Игры Людей

Март удивился – он полон романтических бредней? Но спорить не стал, мало ли какой смысл Ли вкладывает в эти слова. И вообще он склонен к преувеличениям. Отправился бы? Ну, будь он принцем Мартелом, не исключено. Страну-то и правда жалко, весь цвет сам гибнуть в гражданской войне не захочет, он армии собирать начнет и посылать в бой других, попроще. Эльфийских Мартов Гаеров.

Подумав, он изложил незатейливую мысль. Ли только головой покачал.

– То есть я должен немедля отправляться в Элению, чтоб спасать мирных обывателей? А зачем? Я их, обывателей, знать не знал, видеть не видел. Сам понимаешь, дворцовая жизнь… э-э-э… несколько отличается от той, которой живут все остальные.

Март согласно кивнул. Ли подозрительно на него покосился и вздохнул.

– Март, дружище, а ты понимаешь, что умение управлять государством не врожденное? Ты думаешь, меня кто-то к этому готовил? Отцу было некогда, он пил, причем куда крепче, чем я. А Маэйр бы зачем? Ей и самой власть нравилась. Нет, ну конечно, прими я Дарсиар до того, как сбежал, научился бы. Эления процветает, мир и порядок, законы соблюдаются, королевский дом чтят и все такое. А сейчас? Сейчас они наконец рассмотрели Маэйр? Или раньше не знали, что она такое? Эльфийская знать, дружище, – поголовно снобы, но не поголовно дураки. Знали. И их это устраивало. А потом перестало. Ты думаешь, их потрясла готовность регентши убить собственного сына, истинного Маэйра? Нет. Плевать им было на меня. Недаром же так быстренько доставили в столицу, едва только увидели. Ведь никто не сказал – вали отсюда, твое высочество, пока голова на месте.

В нем говорила обида. Еще бы. Никто не возмутился, когда его заковали в цепи, никто не шевельнулся, когда его отправили на обед тиграм. Никто не попытался протестовать. Никто не попробовал хотя бы тигра пристрелить, а ведь сколько там было лучников, так ведь нет, следили, чтоб тигр кем-то другим не покушал. А принцем – можно. Приятного аппетита.

– Но ты ведь единственный законный наследник, – слабо возразил Март. – Ты, в общем, должен…

– Кому должен – Маэйр? Или вот этому? Ты вообще понимаешь, зачем я им сдался? Они куда лучше тебя понимают, что корона – это не все. Надо уметь. А я не умею и научусь нескоро. Что неприемлемо для государства, в котором разброд, шатание и бунт. Следовательно? – Он выжидательно помолчал, но Март не открывал рта. – Следовательно, им нужен ручной Маэйр. Которым можно вертеть по-всякому. Когда я еще научусь справляться сам! С меня будут сдувать пылинки, причем все, и не из уважения к моим несомненно выдающимся заслугам. Высшая знать станет подсовывать мне жен и дочек, меня завалят дарами, все дружно ополчатся против Маэйр, даже ее сторонники, и она вряд ли что-то предпримет… Впрочем, никто ее в живых оставить не рискнет, потому что знают ее непредсказуемость. С нее ж станется свалить подальше из Элении, а на меня натравить какого-нибудь наемного убийцу – авось да повезет… – Он отшвырнул недоштопанные штаны и обхватил руками голову. – Я из-за них призвал силу, с которой не могу справиться. Да я им этого никогда не прощу!

Март удивился, но промолчал. Вроде и договорились уже, что виноват в этом Март, а теперь вот «они»…

– А что ж тогда там будет? Я, конечно, в этом мало понимаю, но если нет законного короля, любого другого кто-то да не примет, пока ты жив. А убивать тебя смысла нет, потому что тогда новому королю править нечем будет.

– Он мало понимает! – воскликнул Ли. – Ты именно что правильно понимаешь. Им нужен я. Линнар Файер Дарси Маэйр. Или хотя бы кто-то, на кого можно возложить корону. Я уж не знаю, с каких времен это повелось, но Эленией может править только тот, чья голова стерпит Дарсиар. Он реагирует на кровь Дарси. Потому Маэйр и не помышляла о коронации. – Ли неожиданно хихикнул. – Имелись в истории казусы, когда на голову первого сына возлагали Дарсиар, а он тут же с ума сходил. И становилась на лицо неверность королевы. Смешно. И призвать силу Дарси может тоже только тот, у кого есть эта кровь, одного знания формулы мало. Ну а если ты решишь Дарсиар примерить, то тут же копыта отбросишь. Лучше, чем сумасшествие. Правда, у нас душевнобольных гуманно усыпляют… навеки. Особенно если они Дарси. Путано, да? Я тебя сейчас еще больше запутаю. Помимо формулы Дарси я еще кой-чего знаю. Единственный в мире. О как. Представляешь? Так что я нужен… не Элении. А тем, кто хочет побыть у власти вместо Маэйр.

Март подумал и все же сказал:

– Наверное, не только, потому что ты ведь и правда всех устроишь. Сам будешь править или тобой будут править, ты у них единственный законный король, и Дарсиар с тебя не свалится, и формулы, и еще что-то… Ты всем подходишь в Элении.

– Зато она мне не подходит! – отрезал Ли.

И что на это можно возразить?

Март пожал плечами и тут же спохватился: сейчас опять неправильно поймет и начнет придираться. Поэтому он спросил, не стоит ли купить, например, молока. Ли махнул рукой – покупай, мол, если есть на что, и Март торопливо вышел. Дурак. Только внизу сообразил: не стоило бы одного оставлять, мало ли, вдруг этот вернется или еще чего… Поэтому про молоко он спросил на кухне. Пообещали даже вскипятить с медом. Март постарался не заметить игривого взгляда кухарки и пообещал подождать в общем зале. А там его и подстерег Фарам. Без спросу сел за тот же стол и уставился тяжелым немигающим взглядом. Глаза у него странные были, не то серые, не то желтые. А волосы просто желтые. Как солома.

Прошли те времена, когда Март смущался под взглядами богачей. Так давно прошли, что он и не помнил, смущался ли хоть когда-то. Изображал – это да, само собой, зачем лишний раз дразнить тех, кто всяко тебя выше по положению. А тут просто в ответ уставился.

– Ты голоден, Март?

– Я завтракал, – коротко ответил Март, не уточняя, в чем завтрак заключался. Брюхо пока помалкивает, так что можно считать себя сытым. Эльф помолчал, подумал и продолжил:

– Я не знаю, как убедить Линнара. Не знаю, как убедить тебя мне помочь. Уже пять лет мы ищем его по всему свету…

– Уже? – непочтительно усмехнулся Март. – Я бы сказал – всего.

– Я не знаю, как убедить вас, – не дрогнул эльф, – потому что вы оба правы. Линнар мне не верит, но мне показалось, что поверил ты.

– В худший день жизни? Ну да, верю. А когда ты осознал, что день был худшим? Пять лет назад или когда тигр полосовал Ли когтями?

– Скорее, второе, – без паузы ответил Фарам. – Я не знаю, каков Линнар сейчас и каков был пятнадцать лет назад. Я знаю, каким он был в юности: взбалмошным, дерзким, даже наглым, лишенным уважения ко всему и всем. Когда истинный Маэйр пренебрегает основными уложениями королевства, это… Это не добавляет ему друзей и сторонников. Принцесса неплохо правила страной. Еще когда был жив король… Линнар говорил тебе, что он спился?

Эх, если бы Ли так и оставался взбалмошным, дерзким и наглым, вздохнул про себя Март. Отчаявшийся, преисполненный горечи и ненависти к самому себе, страха перед самим собой – это куда хуже.

– Нет существенной разницы, от чего погибнет Эления, – очень тихо сказал эльф, – от силы Дарси или от гражданской войны. Разница только в сроках.

– Это угроза?

– Что? А, нет. Конечно, нет. Можешь быть спокоен.

Буду, про себя согласился Март, непременно буду. И за Ли присмотрю. Для надежности. Он кивнул, сохраняя на лице обычное выражение. Фарам же рассматривал его с интересом, не как зверушку диковинную, а словно прежде людей не видал. Ну, пусть полюбуется.

– Так про Игры богов правда? – совсем тихонько спросил он. – И тогда с вами…

– Ага. Лумис. А только тебе ж чего, ты ж в наших богов не веришь, у тебя свой создатель.

Правильная, как на дорогой картинке, физиономия эльфа слегка сморщилась. Ясно. Ни черта он в создателя не верит.

– А что это тогда было? – только и спросил он. Март хотел пожать плечами, но сдержался. Сам думай.

– И Харт?

Ответа, в общем, не требовалось. Вот почему глаз не сводит: человек, запросто с Игроком общавшийся, да еще двоих других видавший… Это полюбопытнее, чем зверушка. Попадается намного реже.