Герой должен умереть

Так Творец не был призван в первый раз.

Много времени спустя пришли Бесконечные Дожди. И гнили посевы, и поднимался уровень рек, и поняли дети Сена, что им не выжить. И пришел их старший над потомками Сена к вождю детей Килада, и сказал:

– Давай призовем Творца.

– Нет, – сказал тот. – Или ты забыл, чем это кончится для всех нас?

– Но тогда мы умрем, – сказал старший над потомками Сена.

– Это мы можем решить и сами, не беспокоя Творца, – ответил вождь детей Килада.

И они пустили потомков Сена в свои подводные жилища, и поделились с ними пищей. Надолго пришлось гостям забыть вкус хлеба, и ели они свежую рыбу. Дети Килада создали специально для них пузыри с воздухом, где потомки Сена и жили, пока дожди не кончились. Скоро океан вернулся в свои берега, а дети Сена – на землю.

Так Творец не был призван во второй раз.

Прошло еще немало времени. На самом западе земли, где никто не жил, упала яркая звезда. Дети Сена послали разведчиков, посмотреть, что принесла эта звезда. Разведчики не вернулись. Тогда послали своих разведчиков потомки Килада. Нескоро вернулись они – единственный из детей Килада, которому помогала идти дочь Сена. Рассказали, что на звезде прилетели люди, обликом схожие с ними самими, но только обликом. Детей Сена они просто убили. Потомков Килада, попавшим им в руки, они зажарили и съели, словно рыб.

И что собираются люди со звезды в большой поход на восток, и много у них невиданного, могучего оружия.

И встретились вожди народов, и сказал один другому:

– Давай призовем Творца.

– Давай, – ответил тот. – Лучше жить в детском манеже, чем погибнуть совсем.

И так был призван Творец.

Сам он не пришел, ибо земля слишком мала для него. С неба спустился огромный Железный Ящик. Из него вышли сверкающие железные люди. Но что было дальше, никто не знает.

Первое, что сделали эти люди – они заставили Килада и Сена забыть все, что было раньше. Забыть самих себя.

Ресторан «Сваинири» находился на центральной площади первого города Цачеса. Он являлся старейшим заведением в округе. Напротив стоял Доттерзаг – здание, где собирался Совет Трехсот. В Доттерзаге вопросы решались официальным путем, а в «Сваинири» – не официальным. Сюда члены Совета Трехсот приходили не только пообедать, но и обсудить все самое важное. В обеденном зале Сваинири было принято не меньше судьбоносных для страны решений, чем в Доттерзаге. Кроме общего зала, имелись и кабинеты со столами черного дерева и мягкими диванами, где стены были обтянуты расписным шелком. Очень долго в «Сваинири» подавались блюда только из традиционной кухни сареасов. Но процесс размывания национальных корней элиты со временем сказался и здесь. Последние десять лет здесь можно было заказать не только исконно сареасские блюда, но и даже, например, аламаку.

Лээт думал, что ее Вэдан и закажет, когда они вместе пришли отобедать в «Сванири». Хозяин ресторана впал в полный восторг, который, впрочем, не стал выражать бурно. Он понял, что это будет неприятно гостю. Друзья прошли в Звездный кабинет. Здесь на стенах был темно-голубой шелк с серебряными звездами. Карта звездного неба была перенесена на ткань со скрупулезной точностью. Фигуры созвездий очерчивал извилистый пунктир. Равноденствие карты приходилось на пятьдесят второй луногод четырнадцатого Звездного года. То есть карта была старше Вэдана на два года.

Перед гостями поставили кувшин с кёлзгом, а вот остальные блюда надо было немного подождать. Лээт налил себе кёлзга и выпил, искоса поглядывая на друга.

После процесса над бывшими обреченными – последними обреченными Цачеса – в воздухе словно повисла зловещая тишина. Да и сам процесс… Вэдан выдержал чудовищное судебное разбирательство по делу о гибели кэцэров. Он предоставил судьям неоспоримые доказательства своей «человечности» своей сущности и превратил процесс в свой триумф. Кэйно Лиарег был лишен гражданства, изгнан из Цачеса, а имущество его распределено между семьями "обреченных". Однако многие решения суда были половинчатыми. Вэдану, например, присвоили звание почетного гражданина Цачеса, но потребовали вернуть единовременное пособие по утрате кормильца. Пэйно Снегат, единственный из «обреченных», более-менее знакомый с хитросплетениями закона, который защищал своих соратников в качестве адвоката, предложил оставить деньги хотя бы в качестве вознаграждения для героя. Но у судей это предложение сочувствия не вызвало. Подвиги не оцениваются в материальном выражении, как выразился председатель Верховного суда, Лэйно Саегалл. Возмещения же за гибель Тэнира Вэдану не полагалось. Пособие выплачивалось только в случае смерти главы клана, в точном соответствии с древним статутом Дарена Харбогадана.

Большая часть членов Совета, да и простых жителей Цачеса, была сбита с ног гибелью кэцэров и уничтожением Шамболора. Теперь Цачес молчал, но чувствовалось что-то… словно в плотно закупоренной бутыли сбраживалось вино, а нерадивый винодел забыл оставить отверстие для отвода воздуха. Что-то назревало, что-то висело в воздухе. Но Вэдан был удивительно равнодушен к текущим событиям. Он не показывался на людях и не общался, насколько было известно Лээту, ни с кем из бывших соратников.

Да и вообще ни с кем, кроме Баруга, который иногда заходил к Вэдану на обед.

Надо ли говорить, как обрадовался Лээт, когда Вэдан вчера вечером отвизорил ему и предложил вместе пообедать в «Сваинири». Он знал, что у друга наверняка есть какой-то план беседы, и молчал, не желая сбивать его. Вэдан с видимым удовольствием выпил кружку кёлзга – жара стояла страшная, – закурил и спросил рассеянно:

– Как там в Совете Трехсот?

– Как-как, – пробурчал Лээт. – Ближайшее время тебе лучше там не показываться. Они еще не могут придти в себя после того, что ты отмочил в последний раз.

Вэдан поморщился.

Как почетный гражданин Цачеса, Дарэнг имел право принять один закон единолично, не вынося его на всеобщее голосование. Закон не должен был касаться узкого круга тем, четко ограниченных одним из старинных статутов. А во всем остальном почетному гражданину представлялась полная свобода законотворческой фантазии. Можно было выкрасить все дома Цачеса в фиолетовый цвет, а крыши в зеленый. Таков был один из законов, появившийся в результате этого статута. Тогда звание почетного гражданина присвоили пожилому архитектору, горячо влюбленному в свое дело. И Цачес пятнадцать лет, до следующего ремонта, стоял фиолетово-зеленый.

А Вэдан отменил идентификацию по ДНК, обязательное ношение браслетов и все, с этим связанное. Так же он ввел запрет на обязательность удостоверения личности в любой форме. Закон вызвал реакцию столь же бурную, сколь и неоднозначную. Вчерашние либералы, называвшие ношение браслетов унизительной обязанностью, сравнивавшие учетные записи с клеймами на домашнем скоте, завопили об удобстве, о безопасности, которые обеспечивались наличием системы идентификации по ДНК. О том, что закон Дарэнга ввергнет Цачес в хаос. Каезт, глава муниципальных служб города, в запальчивости крикнул Вэдану: «Так ты все-таки кэцэр!».

Дарэнг не стал изощряться в красноречии и просто избил его в ответ. Это была первая драка за последние пятьдесят четыре года, произошедшая в Доттерзаге. До этого сареасы довольно регулярно дрались на заседаниях. Если бы Доттерзаг не был вторым публичным местом, куда запрещалось приносить оружие, многие законодатели бы сложили свой буйные головы в борьбе за всеобщее благоденствие.

Вэдан помнил чувство освобождения, охватившее его, когда он бил несчастного муниципала. Наверное, ему должно было быть стыдно, поскольку противник был явно слабее его. Каезт никогда не покидал Цачеса и, если и занимался борьбой, то только на уроках физкультуры в школе, то есть лет десять назад. Противопоставить что-то Дарэнгу, отточившему свое мастерство в притонах и кабаках Руилери и Венесуэнса, а так же темных переулках, где ему приходилось биться не по правилам, но за свою жизнь, Каезт не мог. Вэдан излил на него все бешенство, всю свою ярость и бессилие, накопившееся в нем за время процесса. Разнял их как раз-таки Лээт. Остальные просто боялись приблизиться. Средний член Совета Трехсот был примерно в два раза старше Дарэнга, и многие в случае столкновения могли опасаться за свою жизнь. Лээт огрел Вэдана по голове четырнадцатым томом Свода законов Тсиладнаки Саареа, на котором Дарэнга приводили к присяге как почетного гражданина. Таким образом Вэдан на собственном опыте убедился в крепости законов. Когда окровавленного Каезта вынесли из зала заседаний, Дарэнг обвел всех оставшихся тяжелым взглядом и сказал: