Осознание

Когда я поняла, что осталась одна, то, честно говоря, запаниковала. Подскочила и оглядываясь выбрала, конечно же, неверное направление. Вместо углубление в чащу, куда направился обоз отряда, я поспешила к просвету между деревьев. И через минут двадцать я к своему ужасу оказалась на опушке леса. Передо мной на многие километры расстилалось поле. И по этому полю ехали внедорожники и БМП шрамов.

Я, закрыв ладонями рот, боялась даже звук произнести. Но меня все равно заметили. Я же невезучая. Откуда-то сбоку на меня кто-то накинулся и повалил на землю. Я даже запищать не могла под его тяжестью. А этот здоровый кабан громко и радостно объявил:

- Прикиньте, я майоршу поймал!

Окруживший меня многоголосый гомон заставил меня разозлиться и я, со всей дури ломая ногти, ущипнула того, кто придавливал меня к земле. С бранью и возгласами он скатился с меня, и я смогла подняться. Я оказалась в окружении простых солдат шрамов. Один из них, откинув автомат за спину, подошел ко мне и взялся за воротник, где были нашивки майора глядящих. Я дернулась, но тогда он схватил меня за погоны. Я замерла, зло рассматривая его лицо. А он снова переместил руки на ворот и взялся за верхнюю пуговицу. Осторожно расстегнул ее. Затем разобрался с нижней. Затем отвлекся и просто стащил с меня куртку Артема. Я осталась в одной майорской рубашке с коротким рукавом. Он снова захотел вернуться к расстегиванию ее. Но я отчаянно кулаком ударила его в скулу. Удар показался мне очень болезненным. Не скрывая слез я схватилась и пережала запястье. Морщась от боли, я согнулась и тут этот солдат со всей дури ударил меня сапогом в живот.

Даже заплакать я не смогла. У меня перехватило дыхание, и я отчаянно хватая ртом воздух, с расширенными от боли глазами покатилась к корнам какого-то дерева. Только спустя минуту я смогла прорваться рыданиями. Но в это время этот подонок ударил меня ногой в спину, и я снова задохнулась, выгибаясь мостиком.

- Оставь ее Денс. - Сквозь собственный плачь, услышала я.

- Да конечно… - сказал мой мучитель, но вместо этого присел на корточки передо мной и без труда, так как я даже не сопротивлялась, борясь с болью расстягнул рубашку до пояса. Распахнув ее этот ублюдок взялся за мою грудь скрытую маечкой и крикнул другим:

- Ну, кто участвует?

- Денс, это расстрел… - сказал уже слышимый мной голос.

- Да кто увидит? Офицерье вон на машинах раскатывают. Давайте парни. Девка самый сок. - Говорил этот урод, а я уже чуть опомнившаяся от боли пыталась его оттолкнуть.

Этот ублюдок не в силах справится с моими руками просто от всей души ударил меня в лицо. Последнее что я слышала это хруст собственного носа.

… Приходила я в себя тяжело. Причем я нисколько не удивилась, что даже в обмороке я плакала. Утирая лицо, я проморгалась и огляделась. Вокруг меня суетились шрамы. Рядом со мной замер автоматчик, слава богу, не тот, что избивал меня, а сама я сидела прислоненная к высокому колесу внедорожника. Видя, что я пришла в себя, солдат надомной сказал:

- Госпожа майор, вы бы это… застегнулись. Сейчас вернется комбат…

Я, так и не сумев победить плач, автоматически застегивалась и, увидев куртку, валяющуюся на траве рядом, влезла в нее, скрыв свой «модный» ремешок. Вскоре и, правда подошел офицер шрамов и обратился ко мне:

- Майор, залезайте в машину. Нам тут больше делать нечего. Отвезу вас в штаб. Пусть с вами там разбираются…

- Я не майор… - Всхлипывая сказала я.

- Я это прекрасно понимаю. - Ответил мне офицер, открывая дверь машины и предлагая мне подняться. - Возрастом не вышли. Но я не обязан устанавливать вашу личность. Пусть в штабе специалисты у вас выясняют. Вы задержаны по форме майора. И потому я вас не буду вешать тут же, а доставлю в полк. Там вас может быть расстреляют после дознания.

Я быстро осознала его слова. Ему было все равно кто я. Понимая что, в общем-то, шансов нормально выпутаться у меня не много, я вдруг четким и злым голосом, удивительным даже для самой себя заявила:

- Я должна видеть Морозова Владимира. Лидера… Он меня знает. Офицер чуть заметно улыбнулся и, кивнув, сказал:

- В штабе расскажете. Поторопитесь, майор. Иначе пойдете пешком под конвоем.

Я, конечно, быстро забралась внутрь машины. Идти пешком да еще с такими уродами мне не хотелось. Слева от меня уселся автоматчик и, поставив на пол автомат, вынул из кобуры короткоствольный пистолет. Комбат севший справа от водителя повернулся ко мне и спросил:

- Выпить хотите?

Я не поняла, что он предлагает алкоголь, и судорожно кивнула, чувствуя как у меня пересохло во рту. Офицер протянул мне флягу, и я приложилась к ней. Во фляге был коньяк. Я не так часто пила коньяк, но определила хороший напиток сразу. Я сделал три и глотка зажмурилась борясь с невольными слезами.

- Курите? - спросил меня офицер и я, кивая, взяла из им протянутой пачки сигарету. Уж если пью, то и курю, раз впереди расстрел, а позади как я поняла неудавшееся изнасилование.

Когда я, давя невольный кашель, выдохнула дым, словно угадывая мои мысли, офицер сказал:

- Тот урод, ну который… в общем будет наказан. Я не стал его вешать. Люди дороги. Но в самую убийственную атаку я пошлю его первым. Поверьте мне на слово. Мое слово стоит доверия.

Я кивнула, отчего-то посчитав, что верить ему можно. Куря и стараясь не думать о будущем, не имея сил даже плакать, я просто смотрела в раскрытое окно, которое наполовину загораживал бронежилет, подвешенный к ручке наверху.

Катание по полям было еще тем цирком. Ровно не посидишь. Выкинув окурок, я вцепилась одной рукой в кресло впереди, а второй в ручку двери и все равно несколько раз чуть головой до крыши не достала. Но пытка была не долгой. Уж не знаю где мы находились, но через минут двадцать показалась грунтовая дорога, поросшая травой, и стало ехать полегче. А вскоре мы вслед за БМП выкатили на бывшую асфальтовую полосу и, набирая скорость, понеслись по ней.

В какой-то незнакомый мне поселок мы прибыли только, когда солнце уже касалось деревьев. Меня сразу повели в невысокое здание с развивающимся над ним флагом южан. Мне по дороге позволили еще раз закурить и я снова испытала сильнейшее головокружение от никотина. Войдя в темное здание, меня без стука ввели в светлую освещенную электрическими лампами комнату. Комбат, представляя меня другому офицеру, сидящему за столом, сказал:

- Отстала от партизан. Форма майорская, решил доставить. Хотя соплюха… но сказала что ей надо видеть Лидера, и что лидер ее знает. Посмотрев коротко на меня и также на комбата, офицер сказал:

- Спасибо капитан. Ступайте. Мы разберемся…

Комбат, выходя, незаметно коснулся моего плеча, и я поняла это как знак участия в моей судьбе. Офицер не сразу приступил к моему допросу. Он предложил мне чаю и я с удовольствием согласилась. Пока наливал и насыпал роскошь мне в стакан - сахар, он не терялся и спросил:

- Итак, вы не майор. На вид вам восемнадцать лет.

- Мне пятнадцать. - Почему-то обиженно заявила я. Ставя передо мной стакан, офицер сказал:

- Тем лучше, военно-полевой суд не может тогда вас расстрелять.

Я, честно говоря, никак не отреагировала на его слова. Я и раньше как-то не сильно думала, что меня всерьез могут расстрелять или убить. Может я дура, но в то, что будут меня расстреливать я не верила.

- Откуда вы знаете Лидера? Я рассказала все как есть и только в конце прибавила:

- После собрания в управе я попала в плен к партизанам вместе с моим провожатым. Это все вы можете проверить. Вы должны были уже давно расстрелянный патруль найти.

- И то, что вас глядящие… точнее дезертиры… это тоже, правда? - С сомнением спросил офицер.

- Да. В деревне подтвердят, сколько меня после того лечили. Это было жутко, страшно, больно… и я не хочу об этом вспоминать.

- И не надо. - Смилостивился офицер. - А Лидер, то вам зачем?

- Как зачем? - Не поняла я. - Что бы защитил меня.

- От кого? Я набралась смелости и призналась: