Страница 53 из 96
К этому добавлялись и наглядные спектакли: то демонстративный разворот Ельцина на XXVIII съезде КПСС; то сжигание партийного билета режиссером М. Захаровым, тут же зафиксированные телекамерами; то убойный ответ Р. Медведева на провокационный вопрос в «Аргументах и фактах» о том, что вся-де КПСС виновна за все беды в советские годы, и т. д. и т. п. — все било по сознанию, раскалывало партию и остальную часть общества, приводило к выходу из партии.
Лозунг «Народ и партия — едины!» давно уже трещал по всем швам и никак не соответствовал действительности. В апреле — мае 1990 года подняли зарплату аппаратчикам — жизнь-то дорожала, — опять крики недовольства, причем явно тех, кто не кормился с опустевших прилавков.
М. С. Горбачевым был доведен до своего наивысшего совершенства принцип «Разделяй и властвуй!». В то время как ученые предпочитали ничего этого не замечать и между тем подхалимски называли все «подлинно научным подходом к управлению»! Чего стоят все эти доктора наук?
Была выпущена книга — сборник статей «Самый худший внутренний враг» [3.58]. Название-то взято не откуда-то, а у Ленина. Собрано 59 материалов из газет, в основном из «Правды», «Советской России», «Социалистической индустрии». Обратите, пожалуйста, внимание на названия газет — это не «Огонек», не «Аргументы и факты», не какие-то небольшие демократические газетенки. Это — газеты, которые сохранили и имеют исключительно коммунистическое реноме, они были рассчитаны на рабочую аудиторию. К многим миллионам экземпляров газет добавили немного — всего-то 100 000 — книг.
Один только ответработник ЦК Леон Оников опубликовал около 20 статей в центральных газетах [24. С. 10, 61]. Думаете, он там хвалил аппарат, к которому все время принадлежал сам? М. С. Горбачев позволял себе еще и поиздеваться над людьми. В ходе визита в Красноярск, во время доклада первого заместителя председателя исполкома крайсовета — начальника планово-экономического управления Ю. Абакумова он прервал его: «М. С. Горбачев: (…) чем же у вас занимался крайисполком?
Ю. К. Абакумов: Мы сражались…
М. С. Горбачев: Как же вы сражались, если нет среди вас ни одного «погибшего»? (Оживление. Смех)» [3.59. С. 1].
Много сидит в зонах — значит, полицейское государство. А нужно во что бы то ни стало сделаться правовым! Депутаты отвергли самоубийственный план «500 дней» — ретрограды, не хотят, чтобы народу было хорошо!
Был быстро запущен миф о том, что аппарат-де сопротивляется благим для всего населения реформам — и от этого у кого хочешь опустятся руки. Прежде всего у тех, кто еще был на что-то способен. Парализована была всякая контрдеятельность. Была ли проведена контроперация «Тихий саботаж» в ответ на давление или нет?
Советологи писали, что саботировать начинали еще нововведения Ю. В. Андропова. Так, «андроповед» С. Биалер (Bialer) в книге «Советский парадокс» (вся книга посвящена такому действительному парадоксу: СССР имеет войска за рубежом, но при этом не в состоянии прокормить собственных граждан) сообщал: «Зимой 1983 года в Москве я узнал о двух эпизодах, связанных с сопротивлением инициативам Андропова в плане проведения экономической реформы и его новаторским идеям относительно чиновничьего аппарата. Местный партийный аппарат, в основном районные секретари, которые составляли превалирующее большинство в партийной машине, забросали ранней осенью Центральный секретариат партии письмами, выражавшими неприятие изменений в политике партии и стиле работы. Их основной аргумент сводился к необходимости учета опасности международной ситуации, что требует заниматься экономической мобилизацией, а не включаться в экономическую реформу или менять стиль работы партии. Второй инцидент связан с обращением, переданным Андроповым на места, в котором говорилось, что он не потерпит формального отношения к экономическим реформам и требует от чиновников ответственности за порученное дело, а те, кто не согласен с такой постановкой дела, не должны удивляться, обнаружив себя однажды без работы. Эти эпизоды, как, возможно, и многие другие, раскрывают нежелание чиновников на местах что-то менять» [3.60. Р. 96–97].
Еще в августе 1985 г. на совещании в ЦК прозвучал тезис о «тихом саботаже линии партии со стороны отдельных руководителей» [17. С. 70].
Постоянная риторика насчет того, что реформы М. С. Горбачева по развалу сверхдержавы вызывают сопротивление бюрократии, помогла потом тем, кто планировал «август-91». Им достаточно было указать в своих рекомендациях: события должны будут выглядеть в глазах общественного мнения так, как будто речь идет о пике недовольства политических консерваторов. Советологам было легче увидеть эту тенденцию. С. Старр (Starr) в своей статье «Меняющийся характер перемен» указывает: «Нужно заметить, что даже самые ограниченные реформы могут вызвать сопротивление (…) со стороны управленческо-бюрократического аппарата. Именно на него ополчился Горбачев в самой резкой из своих речей. Пожалуй, ни один советский руководитель, кроме разве что Сталина времен массовых репрессий, не предпринимал подобной атаки на служащих собственного правящего аппарата. Судя по тому, что в 1987 году было уволено 10 тысяч милицейских работников, при Горбачеве основным объектом принуждения стал государственный аппарат» [3.61. С. 43].
Во время выборов зимой 1988/89 г. одним из первых начал атаку на аппарат некий юрист из Ленинграда: «На решающем предвыборном собрании мне выпал неудачный жребий: я должен был выступать с изложением своей предвыборной программы предпоследним. Было уже около полуночи, когда очередь дошла до меня. Все устали от выступлений и ответов на вопросы предыдущих девяти кандидатов. (…)
И тут я вспомнил, как начинал многие свои выступления Мартин Лютер Кинг. «У меня есть мечта!» «I have а dream!» — говорил он и далее объяснял, в чем она состоит.
Я так и начал свое выступление: «У меня есть мечта, что следующие выборы будут организовывать не структуры компартии, а сами избиратели и их объединения…» [30. С. 46–47].
Фигуры помельче также пользовались таким приемом достаточно примитивно, но стоило только на митингах покричать (да погромче!), что его обижают, как тут же была гарантирована «зеленая улица» и хор голосов в поддержку. Вот, например, некий человек из их числа, но только всеми забытый: В. П. Миронов, 1949 года рождения, русский, юрист и журналист. С 1980 г. работал следователем Московской транспортной прокуратуры, затем инспектором комитета народного контроля Калининского р-на г. Москвы. В 1988 г. исключен из КПСС за то, что на партсобрании назвал фамилии членов бюро РК КПСС, злоупотреблявших служебным положением. Создатель и главный редактор бюллетеня «Хроника борьбы кандидата с аппаратом» (в ходе избирательной кампании 1989 г. по выборам в народные депутаты СССР). С первого захода ему это не удалось, но потом был поддержан и в марте 1990 г. избран народным депутатом России и Моссовета.
Народ стал на сторону таких «страдальцев» еще и по одной простой причине. Активная часть населения давно ждала такого момента, ибо о партаппаратчике, вообще о начальстве сложилось далеко не самое лучшее мнение: «Сравним двух одинаковых по способностям коммунистов-руководителей в государственном аппарате и в партийном. Работник госаппарата, предположим, директор завода, прежде чем занять свой пост, работал рабочим, заканчивал технический вуз, затем снова учился всю жизнь своему делу, неспешно набирался знаний и опыта при подъеме по служебной лестнице. Причем не учиться он не мог и не может, поскольку, во-первых, порученное ему дело его учит само, во-вторых, если дело не изучать, то карьеры просто не сделаешь.
Второй руководитель — работник партаппарата, допустим, секретарь райкома. Возможно тоже учился и окончил какой-либо вуз, но само по себе это было бесполезной потерей времени, поскольку кончить вуз и не работать по специальности — это в несколько лет потерять все знания, которые вуз дает. Начал работать в комсомоле, озвучивая в речах на собраниях передовицы из «Правды», затем в райкоме КПСС выучил, что все предприятия и организации в районе работают хорошо, если в их отчетах все цифры более 100 %, и плохо — если менее 100 %. Стал первым секретарем райкома и по своему статусу — начальником всех руководителей района.