Черные реки сердца

Спустя много времени, неуверенный, проснулся он или продолжает спать, в полусвете, который мог быть рассветом, сумерками, накалом лампы или холодным, без источника, свечением сна, Спенсер изумился, услышав, как он сам произнес:

– Майкл.

– Ах, ты пришел в себя, – сказала она.

– Майкл.

– Здесь нет никого по имени Майкл.

– Ты должна знать о нем, – заявил Спенсер.

– О'кей. Расскажи мне.

Ему хотелось бы видеть ее. Но перед глазами маячили свет и тень, не было даже расплывчатого силуэта. Он сказал:

– Ты должна знать, если... если собираешься быть со мной.

– Расскажи мне, – поддержала она его.

– Только не возненавидь меня, когда узнаешь.

– Я не так-то легко способна возненавидеть человека. Доверься мне и расскажи. Доверься. Спенсер. Кто это Майкл?

Его голос был прерывистым:

– Умер, когда ему было четырнадцать.

– Майкл был твоим другом?

– Он был мной. Умер в четырнадцать... не был похоронен, пока ему не стало шестнадцать.

– Майкл был ты?

– Обретался мертвым два года... потом я стал Спенсер.

– Это была твоя... это твоя фамилия была Майкл?

Тут он понял, что, должно быть, бодрствовал, не спал, потому что он никогда не чувствовал себя так скверно во сне, как в этот момент. Стремление раскрыться дальше не могло подавляться, хотя такое раскрытие означало агонию. Его сердце билось тяжело и часто, тайны пронизывали его болезненно, как иглы.

– Его фамилия была... именем дьявола.

– А каково было имя дьявола?

– Акблом, – сказал он, выплевывая ненавистные слоги.

– Акблом? Почему ты говоришь, что это имя дьявола?

– Ты не помнишь? Ты никогда не слышала?

– Полагаю, ты должен рассказать мне.

– У Майкла, до того как он стал Спенсером, – проговорил Спенсер, – у него был папа. Как все другие ребята, он имел... папу. Но... не такого, как другие папы. Имя его п-папы было... было... его имя было Стивен Акблом. Художник.

– О Господи!

– Не бойся меня, – взмолился он, его голос ломался, слова отчаяния вылетали одно за другим.

– Так ты тот мальчик?

– Не возненавидь меня.

– Почему я должна ненавидеть тебя?

– Потому что... я тот мальчик.

– Мальчик, который был героем, – сказала она.

– Нет.

– Да, ты им был.

– Я не смог спасти их.

– Но ты спас всех, кто мог последовать за ними.

От звука собственного голоса он дрожал сильнее, чем ранее от холодного дождя.

– Не смог спасти их.

– Все в порядке.

– Не смог спасти их.

Он почувствовал руку на своем лице. На своем шраме. Ощупывающую горячую линию его зажившего рубца.

– Бедный мой, бедный, – сказала она.

Вечером в субботу, сидя на краешке кресла в спальне Евы Джаммер, Рой Миро наблюдал примеры совершенства, которые ему не мог бы показать даже оборудованный самой наилучшей аппаратурой спутник.

На этот раз Ева не сняла атласные простыни и не использовала ароматические масла. У нее был новый – совершенно необычный – комплект игрушек. И хотя Миро был поражен, обнаружив, что такое возможно, но Ева достигла еще больших высот самоудовлетворения и еще сильнее возбудила Роя.

После ночи, посвященной систематизации Евиных совершенств, Рою пришлось набраться величайшего терпения для последовавшего несовершенного дня.

За весь воскресный день спутниковое наблюдение, вертолеты и пешие команды добились не больших успехов в обнаружении беглецов, чем накануне в субботу.

Оперативники в Кармеле, штат Калифорния, посланные туда в связи с откровениями Теды Давидович, сказавшей Гранту, что Ханна Рейни считала это место идеальным для жизни, восторгались красотой ландшафта, окутанного туманом и зимней прохладой. Однако не обнаружили никаких признаков разыскиваемой женщины.

Джон Клек из Оранж-Каунти прислал другой, строго составленный рапорт о том, что он не обнаружил никаких зацепок.

В Сан-Франциско агент, который собирал информацию о семействе Портов, узнал, что они умерли много лет назад, и чуть продвинулся, изучив документы. Он выяснил, что имущество Этель Порт перешло к Джорджу, имущество Джорджа перешло к их внуку – Спенсеру Гранту из Малибу, Калифорния, единственному отпрыску единственного ребенка Портов – Дженнифер. Ничто не указывало на личность его отца и на то, что Спенсер когда-либо носил другое имя.

В углу помещения, в котором размещался центр контроля спутникового наблюдения, Рой говорил по телефону с Томасом Саммертоном. Хотя было воскресенье, Саммертон находился в своем офисе в Вашингтоне, а не в имении в Вирджинии. Как всегда соблюдая меры безопасности, он откликнулся на звонок Роя фразой о неправильно набранном номере, а затем перезвонил ему по надежно защищенной линии, используя скрэмблер, подобный устройству на аппарате Роя.

– В Аризоне одни неприятности, – сказал Саммертон. Он был разъярен.

Рой не понял, о чем говорит его босс.

Саммертон сказал:

– Этот сраный активист думает, что может спасти мир. Видели новости?

– Слишком занят, – сказал Рой.

– Этот мерзавец достал кое-какие свидетельства по ситуации в Техасе в прошлом году, они ставят меня в затруднительное положение. То, что он вытащил из некоторых людей, основательно подпортит нам дело. Поэтому мы должны быстро придавить его и получить свидетельства его причастности к наркобизнесу.

– Постановление о конфискации имущества?

– Да. Забрать все. Когда его семье будет не на что жить и у него не окажется средств для серьезной защиты, он объявится. Так всегда бывает. Но тогда операция прошла неудачно.

«Так всегда бывает», – устало подумал Рой. Но не высказал этого. Он понимал, что Саммертон не оценит его искренность. Кроме того, такая мысль была бы прямым показателем постыдно негативного мышления.

– Дальше, – строго сказал Саммертон. – Там в Аризоне мертвый агент ФБР.

– Такой же настоящий свободный охотник, как я?

– Настоящий. Жена и мальчишка мерзавца-активиста тоже мертвы, их тела лежат в переднем дворике, а он прицельно стреляет из дома, так что мы не можем убрать тела от телевизионных камер. За квартал не подойти. К тому же сосед все снял на видеокамеру.

– Что, этот парень убил собственную жену и ребенка?

– Хотел бы, чтобы так оно и было. Но возможно, выглядит именно так.

– Даже на видеопленке?

– Ты достаточно давно в деле, чтобы знать: фотосвидетельство редко схватывает что-либо. Вспомни видео Родни Кинга. Вспомни, черт побери, фильм Запрудера об убийстве Кеннеди, – Саммертон вздохнул. – Так что я надеюсь на тебя, Рой. Можешь ты сообщить мне хорошие новости, Рой, что-нибудь такое, что развеселило бы меня?

Будучи правой рукой Саммертона, человеком, готовым на самую черную работу, Рой хотел бы сообщить ему о некотором прогрессе в настоящем деле, да не мог.

– Ладно, – сказал Саммертон, прежде чем повесить трубку, – похоже, что сейчас отсутствие новостей и есть для меня хорошая новость.

Прежде чем покинуть офис в Вегасе в воскресенье вечером, Рой решил попросить «Маму» использовать «Нексис» и другие поисковые приборы и к утру сканировать имя «Дженнифер Корина Порт» во всех банках данных всех средств массовой информации, что предлагались им информационными сетями. В последние пятнадцать-двадцать лет выпуски многих ведущих газет и журналов, включая «Нью-Йорк таймс», накапливались с помощью электроники и были доступны для подключения к ним. Предварительно внимательно изучив эти источники, «Мама» обнаружила в них имя Спенсера Гранта только в связи с убийством двух угонщиков автомобилей в Лос-Анджелесе несколько лет назад. Но, может быть, ей больше повезет с поисками имени матери.

Если Дженнифер Корина Порт умерла при каких-то занимательных обстоятельствах или если она имела даже незначительный вес в бизнесе, политике или искусстве, ее смерть должна быть отражена в нескольких влиятельных газетах. И если «Мама» найдет рассказы о ней или обстоятельные некрологи, какое-нибудь ценное упоминание о единственном существующем ребенке может обнаружиться.