Страница 15 из 47
Буш несколько следующих месяцев действовал по своей программе, состоявшей из трех пунктов. Во-первых, он готовился к применению санкций. Во-вторых, продолжал дипломатическое маневрирование, чтобы избежать попыток со стороны общественности, а главное, со стороны некоторых лиц, особенно представителей России, найти какую-нибудь формулу, спасающую лицо Саддама в обмен на вывод войск из Кувейта. В-третьих, он следил за наращиванием в Саудовской Аравии огромного экспедиционного контингента войск США, готовых к наступлению и усиленных контингентами британских, французских и некоторых арабских стран, что было политически важно. К концу года численность американских войск в Саудовской Аравии возросла до 500 тысяч человек.
Дипломатические меры, направленные на то, чтобы изолировать и заклеймить Саддама, были столь же необходимы для успеха операции, как и военное наращивание. К концу 1990 года солидная международная поддержка, включая жесткую резолюцию Совета Безопасности, помогла гарантировать согласие Конгресса на использование вооруженной силы в случае несогласия Ирака выполнить предъявленные ему требования.
Несмотря на предпринятую в последнюю минуту попытку советской стороны выступить в роли посредника, крупная и разрушительная операция против иракских войск началась в ночь с 15 на 16 января, за которой в ночь с 23 на 24 февраля последовала операция наземных войск, главным образом американских. В качестве символического жеста арабский контингент должен был вступить в Кувейт-сити, и 27 февраля иракские вооруженные силы капитулировали.
С этого момента оценка в исторической перспективе того, что было сделано, и того, что не было сделано, становится сложной и в какой-то степени умозрительной. Можно считать, что ответ Буша на агрессию Саддама против Кувейта стал одновременно и его величайшей военной победой, и его наиболее незавершенной, не давшей результатов политической акцией. Решение вступить в войну в начале 1991 года, посылать людей на смерть, добиваться путем применения силы желаемого результата было самым критическим испытанием Буша как человека и его способности быть лидером. По геостратегические последствия этого личного триумфа Буша стали для него более проблематичными. Саддам был разгромлен и унижен, но он не был лишен власти. И положение в регионе продолжало ухудшаться.
Участие военных контингентов других стран в операции в Персидском заливе
Общая численность — 771 тыс.
Из них не-США — 230 тыс.
Подготовил Бретт Эдкинс
Сам Буш вспоминает, что был удивлен, узнав о том, что у Саддама осталось еще более двадцати дивизий, включая элитные части его Республиканской гвардии. Он также утверждает, что был «разочарован» тем, что Саддам остался у власти, но это ничего не говорит нам об усилиях — если они и были предприняты, — направленных на достижение иного результата. Во всяком случае, то, что Саддам по-прежнему удерживал власть в своих руках, вызывало раздражение у американцев, и существует трагическая связь между тем, что не произошло зимой 1991 года, и тем, что произошло весной 2003-го. Если бы результат первой войны в Заливе был иным, следующему президенту США не пришлось бы вести войну в Ираке.
Но мы теперь доподлинно знаем, что быстрое прекращение огня в феврале 1991 года оставило Саддаму достаточно военных сил для того, чтобы подавить восстание шиитов, вспыхнувшее из-за понесенного им военного поражения, а ведь это восстание, возможно, было вызвано призывами США к действию, обращенными к народу. Результатом стали острейшие столкновения между суннитами и шиитами, которые очень сильно осложнили политическое положение в последние годы в Ираке после свержения Саддама. Все это способствовало тому, что США, по представлению арабов, ведут с ними игру, пытаясь на самом деле сохранить свой контроль над нефтяными ресурсами региона.
Мог ли Буш прибегнуть к политическому торгу: добиться изгнания Саддама Хусейна в обмен на сохранение иракской армии? Буш и его команда доказывали, что отстранение Саддама потребовало бы штурма Багдада и изменение их целей в процессе вторжения раскололо бы созданную коалицию и привело бы к отчуждению ее арабских участников. Но решительная попытка повернуть находившуюся в шоке деморализованную военную верхушку Ирака против Саддама могла бы сработать. Иракские вооруженные силы ко времени прекращения огня находились в состоянии хаотического отступления. Ультиматум Саддаму: откажись от власти и отправляйся в изгнание или твоя армия, которая бежит, будет вся уничтожена, — усиленный официально заявленной или тайно доведенной до высшего военного руководства Ирака (и даже до некоторых лидеров партии «Баас») гарантией того, что им будет дана возможность принять участие в правительстве, — мог бы перевести военный триумф в политический успех.
Заслуженная победа в Ираке, таким образом, осталась неиспользованной в стратегическом отношении ни в Ираке, ни в регионе в целом. Тесное и совершенно явное англо-американское сотрудничество в противостоянии вызову Саддама, персонифицированное дуэтом Буша и Тэтчер, дало толчок распространенному на Ближнем Востоке мнению об Америке как стране, стремящейся стать наследницей британской имперской мантии и действующей по указке Великобритании. Большинство американцев остается в блаженном неведении о старых обидах, нанесенных арабам британским господством, невыполненными обещаниями об освобождении от оттоманского правления и периодическими жестокими репрессиями по отношению к нараставшему арабскому национализму. В глазах многих арабов, склонных к объяснению всего заговорами, Америка действует под влиянием Даунинг-стрит и подбирает все, что оставили после себя британские империалисты.
Это вызывает особое сожаление, учитывая успехи Буша в привлечении арабских стран к участию в кампании против Саддама Хусейна. Коалиция создала для Америки возможность использовать свое исключительное положение для энергичных действий по урегулированию напрямую самого мучительного конфликта в этом регионе, ставшего причиной многих страданий и главным источником усиления антиамериканских настроений, а именно израильско-палестинского конфликта. Как отмечал Денис Росс, главный представитель президента Клинтона в переговорах по Ближнему Востоку и известный как верный друг Израиля, «ни один вопрос не вызывал такого гнева и столь глубокого чувства несправедливости на всем Ближнем Востоке, как израильско-палестинский конфликт».
Первоначально казалось, что Буш готов осуществить широкую инициативу, чтобы положить конец этому конфликту. Еще до войны 1991 года он выразил свое намерение сделать это несмотря на то, что правительство партии «Ликуд» в Израиле проводило политику расширения еврейских поселении на палестинских территориях. В мае 1989 года, четыре месяца спустя после инаугурации, государственный секретарь Буша прямо сказал в Американо-израильском комитете общественных отношений, главном израильско-американском лобби, что «для Израиля пришло время раз и навсегда отказаться от нереалистических представлении о Великом Израиле… Отрекитесь от аннексии. Прекратите политику строительства поселений… Протяните руку палестинцам как соседям, заслуживающим политических прав». В марте 1990 года сам Буш заявил: «Моя позиция такова: внешняя политика США исходит из того, что на Западном берегу или в Восточном Иерусалиме не должно быть новых поселений».
Но вскоре внимание Белого дома было поглощено оккупацией Саддамом Кувейта. В течение военного конфликта, последовавшего в начале 1991 года, главной заботой Буша было удержать Израиль от нанесения удара в ответ на предпринятый Саддамом с явно провокационной целью ракетный обстрел Тель-Авива. Буш опасался, что израильский контрудар приведет к выходу арабских участников из антисаддамской коалиции. В награду за такую терпимость Израилю была предоставлена срочная помощь в размере 650 миллионов долларов сверх ежегодной поенной помощи, составляющей 3 миллиарда долларов.