Земля обетованная

Лао Лао взяла другой пульт дистанционного управления – коллекционирует она их, что ли? – и отключила телевизор.

– Вот это новость! – сказала она, глядя на меня и качая головой. – Новый ухажер не только старый подонок. Он к тому же и мертвый старый подонок.

Находиться вне мира живых – не такая уж плохая новость. Теперь я знал, что копы – настоящие копы, такие как близнецы Тики и белокурый полицейский из бакалейного магазина – уже не станут в поисках меня рыскать по улицам. Теперь мне надо будет бояться только людей Маккендрика и Стэпа. Первые, в чем я успел убедиться, хотели меня убить. Последние, скорее всего, освободили меня незаконно, надеясь освежить мою память в отношении событий, происшедших двадцать три года назад, либо повесить на меня новое преступление.

Казалось невероятным, что я одержу победу над этими двумя командами. Ведь у меня не было никакой поддержки (за исключением помощи), не было информации, настоящего оружия. Я мог истратить двадцать тысяч долларов на «узи» или другую подобную игрушку и начать жизнь по образцу киношных персонажей Клинта Иствуда. Но это было неправильно. Не мое. Более того, мне стало казаться, что я привыкаю к новому веку. Нынешние люди не сильно отличались от прежних. Они просто стали чуть более жалкими и трусливыми. И излишне полагались на неодушевленные предметы и туманные процедуры, подсказывавшие им, как поступить. Когда я был копом и слышал, что кто-то совершил правонарушение, все было просто. Я ехал в тот дом, стучал в дверь, смотрел преступникам в глаза и громко спрашивал: «Ну?»

Все это я уже обсудил с Элис. То, что она сказала, подтвердило мои впечатления. В этом мире, прежде чем приступить к работе, включали компьютер, искали нужную информацию и слепо ей следовали. Думать не надо, делайте, как написано. Поступайте, как вам укажут. Мне показалось, что это девиз нового века, и я подумал, что мне повезло: осталось маленькое пространство, в которое пещерный человек может бросить зажженный фитиль. У предсказуемых людей имеются предсказуемые слабости, и этим надо воспользоваться.

Была и другая отличная новость. Элис сказала, что никому не ведомо, кто она такая. Ясно, что она права. Если бы Стэп или Маккендрик знали адрес Лао Лао, то явились бы сюда, пока я спал, с оружием. Даже почтальон не приходил, жаловалась Лао Лао своей внучке.

Правда заключалась в следующем. Здесь, на третьем этаже тесной квартиры бабушки Лун, пропахшей мертвыми лягушками и бог знает чем еще, доносившимся из китайской аптеки, мы были в безопасности.

Возможно, Элис и тот, кто стоял за ней, хотели, чтобы мы здесь оставались. Я изо всех сил старался понять, доверяю я ей или нет. Проще всего было бы сказать: нет. Она так медленно рассказывала свою историю, что я знал: многое еще не сказано. Была ли причина для такой сдержанности, этого я не знал. Может, в жизни Элис есть куда больший секрет? Я не мог отделаться от факта, что в ту ночь на Оул-Крик она чувствовала себя как дома и ко всему была готова, а ведь прошло всего несколько часов с тех пор, как меня выпустили из Гвинета. Или, если выразиться точнее, из «коррекционного заведения Маккендрика».

Мой отец всегда говорил, что не следует волноваться из-за проблем, которые ты не в состоянии решить. Он был прав. Надо было мне его больше слушать. За прошедшие три дня в меня стреляли, инсценировали казнь, а теперь по телевидению публично объявили мертвым. Через некоторое время человек становится невосприимчивым к таким вещам. Элис спасла меня от иглы очкастого доктора. Увезла от людей Маккендрика с Оул-Крик. Какие бы секреты ни были спрятаны в этой умной молодой головке, я не хотел подвергать опасности ни ее, ни старенькую Лао Лао.

А для этого придется поработать.

Еще раз посмотрев новости с помощью волшебной серебристой коробочки Лао Лао, я пошел в спальню – якобы подумать. Пока я спал, Элис сходила в магазин и купила мне одежду: хлопчатобумажные штаны, две рубашки и другие практичные вещи, о которых не забудет любая женщина. Я оделся, посмотрел на себя в зеркало и удивился тому, что увидел: на меня смотрел мужчина среднего возраста, не толстый, но и не худой, ничем не примечательный, одетый так, как и положено в двадцать первом веке. Мой вид не бросался в глаза, и Элис, умная, красивая Элис, все для этого сделала.

Через некоторое время я спустился вниз и присоединился к ней. Было шесть часов вечера. Из крошечной кухни, притиснутой к ванной комнате, доносился восхитительный запах китайской еды. Лао Лао суетилась около котелка. Вскоре она пришла с двумя тарелками лапши, мясом и овощами, поставила их перед нами и сказала:

– Даже мертвые люди хотят есть. Мне сейчас надо спуститься вниз, поработать. Я нужна старому Фреду.

Я попробовал еду и на мгновение лишился дара речи. Вкус был полон всеми оттенками и ароматами, которых меня методично лишали в тюрьме. Мне хотелось положить еду в коробку и унести ее с собой, чтобы понюхать, когда станет жалко себя. Впервые подумал, что новый век не такой уж и плохой.

Когда голос ко мне вернулся, я сказал:

– Люди. Она назвала меня «люди». Не подонком. Я делаю карьеру.

Элис кивнула. Она успела сбегать в парикмахерскую и подстричься. Женщины часто это делают, когда им нечем заняться.

Или – я возненавидел сам себя за новое подозрение – либо когда тайно встречаются с боссом.

– Она не такая плохая. Вырастила меня, когда всем остальным не было до меня дела.

– Как же это случилось? Ты умна, красива.

– Бирс…

– Я в самом деле так считаю.

На Элис была свежая белая полотняная рубашка и бежевые слаксы. Почти деловая одежда. Со стороны ее можно было принять за гида или за администратора. При разговоре вы повысили бы ее статус до аспирантки. Волосы были чистыми и блестящими, продолговатое лицо интриговало восточной изюминкой. Такой интересной женщины я давно не видел. Что-то случилось с Элис Лун, и мне хотелось узнать, что именно.

– Откуда приехал твой отец? – спросил я.

– На корабле.

Непреклонный взгляд сказал мне, что ничего другого она мне не скажет.

Я указал на маленький шрам над ее левым глазом.

– А это?

– Что «это»?

– Шрам.

– А… шрам. Подралась. С мужчиной, естественно. Я не опущусь до драки с женщиной.

Я ждал подробностей. Когда она увидела, что эту тему я не оставлю, то развернулась и пошла наверх, в спаль НЮ, и вернулась с еще одной фотографией. Она была сделана не так давно. Я повернул снимок и увидел на обороте дату: пять лет назад. Снимок запечатлел подростка на берегу. Похоже, в Гринпойнте. Океанская вода прекрасного синего цвета. Такими же синими были ее полосы, хотя не сказал бы, что это красиво. Я узнал Элис Лун, другую Элис, хотя, возможно, в ней до сих пор жил этот подросток.

Она была страшно худой: из-под потрепанной футболки выступали ребра, джинсы висели на костлявых бедрах. Жесткость была везде – в бровях, ушах, носу. Хуже всего то, что она смотрела в камеру с выражением лютой ненависти. К самой себе, естественно, ни к чему другому.

Я положил фотографию на стол лицом вниз.

– С прошлым покончено. Удивляюсь, что ты не наделала тогда себе больше татуировок.

– Ненавидела иголки, – сказала она. – Поэтому сделала только одну.

– Знаю, – заметил я.

– Ох!

Похоже, она забыла, что разделась передо мной в спальне на Оул-Крик в ту первую ночь. Да мне и самому казалось, что это было давно.

– Так что изменилось?

– Повзрослела. Надоело просыпаться больной, холодной и бедной. Что до бедности, то здесь мало что изменилось. Но, по крайней мере, могу работать, хотя это всего лишь работа за стойкой бара в мини-юбке.

– За последнее время ты сделала немного больше.

Она улыбнулась и ловко подцепила палочками лапшу. Лао Лао предусмотрительно положила мне вилку и ложку.

– Да, Бирс. Мне помогла бабушка. Пришла ко мне под конец. Наплевала и на то, что дело зашло далеко, и на плохую компанию, и на мое глупое, эгоистичное и агрессивное поведение. Забрала меня из больницы и взяла на поруки.