней переделке. — Закатан повернулся к столу, на котором стоял сканер.

Достав машину из ящика, он поставил ее на стол, а потом слегка присел, чтобы она оказалась у него на уровне глаз, и стал рассматривать ее в разных ракурсах.

Жофре наблюдал за ним с интересом, правда он не понимал, в чем дело, когда Цуржал притрагивался рукой к разным точкам прибора, при этом сверля глазами его поверхность, словно нацеливая на какую-то мишень, подобно дулам торчавших за стенами орудий цсекийцев.

— Насколько можно сказать, не проведя испытаний, прибор, кажется, не пострадал. Что касается испытаний…

Теперь он встал и положил руку на сканер, а потом дернул когтистыми пальцами за тарелочку, располагавшуюся у него на краю. Там была полость с двумя катушками тонкой зеленой проволоки с каким-то особо ярким голубоватым оттенком, намотанных на стержень из другого вещества — тусклого серо-черного цвета.

— З-з-з-значит… — пришепетывание, сопровождавшееся поднятием и покраснением оборки, указывало на то, что закатан взволнован. — Питание… Вероятно, еще один сеанс — и нам понадобится подзарядка. У нас нет возможности экспериментировать.

— А когда состоится просмотр, который хотят устроить цсекийцы? Они могут предоставить энергию, которая тебе нужна? — поинтересовался Жофре.

— Просмотр состоится в ближайшие два дня. Что касается энергии, то надо выяснить. — Цуржал закрыл клапан на сканере. — Это была ошибка, досадная ошибка, что мы потратили сегодня утром столько энергии.

— Мне кажется, ты не мог ответить «нет», — заметил Жофре. — Этот Властитель не их тех, кто мирится с отказом. И прибор ведь работал! Ты же это доказал, не правда ли?

— Работал? Он оживил несколько теней, а мы из-за него чуть не поджарились. Я бы вполне обошелся без таких примеров его пригодности, — выпалил закатан… — Что сделано, то сделано, важно, что ждет нас впереди. По крайней мере, на этот раз они смогут четко обозначить дату, при этом не надо будет забираться в слишком отдаленное прошлое.

Жофре обратил внимание на ту легкость, с которой закатан произносил «мы», «нас». Словно с положения присягнувшего он повысился до ступени кровно поклявшегося. От этой мысли он ощутил такое же тепло, как от камня исша.

Тайнад перебирала пальцами тонкую, как нить, ножку своего бокала. Ее губы сложились в ехидную улыбку, а мысли неслись вскачь. Как Властитель себя вел этим утром: он боится за свою драгоценную шкуру! И с этим червем ей приходится кокетничать, применяя все свое искусство, его надо успокаивать, убеждать, что все вокруг — в полном порядке и бояться ему нечего. Она с удовольствием выплюнула бы ему в лицо вино, которое только что отхлебнула! Нет, надо сдерживать изо всех сил презрение, сдержанность — ее оружие.

— По крайней мере, в минувшие часы ей удалось многое узнать. Как только она сможет заставить этого индюка переключить свое внимание на обследование различных функций своего организма, чтобы убедиться в своей сохранности, она постарается сложить отрывочные факты, которые стали ей известны, в единую картину.

Первое, безусловно, то, что Властитель Цсека ни в коем случае не уверен в неуязвимости своего положения. С тех пор, как они вернулись из старой крепости, она слышала, как отдавались различные приказы, планировались рейды, назывались имена людей, подлежащих казни, заключению или допросу.

Кроме того, поступали доклады. В них говорилось о гнездах заговорщиков, которые оказались опустевшими, когда туда добрались каратели, об исчезновении нескольких лиц, занесенных в списки подозреваемых. Казалось, что неудачное нападение на закатана и его прибор послужило сигналом спрятаться, который распространился быстрее, чем при помощи какой-нибудь системы зеркал или радиопередатчиков.

И с каждым сообщением об очередной неудаче этот человек за столом становился все напряженнее, все немногословнее, все опаснее! Да, возможно, что она действительно неправильно оценила его, даже норка, попавшая в западню, может откусить руку охотника, если тот вовремя ее не отдернет. Смертные приговоры! И теперь в каждый такой приговор включалось несколько имен.

Означает ли это конец хитроумной игры, которую Властитель затеял с закатаном и его прибором? Она в это не верила. Он уже дважды говорил о церемонии и о тех, кого надо было так или иначе заставить присутствовать на ней.

Закатан действительно имел нечто, что можно было лишь увидеть, но не понять — прибор, воссоздающий будущее. Отправляясь на демонстрацию прибора, она была настроена очень скептически, будучи убеждена, что Цуржал не сможет сделать то, что, по его словам, умеет. Однако, если этот его сканер способен лишь на то, чтобы вызвать на мгновение к жизни неясные тени, она не понимает, почему Властитель с таким дьявольским упорством требует, чтобы церемония встречи демонстрировалась на публике.

Она внезапно заметила, что приток офицеров, являющихся с донесениями и отправляемых назад, временно прекратился, а диктатор идет к ней. Он встал со своего места и приближается. Тайнад поставила бокал и немедленно обратила к нему взгляд, полный смиренной радости.

— Прошу прощения, Драгоценная, — протянув руку, он сжал ее пальцы, и таким образом поставил ее на ноги. — Столько неотложных дел, мне жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей такой сцены. Но теперь все устроено, так что у нас появилось время на более приятные вещи. Я еще не показал тебе внутренний сад. Там цветут лангии, и тебе как знатоку всяких ароматов они придутся по вкусу.

Говоря это, он увлекал ее за собой. Жат, который не присутствовал на утреннем неудавшемся сеансе, теперь шел рядом с хозяином. Если все, что говорят об этих тварях, — правда (а она многого о них наслушалась накануне вечером от своей горничной), Властитель хорошо вооружен на случай покушения. Она спросила себя, можно ли заставить это существо разорвать союз с его хозяином, но пока что не собиралась предпринимать каких-либо попыток в этом направлении. Вместо этого она прибегла к речам Дома Драгоценностей, имевшим целью умиротворение: осыпание комплиментами, возвышение патрона не посредством открытой лести, а с помощью более нежных приемов.

Оказалось, что сад находился в сердце этой крепости, между четырьмя стенами, поднимавшимися над ним очень высоко. До нее донеслось журчание фонтана и даже стрекотанье насекомых. Перед глазами мелькнуло какое-то летучее существо, тельце которого было не больше мизинца. Она бездумно протянула руку, и оно село на ее указательный палец, так легко, что Тайнад едва почувствовала прикосновение. А это существо, не то птица, не то насекомое, замахало легкими крылышками, отливавшими сверкающей зеленью, словно инкрустированными сапфирами и золотом. Его красоты оказалось достаточно, чтобы на миг прервать ее мысли.