Страница 8 из 10
Призрак крушения столь тщательно выстроенного мира, привычного и единственно возможного уже не таился по темным углам - он властно выступал из тени. Лишая мужества, разрывая душу, иссушая разум в бесплодных попытках поиска,… нет, не выхода из немыслимого положения, а хотя бы причины случившегося.
"Потянешь за стебель, оборвешь течение соков истины. Докопаешься до корней - обретешь истину целиком", - голос Владыки, воспоминание об одном из бесчисленных уроков, прозвучал в сознании Верховного Хранителя Ума столь явно, что чуть не превратил в прах успехи в излечении Недреманного Ока.
"Неужели все эти дни я тянул за стебель? Как глупейший из подмастерьев… - кратко озаренный светом мудрости Владыки, разум Хранителя преисполнился теплом и благодарностью. - Спасибо, Учитель!"
Часть этого тепла досталась и Совести, доверившемуся рукам и искусству целителя. Око вздрогнул и открыл глаза в тот момент, когда Ум снял руки с его головы.
- Благодарю вас, и… вновь прошу простить мою несдержанность, - речь исцеленного текла ровно, а лицо больше не отражало напряженную борьбу с болью, - если это возможно.
Выразив согласие коротким кивком, Хранитель не сдвинулся с места, погружая разум в воспоминания о мельчайших деталях неудачного ритуала. Но, на этот раз, он двигался не от начала к концу, а от финала к самому моменту прибытия в Зал Замещения. Двигался, отбрасывая явное и заметное, сконцентрировавшись на деталях - самых малых и несущественных. Восстанавливать пришлось все: колебания воздуха, длину языков пламени в светильниках…
Он стал Залом, заполнив сознанием пространство, касаясь каждой трещины в камне, каждой раковины в бронзе, малейшей неровности дерева и неравномерности плетения ткани. Не осознавая того, Ум сделал шаг, затем - второй… шаги становились шире, и вот уже он описывает расширяющуюся спираль от центра зала, останавливаясь над каждой вещью, мельчайшим элементом интерьера и декора. Впитывая все то, что вещи могли рассказать о событиях недавнего прошлого.
Честь и Совесть старались не мешать работе товарища, будучи обременены иными обязанностями, важнейшие из которых - поддержание жизни в оболочке Владыки, и выматывающая зарядка артефактов. "Все для армии! Все для победы!" - обычный для роденийских глашатаев призыв звучал сейчас как нельзя актуально. С каждым новым шагом Верховного Хранителя напряжение в зале нарастало, начав, в конце концов, чувствоваться почти физически.
Понимая, что не просто присутствуют при действе, смысла которого они пока не осознавали, но ощущали его важность, казалось, не только разумом, но и порами кожи, два адепта Триады старались не вставать на пути Ума, ловко избегая не только столкновений, но и прикосновений, инстинктивно опасаясь, что растущее напряжение будто молния найдет дорогу от плоти к плоти, и тогда…
Представлять что будет в этом воображаемом "когда" не хотел ни один из них.
Хранитель Ума разматывал клубок воспоминаний места, силясь найти тот узелок, что - "Был! был! был!" - постоянно ускользал от внутреннего взгляда, словно размытое, полустертое почти до нечитаемости место на старинном свитке. Словно маленький камушек - "Плоский такой, с дыркой посередине… и нацарапанной по кругу надписью…" - в невысокой и бледной весенней траве.
"Камушек в весенней траве - оброненный, и так и не найденный тобой…"
- Видишь этот камень? - спросил откуда-то из-за спины голос Владыки.
- Да, Учитель! - казалось бы, откуда взяться щенячьим ноткам у битого жизнью и супостатами военного лекаря пластунской кампании? Так нет же… он только что не повизгивал от восторга.
- Возьми стилос, и нацарапай на нем свое имя. Так глубоко, как сможешь.
"Да, я смогу! Я насквозь процарапаю этот камень, если того хочет Учитель!"
Мерзкий скрип металла по камню, гримаса напряжения. Вот-вот, и между губ появится высунутый от усердия кончик языка…
- Это твое имя? - Владыка, казалось, сомневался.
- Да, Учитель, это мое имя… - с горячностью подтвердил бывший разведчик.
- А теперь выбрось камень. Просто размахнись, и выбрось… В траву.
Камень вылетел из сильной руки с легким свистом и устремился к еле различимому горизонту. Сердце сжала невидимая мохнатая лапка предчувствия…
"Что я наделал?"
- Как тебя зовут, ученик? - горечь и усталость звучали в этом вопросе.
- Меня… я… я не помню… - ужас и понимание наполняли ответ.
- Хочешь вернуть свое имя? - вкрадчивость слов прошла мимо ученика, смысл произнесенного казался сильнее любого искушения.
- … х-х-очу. Хочу! - сорвался он на крик.
- Тогда ищи камень. Иди и ищи, а я буду ждать тебя здесь. Столько, сколько потребуется.
Как он бежал… так, как не бегал от локрийских охотников, вынося на себе "языка", преследуемый лаем псов-людоедов, с двумя последними зарядами в кристалле.
"Один - пленнику в лицо, чтобы наверняка, второй - себе под челюсть, чтобы не опознали…"
Он ползал на четвереньках, ощупывая руками молодую весеннюю поросль, стирая колени, обдирая пальцы об острые кромки стеблей не набравшей полной силы травы. То тут то там натыкаясь на странные предметы: соломенную куколку в широкополой шляпе, бронзовую свистульку-птичку, костяной нож - десятки и, казалось, сотни ненужных ему вещей.
Ненужных, но притягивающих взгляд, заставляющих поднять с земли, вглядываться,… разбирая закорючки знаков разных алфавитов, покрывавшие поднятые предметы. Разбирая и не понимая смысла написанного - чужого, по ощущению, а порой - чуждого до болезненных спазмов в животе. Отбрасывая в ярости очередную безделушку, потеряв счет времени, он продолжал с упорством падальщика, разрывающего неглубокую могилу, искать свой камень.
Когда надежда начала покидать ищущего, пот заливал глаза, а со скрюченных от напряжения пальцев срывались капли темной крови, пятная светлую зелень и желтую сухую землю, он наткнулся на прохладную округлость, сразу почувствовав: "Это - мое!"
Поднеся находку к глазам, ученик жадно вгляделся в отверстие в центре камня, в черточки, прорезавшие гладкую поверхность и никак не желавшие складываться в буквы, хотя… вот, еще одно усилие…
"Ф… А…" - предельное напряжение отозвалось звоном в ушах и дрожью в израненных руках. - "Ну же… ну…"
С каждой различимой буквой камень увеличивался в размерах. Вот он с ладонь, а вот уже - как ручная терка для зерна… Когда кругляш достиг размеров мельничного жернова, человек понял, что балансируя на грани безумия он вот-вот вырастит могильный камень себе самому.
И из последних сил оттолкнул продолжавшую увеличиваться глыбу.
И испытал облегчение.
Он понял. Он все понял…
Нужно возвращаться. Туда - к Учителю.
С пустыми руками…
"Это был твой последний, и самый опасный поиск, пластун", - и за внезапно прозвучавшими словами Владыки навалилось спасительное беспамятство.
"Камушек, камушек… гладкий… в траве - нежно зеленой, такой, как… - пытаясь подобрать сравнение, Хранитель на мгновение что называется "отпустил поводья" сознания и… внезапно, разбитая на мелкие осколки картинка сложилась, как витраж под руками умелого мастера, -… как тот луч, что отразился от потолка прямо на лицо Владыки. Неужели это он - причина? Неужели все так просто?"
Оставалось вспомнить немного - откуда бил зеленый луч, которого не должно было быть. Тот, что мог стать песком в сложном механизме Великого Замещения. Для этого требовалась еще одна малость - сделать четыре шага и встать на место, предписанное Уму Ритуалом.
"Не торопись, не спугни… Вот оно!"
К счастью, кольцо из отработавших свое амулетов так и оставалось нетронутым с момента завершения Замещения. Двигаясь предельно осторожно, Хранитель приблизился к точке, из которой, по его воспоминаниям исходил этот проклятый луч. Встав на колени, он поднял из углубления в полу медный диск, в центре которого еще оставалась щепотка пыли, когда-то бывшей драгоценным камнем - вместилищем магической энергии.