Страница 120 из 158
Но все это осталось за пределами интеллекта вице-президента СССР. Отсутствие у него политической проницательности образовало порог отставания — ГКЧП оставалось лишь беспомощно следовать за навязываемыми событиями. Вместо восстановления охранительной (защитной) и воспроизводительной функций страны произошел столь масштабный разлом, после которого СССР не подлежит восстановлению ни за какой сколь угодно долгий период времени и ни под каким видом.
Как их заманипулировали комитетчики, можно легко понять через речь О. Шенина на Всесоюзном совещании КГБ 1991 г., где им говорилось об угрозе со стороны сионизма[731].
И Маршал Д.Т. Язов был также обработан со стороны В.А. Крючкова. Узнали мы об этом много спустя от М.С. Горбачева. Вот что он рассказал: «29 июля 91-го перед моим отъездом в Форос собрались: я, Ельцин и Назарбаев, в Ново-Огарево. (…)
Первым поднял кадровый вопрос Борис Ельцин. „Нужен договор о расстановке сил — как мы себя позиционируем. У меня такое мнение, что президентом СССР остается Горбачев, я остаюсь в России, а по премьер-министру надо договориться“. Я уже давно хотел предложить Назарбаева. (…) Тут Назарбаев говорит: „Я готов пойти премьером Союза, если не окажусь мальчиком для битья. Если будут реальные полномочия“. Я говорю ему: „Именно так. Мы знаем тебя“. Вот, собственно, так „обменялись“. Дальше пошел разговор о том, что у многих ключевых людей на госслужбе пенсионный возраст — их надо отправить на пенсию, а от некоторых надо избавиться. И фамилии назывались: Крючков и Язов. Других не могу вспомнить, но эти точно назывались. Вот и понадобился им ГКЧП. Крючков бедного Язова этими сведениями и дожал.
— А как Крючков узнал-то об этом? Что, слушали президента в его резиденции?
— Все места, где работает президент, высшие руководители, охраняются службой безопасности. Поэтому все передвижения известны. И поскольку об этой встрече было известно, дали поручение — подготовиться. Было обычное обслуживание, выходили поесть, потом продолжали разговор. Так вот вся эта встреча была записана. (…)
Ельцина словно подмывало, он выскакивал на веранду все время. Вот это звериное чутье опасности у него присутствует. Я говорю: „Что ты мечешься?“ Он: „Такие разговоры идут!“ (…)
Язов долго упирался и не хотел связываться с ГКЧП, а Крючков додавил его — дал кассету послушать. И Язов сразу стал обиженный»[732]. Добавим к этому, что именно Язов стал первым каяться в том, что он сделал что-то против М.С. Горбачева.
Задача с Б. Пуго была непроста. Он был искренне убежденным коммунистом, из числа тех, кого в печати называли мягко «твердолобыми», с проклятиями и угрозами. Но он был председателем КГБ в непростых условиях Прибалтики. Он был министром второго по информированности силового ведомства. Он много знал, и его следовало обработать быстро — так, чтобы не успел проанализировать все плюсы и минусы, и твердо — в лоб, чтобы не выбыл раньше времени из четко расписанной для него роли. Б. Пуго посещал М.С. Горбачева в Форосе 16 августа. О чем они говорили, теперь уже мы никогда не узнаем.
Для большинства ГКЧП происшедшее выглядит именно как выполнение обязанностей, возложенных на них, и исполнение приказа, данного Президентом СССР, включая самого вице: «Логично выглядит утверждение Янаева, который суть переговоров изложил так: „Группа руководителей попросила Президента навести порядок“. На что он ответил: „У меня есть заместитель Янаев, пусть он и наводит порядок“.
(…) При анализе действий Янаева создается впечатление, что происходящее он воспринимает не как заговор, а как выполнение указаний Президента… По мнению многих, кто знает Янаева, он всегда избегал риска и по складу своего характера не способен не то что возглавить заговор, но даже войти в число заговорщиков. Он, видимо, просто не представлял, что его действия вдруг будут объявлены заговором. Его подставили»[733].
Как успешно удалось разрешить программу для B.C. Павлова, мы расскажем ниже, когда это довольно быстро открылось.
А.И. Лукьянов всегда и во всем поддерживал все начинания М.С. Горбачева. Тот, в свою очередь, всегда и во всем поддерживал и самого А.И. Лукьянова. Какие бы вместе преступления они ни совершали, они всегда шли рука об руку и нуждались друг в друге. Потому А.И. Лукьянов мог смело пускаться в любую авантюру вместе со своим «соратником» — он всегда мог надеяться на то, что М.С. Горбачев поможет ему. Он не учел тот фактор, что руководят еще и самим М.С. Горбачевым и что «Сам» может попасть в такой капкан, откуда выбираться придется в одиночку («Боливар двоих не вывезет»). Старый провокатор просчитал не все… Да, он всегда был вдвоем с М.С. Горбачевым, но в той операции это не играло никакой роли. А.И. Лукьянову и хотелось бы дистанцироваться от всех, но это никак не удавалось.
Точно в таком же положении очутился и вечный ближайший помощник генсека В.И. Болдин.
П.С. Грачев был выбран из тройки кандидатов: он, В. Ачалон или А. Лебедь. Его роль закладывалась еще на стадии разработки сценария ГКЧП. В КГБ его тонко обработали, показали замысел операции, была внушена его роль, причем под таким углом зрения, чтобы он уже сам потом разбирался, чьи приказы и как ему выполнять, а чьи игнорировать. Его склоняли к варианту, что Д.Т. Язову надо пускать пыль в глаза и только демонстрировать подчинение, а команды Б.Н. Ельцина — исполнять на самом деле. Как офицер, «верный присяге», он активно участвовал в совещаниях у министра и предлагал самые крутые меры. о которых потом по телефону докладывал Президенту РСФСР. И в любом случае он — молодец! В том случае, если верх берет ГКЧП — «Я первым окружил гнездо сопротивления»; если же побеждает Б.Н. Ельцин — «Я первым к вам пришел на помощь».
Кто был еще? Может быть, мы забыли А. Ивашко? Все же замгенсека! Нет, мы помним, что он был в больнице. И таким образом не выбывал из игры совсем, но был на подстраховке.
Министр иностранных дел A.A. Бессмертных отдыхал в Белоруссии, ходил по лесу, собирал грибы. Его нашли, тут же оказалось, что где-то на трассе оказались машины, и на самолете доставили в Москву, как был в джинсах и куртке, он оказался в Кремле. Все в кабинете были уже хорошо под градусом, кроме P.A. Крючкова, который протянул бумагу с Заявлением ГКЧП и сказал, что надо ее подписать. A.A. Бессмертных сказал, что тогда про международные дела можно будет забыть. Дипломатия часто прибегает к уловкам. Помогла она и на этот раз. В.А. Крючков поднял трубку телефона и сказал: «Бессмертных отказался». Некоторые полагают, что разговор был с Михаилом Сергеевичем. Но нас гложат сомнения.
Наши слова о том, что были непосредственные контакты на вербальном уровне, когда шла обработка обычными словами, совсем не исключают того, что могло быть использовано пси-оружие либо любые другие технические, медикаментозные, сильнодействующие, гипнотические и прочие средства воздействия. Просто тут я совсем не специалист, а судить на основе газетных материалов затруднительно. Но и не упомянуть я здесь об этом не могу. Во всяком случае Г.И. Янаев описывает то свое состояние как полное беспомощности[734].
Надо сказать, что и В.А. Крючков полагал, что для него тоже все обойдется вполне удачно. Для этого суфлеры приготовили успокоительную версию: «Пострадают все, кроме вас. Вы нам еще нужны». По методу аналогии можно сделать предположение, что В.А. Крючкову говорили, что его отправят в отставку за то, что не заметил заговора. Накануне из-за разыгранной неудачи с Вильнюсом Ф.Д. Бобкова отправили в отставку. Обошлось ведь? Обошлось. И для В.А. Крючкова будет то же самое. И лишь потому, что эта затеянная чехарда должна была вроде бы отвечать его целям, он и приступил к игре. Могло быть так, что о том, что и ему предстоит оказаться в СИЗО, он узнал уже в конце «спектакля» вместе со зрителями. А могло быть и так, что он предусмотрел угрозу своей личной безопасности и знал личный канал ухода из-под удара.
731
«Я считаю, что нынешнее время для страны — просто опасное время. Речь идет о смене строя. Здесь других проблем нет. Одна часть считает, что страну надо удержать на позициях социалистического выбора. А вторая часть, сформировавшись, достаточно укрепившись, тянет — причем тянет очень высокими темпами — к полнейшей капитализации. С учетом этого, естественно развивается экономика, когда одни хотят одного, другие хотят другого. Одни думают, как стабилизировать ситуацию в экономике, а другие делают все для того, чтобы был развал, и используют самые различные варианты, в том числе и еще не устоявшееся рабочее движение. В конце концов это все ведет к падению и развалу.
(…) Все те, кто хотел бы помочь нам и мог бы помочь, они все в недоумении от того, что творится и кому помогать. Кому давать? Центру? России? Грузии? Прибалтике? Кто потом вернет? С другой стороны, есть силы, которые не собираются помогать. Их устраивает наш развал, и они со всех сторон лезут во все дыры и диктуют нам, как себя вести в Прибалтике, что надо делать в Молдове, как надо вести себя в Грузии, и дают, на их взгляд, полезные рекомендации по всем другим вопросам. Мало того, что эти рекомендации словесные, они же все эти программы и финансируют. Причем финансируют программы дестабилизации. Это специальные программы, в том числе и забастовочные движения. Я уже не говорю о том, что страна наводнена посланниками разных мастей. Кто только к нам не ездит, где только не бывает. Даже иностранные граждане состоят в наших комитетах, занимаются вопросами всевозможных политических требований. Что это — порядок? Что это — государство? Ясно, что это уже очень больное государство. Ясно, что порядок уже нарушен. Конечно, нужны особые меры. Я думаю, что у чекистов тут есть задача, которую, я полагаю, надо было бы решать, потому что сейчас должно быть как можно больше легализованной информации о том, кто и кого финансирует, кто и кого снабжает всевозможными программами. Я думаю, что какое-то просветление у людей появляется, когда они официально видят, что происходит.
Если посмотреть, как у нас внешние сионистские центры и сионистские центры Советского Союза сейчас мощно поддерживают некоторые категории и некоторые политические силы, если бы это можно было показать и обнародовать, то многие бы стали понимать, кто такой Борис Николаевич и иже с ним. В целом РСФСР становится фактором большой нестабильности, так, как вы помните, мы когда-то начинали с Прибалтики, потом говорили о Закавказье. Теперь уже Россия идет с требованиями о департизации, о ликвидации совмещения должностей. Сейчас явно направлена работа на выбивание кадров. В конце концов все делается для того, чтобы ликвидировать Советскую власть как таковую. Потому что проект Конституции, который готовят господин Румянцев с господином Ельциным, — это не советская Конституция, это Конституция монархического государства. (…)
Впереди выборы президента. (…) Если мы проиграем на этом этапе и съезд, и выборы, то ясно, что мы идем к структуре совершенно не советской.
Таким образом, если говорить об экономике, о политической стабилизации, без чего невозможно развитие экономики, то что все-таки может стабилизировать? Я сторонник только одного решения. (…) Я без чрезвычайного положения не вижу нашего дальнейшего развития, не вижу возможности политической стабилизации и стабилизации экономики. Правда, некоторые сразу представляют себе, что режим чрезвычайного положения — это только танки, БТР и войска. Ничего подобного — соблюдение Конституции Советского Союза и соблюдение законов Советского Союза. У нас есть правоохранительные органы, существуют в Конституции эти структуры. (…) Если бы умели правильно организовать работу и если бы этот режим был провозглашен на самом высоком уровне, то, конечно же, была бы возможность привлекать тех, кто систематически, на протяжении длительного времени нарушает Конституцию СССР. А вообще, если не привлекать за нарушение Конституции СССР, тогда я не понимаю, что тогда это за государство! Это — не страна, где можно спокойно нарушать Конституцию. (…)
Есть четкая программа развала партии. Есть очень крепко сформированные группы, которые занимаются этими вопросами. Занимаются уже не один год. Не зря у нас появились различные „демократические платформы“, а теперь появились и „коммунисты за демократию“. Все делается для того, чтобы развалить, разбить партию на куски. Выгодно это, конечно, потому, что, в какой бы сложной ситуации партия сейчас ни была, как бы ни пострадала на этом этапе, все равно это пока еще единственная структура, которая может взять ситуацию в руки и оказать помощь тому, чтобы стабилизировать политическую и экономическую обстановку в стране.
А это многим не нужно. Потому и делают все для того, чтобы ее развалить. (…)
Сейчас нужна корректировка этого курса, который мы приняли уже в 88–89–90 году, и думаю, что мы должны объявить обновленную концепцию: и политическую, и экономическую. Если мы это сделаем, если нам удастся выйти на решения, которые позволят соблюдать Конституцию СССР и законы СССР, тогда можно говорить, что впереди есть перспектива улучшения.
Если этого не сделаем, история нас вряд ли оправдает. Мало того, что народ поставим в еще более тяжелое положение, мы и себя похороним на многие годы. Я не хотел бы, чтобы вы и я участвовали в этом деле, поэтому готов вместе с вами идти вперед для того, чтобы дело шло!» (Гарифуллина Н.Х. Тот, кто не предал. М.: Внешторгиздат, 1995).
732
Горбачев М. в беседе с Муратовым Д. Ребрендинг СССР. Новая газета. 2006, 14–16 августа. № 61. С. 16–17.
733
Красное или Белое? (Драма августа-91: факты, гипотезы, столкновение мнений). / Сост.: Доброхотов Л.H. и др. М.: Терра, 1992. С. 335.
734
Янаев Г.И. «Мужики были совершенно беспомощны». // Общая газета. 1996, 15–21 августа, № 32. С. 2.